Виталий Гладкий - Под личиной Страница 23

Молодой человек холодно кивнул, и странные посетители продефилировали по ковровой дорожке прямо к кожаному дивану, возле которого находился журнальный столик. Наверное, они решили, что я расколюсь на угощение. А горчицы с хреном не хотите, господа хорошие? По ложке на брата?

– Слушаю вас.

Я требовательно посмотрел на молодого человека; по всей видимости, он был главным.

– Садитесь сюда, поближе… – Я указал ему на кресло возле письменного стола.

– Мы пришли к вам с предложением, – начал молодой человек ровным бесстрастным тоном. – Нам известно, что ваша фирма испытывает денежные затруднения. Чтобы поправить дела, вам нужны оборотные деньги.

Они могут быть у вас уже сегодня.

– Это как понимать? Вы предлагаете ссуду?

– Нет. Мы хотим купить ваш оптовый магазин, что находится на Левобережной улице.

– Кто такие "мы"?

– Будем оформлять купчую, узнаете.

– Допустим. И какая цена вас устроит?

Я уже сообразил, что за "покупатели" передо мною и кто будет оценивать мою недвижимость.

– Двадцать штук "зеленью". Не более, – жестко подчеркнул молодой человек.

Я снова изобразил вежливую улыбку. Это чтобы не послать их прямо со старта куда подальше. Мой магазин тянул по самым скромным расчетам на три сотни. Он был достаточно большой и очень удачно расположен – возле центрального вещевого рынка.

– Во-первых, насчет денежных затруднений вы ошибаетесь, – ответил я. -Во-вторых, магазин не продается.

А в третьих, смею заметить, у вас плохие экономисты. Они не умеет работать с недвижимостью. Даже по официальной оценке стоимость магазина как минимум в десять раз дороже. Так что извините… – Я развел руками. – Ваше предложение неприемлемо.

– Тридцать тысяч – и по рукам. Это максимум.

В голосе молодого человека прозвучал металл.

– До свидания.

Я поднялся.

– Не отнимайте у меня время. Я чересчур занят, чтобы выслушивать подобные нелепицы.

– Вы пожалеете…

Молодой человек смотрел на меня, не мигая, – словно собрался загипнотизировать.

– Уже жалею…

Иронично ухмыльнувшись, я спокойно выдержал его взгляд.

– Я привык общаться с людьми, которые ценят время делового партнера. Надеюсь, господа, вы меня не разочаруете.

И я довольно выразительно посмотрел в сторону двери.

Краем глаза я заметил, как один из "быков", со шрамом над левой бровью и с прической ежиком, налившись кровью, хотел встать, но его придержал второй, постарше, со смуглым лицом в оспинах и широкими черными бровями.

Я не преминул подарить им "теплую" многообещающую улыбку, после которой они почему-то сразу остыли.

Похоже, парни прошли школу спецназа и побывали в горячих точках. И они сразу сообразили, что со мной не все так просто, как им объяснили; зверь сразу чует зверя. Поэтому они немного растерялись.

– Напрасно, – сказал молодой человек, направляясь к двери. – Но мы еще встретимся.

– Лучше не надо, – сказал я, усаживаясь в свое кресло. – В этом мире так много дорог и тропинок, что каждый может выбрать себе единственную и неповторимую, на которую никто не претендует.

В ответ я услышал только пыхтенье "быков", последовавших за своим маленьким ушастым начальником. (Я почему-то вовсе не думал, что этот молодой человек – очень важная шишка).

Спустя минуту после их ухода в кабинет зашла Марья. Я взглянул нас нее и сокрушенно покачал головой.

– Похоже, у нас начинаются трудные времена, – сказал я, бесцельно перекладывая бумаги на столе. – Трудные и опасные. Дрейфишь?

– Не так чтобы очень…

– Слушала?

– Да… – немного поколебавшись, ответила Марья.

В свое время я на всякий случай установил в кабинете микрофон, соединив его с записывающим устройством на столе секретаря. От Марьи у меня секретов не было, но случались ситуации, когда требовалось зафиксировать разговор, чтобы потом клиент не ссылался на забывчивость. Все происходящее в кабинете можно было прослушивать через миниатюрные наушники.

Обычно Марья включала диктофон только по моему указанию, но сегодня она проявила похвальную инициативу. Кнопок включения было две; одна из них находилась в приемной, вторая – под крышкой моего письменного стола, и была невидима для посетителей.

– Ну и как тебе? – спросил я.

– Нам нужно найти надежную "крышу".

– Думаешь, нас дожмут?

– Не исключено.

– Сначала не мешало бы узнать, откуда ветер дует. Кто стоит за этими молодчиками?

– Увы, они не представились.

– Это секрет Полишинеля. День, два – и я буду все знать. Шило в мешке не утаишь.

– Между прочим, они ведь угрожали вам… – Марья смотрела на меня с участием.

– Да. Но очень деликатно. Как видишь, появились рэкетиры новой формации. Уже приятно. Раньше просто набили бы морду, а сейчас соблюдают видимость дипломатических переговоров. Что дает возможность маневра. Так говоришь, нужна "крыша"?

– В этом я почти не сомневаюсь.

– И под кого мне ложиться?

– Здесь я вам не советчик.

– Марья, не хитри! Обстановку в городе ты знаешь, как свои пять пальцев. Так что колись, дорогая. Я просто не могу поверить, что у тебя ничего нет на уме.

– Вам не понравится…

– Ясное дело. Так ведь иного выхода нет. Если уж и ты запаниковала, то пора сливать воду.

– Самая надежная крыша – милицейская. И вы это знаете не хуже меня.

– Знаю, – ответил я с тяжким вздохом. – Наша служба и опасна и трудна… – пропел я песенную строку. – И на первый взгляд как будто не видна… На второй и третий взгляд тоже. В свое время мне предлагали… Я прикинулся тупым лохом и сыграл в непонятку. Может, эти трое как раз и являются посланцами доблестных ментов?

– Вряд ли. Милицейская "крыша" действуют не так.

– Что верно, то верно. Сначала наезжают пожарники, затем санэпидемстанция, потом налоговая инспекция, после нее появляются главные устроители аврала с прозрачными намеками, а в конце, как финальный аккорд, налетает лихим кавалерийским наскоком налоговая полиция. Возможны и вариации.

– Мне переговорить с кем нужно? – деловито спросила Марья.

– Марья Казимировна, не лезь впереди батьки в пекло! Иди занимайся своими делами. И запомни на будущее: я никогда и ни перед кем не становился на колени. Это так, к слову, если ты еще об этом не знаешь.

Наверное, Марья никогда не видела меня таким яростным и возбужденным. Она смотрела на меня, слегка приоткрыв от удивления рот.

А я и впрямь не сдержался, вытащил свое внутреннее состояние наружу, на свою физиономию. Меня просто прорвало.

Какая-то криминальная сволота хочет командовать Волкодавом?! Нет, брат, шалишь! Если кому-то хочется увидеть, что такое диверсант-ликвидатор ГРУ в действии, то он увидит. В первый и последний раз в этой жизни.

– Все, мой рабочий день сегодня закончен, – сказал я, не глядя на Марью, – чтобы хоть как-то скрыть свое внутренне состояние.

И решительно вышел из-за стола.

– Так ведь он еще и не начинался, – робко возразила Марья.

– Да пошло оно все!..

Я едва сдержался, чтобы не продемонстрировать перед ней свои познания в сленге.

– Можешь быть уверена, что теперь нам спокойно работать не дадут. Так что пока ситуация не разрешится – в ту или иную сторону – строить какие-то планы на перспективу просто глупо.

– Но что мне ответить итальянцам?

– Их предложение нужно принять. Хуже все равно не будет.

– Висловского пока оставим в покое?

– Вот именно – пока…

Наверное, в моем взгляде мелькнуло что-то очень нехорошее, потому как Марья изменилась в лице, и непроизвольно отступила на шаг назад. Нет, точно, нервы нужно лечить. Как только закончится эта история, так сразу…

Дурень! О чем думаешь!? У тебя на балансе уже не одна, а две истории. Тут не до лечебных процедур.

Живым бы выкарабкаться из предстоящих передряг.

– Все, бывай, – сказал я, направляясь к выходу. – Ежели еще что-нибудь случится, звони по мобильному. Все деловые встречи на ближайших три дня отмени. Я в отгулах. Но всем говори, что уехал в командировку…

Машина завелась с полуоборота. Я сорвался с места как сумасшедший. Внутри у меня все кипело.

Я ехал за город.

Андрей

В двадцать седьмой школе решили затеять новогодний бал. Только не тридцать первого декабря, а двадцать девятого. И принимать в нем участие должны были только старшеклассники. Для учеников младших классов на следующий день намечался утренник.

Андрей, так и не сумевший привыкнуть к порядкам в новой школе, особого желания участвовать в увеселительном мероприятии не имел.

Но у матери на этот день выпало ночное дежурство, Дрозд опять куда-то исчез, – может, поехал навестить друзей или знакомых, и, чтобы не маяться одиночеством, Андрей надел свой единственный старенький костюм, который был ему тесноват и потерт на рукавах, и отправился в школу.

Бал уже был в разгаре. Играл школьный оркестр, старшеклассники танцевали кто во что горазд, и только Светка Поплюйчик неприкаянно подпирала одну стену спортзала, где и происходило торжество.