Александр Тамоников - Рота уходит в небо Страница 23

— По-моему, товарищ подполковник, вы идеализируете ситуацию. В подразделении, подчиненном мне, достаточно проблем, до окончательного решения которых еще очень далеко.

— Может быть. Но вы работаете и решаете их. И вам многое удается. Никто в части, обратите внимание на это, никто, в том числе и подполковник Куделин, с которым у вас сложились, мягко говоря, неправильные отношения, не отрицает того, что пятая рота на данный момент лучшая в части. А Куделин? Я еще не во всем разобрался, но обещаю вам, что разберусь и справедливость восторжествует, и, если зам по воспитательной перегибает палку, он будет поставлен на место. Но вернемся к главной теме. Исходя из всего сказанного, я принял решение доверить выполнение боевой задачи вам, Доронин. У вас есть особое мнение?

— Никак нет, товарищ подполковник. Я человек военный и обязан выполнять приказ. И выполню, насколько это будет в моих силах.

— Достойный ответ, да другого я и не ожидал. Давайте тогда ближе к делу. Вы можете вывести из подразделения людей, которым не доверяете или считаете непригодными по разным причинам, и подобрать замену из других подразделений. Списки лиц, изъявивших желание добровольно отправиться в Чечню, я вам передаю. Вот они.

Горин протянул лист, Доронин увидел, что там довольно много фамилий.

— Как видите, немало военнослужащих готовы пойти с вами. Но окончательное решение по личному составу только за вами, Александр Владимирович. Это надо сделать сегодня. Вечером списки личного состава должны уйти в округ. Завтра же подразделение отправится на полигон, в учебный центр, для почти месячной подготовки. Целенаправленной и индивидуальной. Занятия будут проводиться по планам оперативного отдела штаба округа. Ну а затем, собственно, сама командировка. Если вдруг возникнут вопросы, обращайтесь сразу ко мне, ибо с сегодняшнего дня ваше подразделение выводится из-под управления батальона и на период подготовки будет являться отдельным, подчиненным непосредственно мне.

Доронин вышел из кабинета, прошел мимо Куделина, стоящего в коридоре, честь не отдал, как положено, на что тот, как ни странно, внимания не обратил, а может, сделал вид, что не обратил.

В 11.00 Доронин приказал построить личный состав роты перед казармой. В назначенное время прапорщик Мамедов вывел подразделение. Присутствовали и командиры взводов, в том числе и Панкратов.

— Товарищи офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты! Я собрал вас для того, чтобы объявить, что в скором будущем нашей роте предстоит выполнение боевой задачи в Чечне. В чем она будет выражаться, я пока не знаю. Но в любом случае мы отправляемся на войну. Поэтому каждый должен принять решение самостоятельно. Я не хочу тянуть никого силой и предоставляю каждому из вас выбрать –  идти с ротой или остаться здесь. Также я не хочу, чтобы решения принимались скоропалительно. А посему даю вам время обдумать все и окончательно определиться. С 14.00, после обеда, с каждым я буду беседовать лично в канцелярии роты. Решившим пойти со мной нужно написать рапорт. У меня все. Те, кто сомневается в себе, лучше откажитесь. Так будет честнее и по отношению к себе, и к товарищам, ибо на войне слабость одного может привести к трагедии многих. Все! Командирам взводов –  личный состав ничем не отвлекать. Разойдись!

Рота не рассыпалась, как обычно, с веселым гомоном, а разошлась медленно, с пониманием того, что жизнь делает очень крутой поворот.

— Что скажешь, Кость? –  спросил Колян. Друзья присели на скамейку в курилке.

— А что здесь, Коль, скажешь? Доронин сам все сказал.

— Это че? Если я не стану писать рапорт, меня не пошлют?

— Не пошлют.

— А кого пошлют, если все возьмут и откажутся?

— Лично я не откажусь. Да и многие другие тоже, так что с части роту-то наберут.

— Не откажешься? Ты же свалить хотел по весне.

— Свалю после Чечни.

— А если грохнут тебя там?

— Коль, ну ты чего опять непонятку свою врубаешь? Грохнут, значит, грохнут. Сам-то что решил?

— Ты дурь-то не гони. С какой радости тебе под пули лезть, коль слинять решил?

— Ну это мое дело. Ты-то что решил?

— Лично я отказываться не собирался. По мне уж лучше в окопе сидеть, чем на тумбочке торчать. Да Гольдина, если сунется туда, шугану так, что окурки, чмо, после меня собирать будет. Иначе в первой же перестрелке срежу очередью.

— Коль, ну зачем говорить то, что не сделаешь?

— Вот так всегда. Че ты обрываешь меня? Дай хоть помечтать… А это, Кость, Панкрат, значит, тоже в Чечне будет?

— Конечно. У офицеров желания не спрашивают.

— Вот это здорово!

— Что тебе здорово?

— А то, что этот урод рядом будет. В одном со мной окопе. Тогда и посмотрим, как будет он нос свой вверх задирать. Только ради этого я поеду в Чечню. Посмотрю, как этот вояка покажет себя в бою.

— А ты злой. И злопамятный вдогонку.

— И че? Меня не трогай, и я никого не трону.

— Значит, едем?

— Какой может быть базар? Конечно, едем. Хоть посмотрим, что там за дела.

— Тогда пошли писать рапорт?

— Пошли.

В 14.00 началось собеседование. Военнослужащие входили в канцелярию и клали на стол рапорта. Никто из подразделения не отказался. Доронина это тронуло. Оставалась самая «больная» категория –  солдаты, едва прослужившие полгода.

Одним из первых зашел Горшков. Он подошел и аккуратно положил перед командиром лист бумаги. Доронин взял его, прочитал.

— Ты в школе учился?

— Учился. А че?

— Да у тебя, извини, в слове «еще» сразу три ошибки.

— Как это?

— Это я образно. Но ошибок очень много.

— Ну и че? Главное, понятно, о чем я написал.

— Да, смысл понятен. Хорошо подумал?

— Хорошо.

— Никто давления не оказывал?

— Не понял?

— Никто не заставлял тебя писать рапорт?

— А! Нет. Сам решил. Могу еще написать.

— Ты понимаешь, на что идешь?

— На войну, че не понять-то?

— А готов ли ты к войне?

— Разве я плохо стреляю? Я из своего пулемета мишени кладу с первой короткой очереди.

— Это так. Здесь ты мастер. Меня интересует, морально ты готов?

— К чему?

— Ну к войне, к чему же еще? Ведь людей, возможно, придется убивать.

— Если они, чечены, по нам палить будут, то че их не валить? Ждать, пока они замочат?

— Ну ладно, включаю тебя в списки. Давай следующего…

В 16.30 Доронин передал Горину список личного состава вместе с кипой рапортов.

— Что же, вижу, вы никого не стали менять?

— Никак нет. Все добровольно, в виде индивидуального рапорта изъявили желание принять участие в выполнении боевой задачи. Серьезного повода кому-либо отказать у меня не было.

— Это вас не удивило? Я насчет того, что никто не отказался? Не насторожило?

— Удивило? Может быть. А вот насторожило ли? Нет. Я с каждым провел собеседование и предоставил право выбора. Да и знаю я их всех как свои пять пальцев. Разные люди, но коллектив нормальный, боеспособный. Так что не было необходимости менять личный состав даже частично.

— Признаюсь, ожидал, что отказники будут. Но личный рапорт –  это документ. Хорошо. Комбат заверил список?

— Так точно.

— Тогда все в порядке. Ну, товарищ старший лейтенант, как говорится, флаг вам в руки. Завтра в 15.00 выезд в учебный центр. Машины для вас запланированы на 9.00, грузите все необходимое –  и в путь. На полигоне вас встретит подполковник Кузнецов Илья Борисович. Занятия начнете послезавтра. Планы у Кузнецова. По темам определитесь –  какую задачу вам предстоит в будущем решать. Через несколько дней к вам прибудут инструкторы, специалисты в разных областях, прошедшие Чечню. График занятий вас ожидает плотный, но по Суворову –  «тяжело в учении –  легко в бою». До убытия на полигон мы с вами не увидимся –  вызывает начальство. Нет вопросов? Хорошо. Можете идти.

Через день на полигоне начались занятия. Подполковник Кузнецов –  начальник учебного центра, человек заслуженный, прошедший Афганистан, побывавший и в Чечне, где был ранен. Из командира штурмового батальона стал начальником стрельбища, как сам он называл свою должность. Основной достопримечательностью полигона являлась высота, носящая название Брана. Название это было перенесено офицерами одной из частей, выведенной из бывшей Чехословакии. Эта Брана и была основным местом проведения занятий с ротой Доронина, цель которых –  «Организация и ведение длительной обороны ротного опорного пункта в условиях горно-пустынной местности». Прав был Горин –  по теме занятий вполне можно было предположить, что действия подразделения в Чечне будут носить позиционный характер. Только вот какой? Активный или пассивный? Этот вопрос оставался открытым.

Несколько дней бойцы при помощи шанцевого инструмента создавали опорный пункт, с индивидуальными ячейками для стрельбы в полный рост, с многочисленными ходами сообщений, блиндажом, КНП –  командно-наблюдательным пунктом, –  хранилищами боезапаса и провианта. Траншеи выкапывались по самому хребту высоты согласно схеме круговой обороны. И хотя почва в данной местности была сравнительно мягкой, работа выматывала солдат до предела. А что будет в горах? Там придется буквально вгрызаться в каменистый грунт. Об этом не хотелось думать. Распорядок дня выработан был жестко. По сути, роте предстояло нести постоянный усиленный караул, и уже здесь он был введен, как только опорный пункт принял надлежащий вид. Пространство вокруг высоты окружили оцеплением и превратили в стрельбище. Огневая подготовка велась непосредственно из окопов. Чтобы максимально приблизить реальную обстановку к боевой, позиции роты несколько раз обстреливались из стрелкового оружия и два раза огнем минометной батареи.