Кирилл Казанцев - Крематорий Страница 23

Маша принялась выдирать у Ларина трубку и шипела:

– Брось эту затею. Ты сейчас в таком состоянии, что можешь наговорить ему черт знает что. Этого нельзя делать.

– Погоди, – Андрей вытянутой рукой отстранил от себя Машу и прижал к дверце.

Затем его лицо преобразилось. Он мило улыбался, говорил в трубку очень мягко и уважительно:

– Здравствуйте, Александр Михайлович. Благодарю, что нашли время поговорить со мной. Примите мои соболезнования, ведь, я слышал, есть человеческие жертвы. Но катастрофа катастрофой, а наши планы никто не отменял. «Сто лиц России» – очень серьезный проект. Среди его спонсоров – Администрация Президента, мэрия Москвы, о Министерстве культуры я уже и не упоминаю... У меня очень плотный график. Рассчитывал сделать серию фотопроб с вами в ближайшие два дня... спасибо. Значит, встретимся завтра? Я буду у вас в администрации. Много времени это не займет. Максимум час.

Андрей выключил трубку, положил перед собой на приборную панель.

– Я ничего не поняла, – Маша смотрела на напарника, – что тебе даст эта встреча с Радьковым?

– Очень многое. У тебя еще осталось то самое самовоспламеняющееся средство?

– Почти целая канистра в багажнике плещется. А что?

– Мы собирались из Радькова в конечном результате публично сделать политический труп. А теперь мне хочется большего. Я его на медленном огне поджарю. Поехали. Надо еще молока котятам купить.

– Я, как дура, сделала все, что ты просил. Даже молока котятам купила и пристроила их к горничной в гостинице. Но до сих пор не знаю, что ты затеял, – выговаривала утром Маша Андрею.

Они стояли на балконе гостиничного номера. Ларин неторопливо попивал кофе и загадочно улыбался. Утреннее солнце пробивалось сквозь дым на горизонте.

– Ты же знаешь меня. Не люблю заранее открывать свои планы, если в этом нет необходимости. Когда получится, сам все тебе расскажу. А не получится, ты уж извини.

– И не собираешься ставить в известность Дугина?

– Его в первую очередь. Потому что ему мой план не понравится.

– Но ведь в нашей организации принято... – начала было Маша.

Андрей приложил палец к губам:

– Во-первых, не так громко. А во-вторых, это за мной, – и он указал взглядом на черный, официального экстерьера легковой автомобиль, подкативший к самому крыльцу гостиницы. – Видишь, как Радькову не терпится попасть в историю, стать одним из героев «Ста лиц России». Сам, конечно, за мной не приехал, а вот первого заместителя прислал, несмотря на тяжелое положение в области.

Ларин поставил недопитую чашку с кофе на столик, забросил на плечо блестящий кофр с аппаратурой и вышел из номера.

Маша с балкона смотрела на то, как первый заместитель Радькова жмет руку Андрею, что-то говорит ему, сдержанно улыбаясь. О вчерашних похождениях Ларина почти ничего не напоминало, лишь забинтованная обожженная левая рука. Он сел в автомобиль.

Ехать было всего ничего. Лучшую гостиницу областного центра от здания администрации отделяли три квартала. Но статус фотографа с мировым именем требовал подобного сопровождения.

Первый заместитель губернатора Александр Викторович шагал рядом с Лариным по областным коридорам власти. Тут царило оживление. Обычно тихий «муравейник» Белого дома расшевелился.

– Для всех остальных Александра Михайловича нет в кабинете, – шепнул Александр Викторович «фотографу».

Перед постом, отделявшим крыло, где располагался кабинет губернатора, от остального здания, толпились посетители. Дежурный охранник втолковывал всем, что Радьков совершает сейчас поездку по области, ведь пожар вспыхнул не только в заповеднике, но еще в двух районах. А потому назначенных встреч сегодня не произойдет. Александр Викторович шепнул пару слов охраннику, и Даргель беспрепятственно миновал кордон.

В приемной мягко работал кондиционер. Немолодая секретарша поливала вазоны с цветами. Она улыбнулась приветливо и кивнула Андрею.

– Можете проходить. Александр Михайлович ждет вас.

Первый заместитель даже не стал переступать порог кабинета. Открыл звуконепроницаемую дверь тамбура и сделал приглашающий жест.

Кабинет губернатора поразил Ларина своими размерами. Здесь впору было устраивать соревнования по бегу на короткие дистанции. Вдоль стены растянулся стол для совещаний; письменный же стол Радькова казался от двери чуть больше коробки для обуви, хоть тоже был немалых размеров.

Александр Михайлович – без пиджака, в светлой рубашке, при галстуке – терпеливо дожидался, когда Андрей подойдет к нему. Первым предложил руку для пожатия. Пиджак висел на спинке кресла.

– Я, как вы и просили, ничего особо не менял в кабинете для съемок. Ну, так, может, прибрались немного чище. Пару новых вазонов поставили. Рвение подчиненных остановить невозможно. Ведь дома вы тоже, когда гостей встречаете, уборку делаете, – улыбнулся он. – Вот, все мои апартаменты к вашим услугам. Устанавливайте аппаратуру, и можем работать.

– Освещение у вас тут хорошее, – осмотрелся Андрей. – Окна большие.

Кабинет, как и положено, выглядел державно: портрет президента, государственный триколор и флаг региона, толстые ковровые дорожки, подвесной потолок с золочеными светильниками, в углу громко тикали огромные напольные часы-куранты – их зеркальный маятник отражал в себе помещение.

– А вы, я смотрю, зелень любите. – Ларин обвел взглядом многочисленные вазоны и принялся устанавливать треногу.

– А как же ее не любить... – согласился Радьков. – Сам я человек сельский, в глубинке родился. В городе мне воздуха не хватает. Природы душа просит. Вот и развожу вазоны.

Андрей установил на треногу фотоаппарат.

– Руку это вы вчера себе повредили? – прищурился губернатор. – Не надо было вам в поселок ехать. Зачем так рисковать? Если с вами что-то случится, то с меня потом спросят, почему такого человека не уберег. И зачем вам только это надо было?

– Ничего личного – только бизнес, – усмехнулся Андрей, – я же фотограф. Все, что вижу в жизни, перемолачиваю в гонорары. Повезло в такое время, в таком месте оказаться. Ведь природную катастрофу и людские страдания заранее не запланируешь. Так что благодаря вашей области мне крупно повезло. Теперь у меня есть эксклюзивный материал, который я неплохо сумею продать. Станьте, пожалуйста, возле окна, я уже начинаю работать. Ведите себя абсолютно естественно, так, словно меня здесь нет.

Как ни старался Радьков вести себя естественно, у него это плохо получалось. Выражение лица у него было такое, будто стоит на трибуне. Ларин щелкал затвором, заставляя губернатора перемещаться по кабинету, и продолжал говорить:

– Я, Александр Михайлович, планирую задержаться у вас на какое-то время. Я знаком с вашим выступлением в Совете Федерации и видел пожар собственными глазами. Ведь огонь не скоро погасят? И для меня это хорошо, как бы кощунственно ни звучало.

– Да, заповедник все еще горит. И еще в двух районах пожары начались. Боремся с огнем, как можем. Вы же сами вчера видели, какая у нас техника допотопная. Но если это вам нужно для работы, конечно же, обеспечу и транспортом, и сопровождением. Вы только, пожалуйста, в самое пекло больше не лезьте.

– Я только наблюдатель и фиксирую происходящее. Меня интересуют людские трагедии, человеческие судьбы. А потому самое пекло мне и нужно. Я должен быть там, куда не может попасть любой другой. Это моя профессия. Теперь, пожалуйста, сядьте за стол и возьмите в руки какие-нибудь бумаги.

Радьков покорно исполнил просьбу. Понемногу он уже вошел в роль фотомодели, преисполнился важности и сознания собственного величия.

– Так подойдет? – Губернатор вытащил из стола пачку листов и зашелестел бумагой.

Андрей привинтил фотокамеру к штативу и словил Радькова в кадр. Несколько раз сухо щелкнул затвор.

– Теперь можете расслабиться. Фотосессия в вашем кабинете окончена. Еще несколько кадров я хотел бы сделать на улице, но не сейчас, а чуть позже. Пока же у меня есть к вам еще один разговор, абсолютно личного характера.

Ларин придвинул стул и сел с торца письменного стола:

– Теперь я хочу, чтобы вы окончательно поняли, что движет мной по жизни.

Радьков несколько напряженно смотрел на фотографа, не совсем понимая, куда он клонит.

– Если вам нужна какая-то дополнительная помощь, то скажите... – В голосе Александра Михайловича недвусмысленно читалось: «Может, вы намекаете на дополнительное финансирование проекта с моей стороны? Так это не вопрос. За позитив про меня лично и про область можно и доплатить».

– Я профессионал, а профессионалы всегда работают только за деньги, в отличие от любителей. Я документалист, но меня интересует не все, что происходит в этой жизни.

– Конечно, понимаю. Есть вещи, интересные для зрителя-читателя и не очень, – вставил губернатор.

– В первую очередь меня интересуют те факты и события, которые я потом смогу дорого продать.