Станция невозврата - Александр Александрович Тамоников Страница 22

просто туристы, а я — дело другое. Он говорил: у каждого своя миссия, ваше дело груз до места довести. Но мы не хотели. Я не хотел, и Степанян не хотел. Что? Почему не отказались? А как отказать? Он на совесть давил, на честь, на ответственность перед предками. И угрожал еще. Говорил: не выполните свой долг, ваши предки пострадают, и, быть может, прямо сейчас. Так он говорил. Что? Почему верили? А вы его вообще знаете? Он ведь помешан на мести, ненавидит русских, ненавидит СССР и все, что с ними связано. Раньше, до лагерей, пока его не осудили за антисоветскую пропаганду, он был еще ничего, терпимо. Лозунги выкрикивал, убеждал всех и каждого бороться за независимость Армении и против тех, кто этой независимости пытается помешать. После лагерей он вышел угрюмым, озлобленным. Потом вроде успокоился, женился, детей родил, а потом пошел на почту и отправил свой паспорт в Верховный Совет. Написал заявление, что отказывается от гражданства СССР и требует выслать его в капиталистическую страну на постоянное место жительства. Что? Да, так в заявлении и написал: в любую капиталистическую страну. Никто его никуда не отправил, паспорт переслали в районный отдел милиции, жена Затикяна сходила и забрала его. История закончилась благополучно, только после этого Затикян стал совсем неуправляемым. Месть стала целью его жизни, он окончательно помешался на националистических идеях и заявлял, что добиваться независимости нужно любой ценой и любыми средствами. Что? Да, он намекал на использование бомб и вообще оружия…

Запись закончилась, Дубко нажал на клавишу «стоп», кассета остановилась.

— Не думаешь, что Багдасарян намеренно оговаривает Затикяна, пытаясь представить его главарем? — спросил он у Богданова.

— Вряд ли, — возразил Богданов. — Рассказ Багдасаряна очень подробный, с такими деталями, которые обычно не выдумывают. И потом, всем троим наверняка грозит расстрел вне зависимости оттого, кто из них был составителем плана, а кто исполнителем, нажавшим на кнопку. Так какой смысл очернять Затикяна?

— Не знаю. Возможно, ради родственников, которые остаются жить и на которых ляжет пятно позора, — предположил Дубко.

— И все же я не думаю, что Багдасарян врет. А что говорит по этому поводу Степанян?

— Не знаю, Слава, его исповедь я еще не слушал. Зато прослушал разговор отца Степаняна и его старшего брата. Включить?

— Давай, — согласился Богданов.

Дубко вставил в магнитофон определенную кассету, немного промотал вперед и включил запись. Из динамиков послышался голос.

— Это отец Степаняна, — пояснил Дубко, который слушал запись с самого начала. — Сейчас он будет разговаривать со старшим братом Степаняна. Кстати, по данным КГБ, Степанян-старший в партию НОП не входит.

Запись пошла под комментарии подполковника. Первый голос звучал печально и растерянно, он принадлежал мужчине в возрасте. Второй голос, голос того, кто ему отвечал, казался более молодым и решительным.

… — Сын, что такое? Почему это случилось с Акопчиком? Что такое?

— Не знаю, отец. Случилось что-то плохое.

— Но почему? Зачем он был в Москве? Почему не остался в Ереване?

— Мне ничего неизвестно, отец. Только думаю, если это связано с Затикяном, боюсь, мы Акопа больше не увидим.

— Что ты говоришь? Зачем? И почему Затикян? Какой Затикян?

— Степан. Ты знаешь, папа. Степан Затикян.

— Но ведь он… О боже! Он ведь…

— Именно. Папа, не плачь! Не надо, папа…

Дубко выключил запись.

— Что? Почему выключил? — спросил Богданов.

— Дальше ничего нет. Сын утешает отца, про Затикяна больше ни слова, — ответил Дубко. — Но и того, что мы услышали, вполне достаточно, чтобы сделать вывод: в семье Степаняна знали, что Затикян занимается противозаконными делами и эти дела доведут до беды любого, кто с ним свяжется. Ты так не считаешь?

Ответить Богданов не успел: дверь в комнату открылась и вошел Лепилин. Он посмотрел на груду бумаг на столе, на внушительных размеров стопку кассет, покачал головой и произнес:

— Там во дворе человек. Говорит, ему Славик Богданов нужен. Это ты, командир?

Богданов и Дубко переглянулись и не сдержали смеха.

— Ну, Леха, ты насмешил, — сквозь смех проговорил Богданов.

— Да что такого? Там правда человек. Мужчина в строгом костюме и с какими-то брошюрами в руках. Он так и сказал: здесь я могу найти Славика Богданова? А я не знал, что ему ответить, вот и пришел к вам.

— Ты бы видел свое лицо, Леха, — вторил командиру Дубко. — Ну, вылитый Чарли Чаплин. Комический герой.

— Хватит вам гоготать! Скажите лучше, вести человека или нет? — рассердился Лепилин. — Уйдет сейчас, пока вы тут ржете, и не узнаете, зачем он приходил. Тогда посмотрим, кому весело станет.

— Да ладно, Леха, не будь занудой. — Дубко подмигнул Лепилину. — У нас тут работа беспросветная, конца-краю ей не видно, а ты нас немного повеселил, разве плохо?

— Так что мужику сказать? — Лепилин смягчился, но виду не подал. — Вести его сюда?

— Я сам к нему выйду. — Богданов поднялся с места. — Дубко тебя в курс дела введет, расскажет, какие изменения произошли, пока ты на посту был.

Богданов вышел на крыльцо и сразу увидел человека, о котором говорил Лепилин. Он стоял у калитки, заложив пальцы рук за пояс брюк и покачивался с пятки на носок.

— Вы ко мне? — негромко спросил Богданов.

— К вам. Здравия желаю, товарищ полковник. — Посетитель сразу показал свою осведомленность, ни о каких «Славиках» он и не вспоминал. — Товарищ генерал-майор Старцев поручил мне передать вам конфиденциальную информацию. Поговорить лучше всего в машине. Вы не против?

— Где машина? — окинув взглядом улицу и не увидев никакого транспортного средства, спросил Богданов.

— Чуть дальше по дороге. Не знал, с чем или с кем столкнусь здесь, поэтому перестраховался, — объяснил мужчина.

— В доме поговорить нельзя? — спросил Богданов. — Или во дворе. Сейчас дом почти пуст, нам никто не помешает.

— Мне нужно передать вам материалы, а они в машине. Конечно, если вы настаиваете, я схожу за ними, но мне кажется, в машине будет удобнее.

Что-то в мужчине настораживало полковника Богданова, но он отмахнулся от своих ощущений. «Хватит уже, — одернул он сам себя. — Скоро тебе за каждым углом шпионы и провокаторы мерещиться начнут».

— Нет, все нормально, — произнес он вслух. — В машине будет удобно. Ведите к ней.

— Вперед по дороге до серого «УАЗа», — скомандовал посетитель и пошел вперед.

Богданов вышел из калитки, догнал мужчину. Вместе они дошли до перекрестка, свернули направо, и Богданов увидел серый пикап, припаркованный у обочины метрах в ста от перекрестка.

— Далековато паркуетесь, — прокомментировал он.

— Береженого Бог бережет, товарищ полковник. Не хотел подвергать риску вашу операцию.

— Вы не представились, — напомнил Богданов. — Как мне к вам