Вячеслав Денисов - Особо опасная статья Страница 23

– Контора у него там, что ли? – неизвестно кого спрашивал Арманов, глядя на дно пустой бутылки.

Из людей Феликса он видел лишь двоих. Позавчера днем. Одного в совершенно идиотской рубашке с пальмами (цвета зарева над Манежем) и второго, чуть покрупнее, в спортивном костюме, с челкой типа «полубокс».

«Оба на том свете», – с горечью подумал Кряжин. И тут же подумалось – а не специально ли Арманова такие воспоминания посещают? Мол, рассказал все, что мог. Честно, с надеждой, так сказать, на взаимопонимание. А про то, что те двое уже давно преставились, – «извините, не в курсе».

Группа увезла Арманова и покусанного хулигана в отдел, а Кряжин спустился к «Волге».

– Нельзя так с директорами охранных предприятий, Иван Дмитриевич, – с укоризной заметил Дмитрич, еще ни разу не присутствовавший на допросах с участием Кряжина.

– Это его клиент, – пояснил следователь, усаживаясь на сиденье. – Платить не хотел.

Коля Кайнаков находился в руках неизвестных уже пятнадцать часов.

Глава седьмая

Кайнакова от дела Кряжин «устранил» сознательно. Неуравновешенный человек, склонный пить тогда, когда нужно думать, уже давно привыкший, что за него занимаются конкретным делом другие. Следующей по его плану должна была оказаться Ангелина Викторовна. Ее должна была «сбить» машина, или Кайнакова решила бы «покончить с собой». Неплохая получалась картинка для похитителей: отец похищенного ребенка в реанимации, а мать выносят ногами вперед в черном полиэтиленовом мешке коронеров. Но в последний момент Кряжин передумал. Это не могло продолжаться вечно. Преступники могли запросто спятить от перенапряжения и убить мальчишку. И тогда все осталось бы, как придумал Кряжин: отец в реанимации, только на этот раз руки иглами ему прокололи бы в обязательном порядке, а мать вообще не нужно было бы вынимать из мешка.

Требовалось динамичное противостояние, в ходе которого похитители обязательно должны были проколоться и оставить след. Сейчас же неизвестно ни о личностях преступников, ни о месте, где содержится ребенок. Еще Кряжина мучила мысль о том, как поведет себя Трошников, прибыв в Генеральную прокуратуру. Лично знаком с ним следователь не был, но, по мнению тех, кто с ним сталкивался, и с кем позже сталкивался Кряжин, Ян Михайлович был человеком честным, хотя и расчетливым. Иначе быть не могло, потому что представителем России в Европейском суде не мог быть чиновник исключительно честный или только расчетливый.

Кряжин не спал всю ночь. Звонил Кайнаковой по купленному для нее телефону, справлялся о положении дел и всякий раз убеждался в том, что ситуация зависла в положении ожидания. Все ждут, когда на посадочную полосу Шереметьево опустится самолет с одним из самых главных юристов страны.

Позвонил Саланцев и сообщил, что о Феликсе слышали все, но никто его в последнее время не видел. В УБОПе дали толковую информацию – фото с «послужным списком» этого человека, и теперь, по крайней мере, есть надежда на то, что его опознают Вишон и Дюбуи. И охранник у входа на школьную лестницу.

– Кстати, – заметил Саланцев, – о мадемуазель. Я совершенно случайно проезжал мимо квартиры, что ей снял Гоффе. Свет там не горит.

– Она в кино.

– А переводит ей Жорж, – с сомнением продолжил предположение следователя опер.

– Ладно, – согласился Кряжин. – Они с Дюбуи в ресторане.

– Не переедят? Свет не горит уже часов восемь! И до сих пор в окнах темно.

Иван Дмитриевич крутанул шеей. Неприятность…

– Оставь Феликса, пусть им займутся твои люди. Срочно разыщи мне эту Вишон и привези в прокуратуру. С утра я буду там.

Коля Кайнаков находился в руках чужих ему людей уже двадцать часов.

Кряжин перевернулся на спину и посмотрел на очерченный светом лампы потолок собственной спальни. Прошел день. Чем он остался в памяти следователя?

Двое неизвестных проникают в специализированную школу и похищают сына известного всей стране человека. Вместо предполагаемой крупной суммы денег они запрашивают у родителей связь с представителем России в Европейском суде по правам человека, являющимся родственником семье похищенного мальчика.

Похитители требуют от родителей гарантий уговорить представителя проявить активное участие в склонении состава суда к решению изменить меру пресечения другому известному олигарху, находящему в «Лефортово» и ожидающему суда в России. Гарантией же активности в этом Кайнаковых должен стать девятилетний, рыжий, как огонь, Коля.

Нет сомнений в том, что сразу по освобождении Устимцев скроется. Чересчур велика обвинительная база. Она отягощена еще и тем, что Устимцев посягнул на святое – на экономическую независимость России. Так, во всяком случае, наверняка значится в обвинительном заключении Сергея Антоновича Любомирова, расследовавшего это дело. Такие заключения Кряжин читал не раз. И не раз составлял сам.

Одновременно с этими событиями неизвестные зачем-то убивают охранника частного охранного предприятия «Сатурн», и после того, как с ними бесчеловечно и безапелляционно разобрался Саланцев, один из них называет имя «Феликс».

Это же имя после некоторых событий, ускоряющих процесс соображения, упоминает и сам директор – Арманов. И сознается, что именно Феликс являлся и является его криминальной «крышей». И на директора, не беря в расчет, что в его квартире окажется следователь Генеральной прокуратуры, организовывается покушение. Он тоже не нужен Феликсу.

Месяц назад, то есть за тот же период времени, за какой Феликс успел стать «крышей» Арманова, на работу в школу устраивается Сандрин Вишон, а Ремизова по его же просьбе Арманов переводит в жилой комплекс «Алые паруса», где проживает семья Кайнаковых.

Исчез телохранитель, любивший Колю, как своего ребенка. Неприятно для следствия тянет с возвращением в снимаемую квартиру Вишон.

Завтра…

… Кряжин посмотрел на часы…

…Четыре двадцать две! Уже сегодня из Страсбурга прилетает Трошников!

Регулятор напряжения ситуации вывернут до упора на максимум.

Коля в неизвестном месте в руках неизвестных, и Кряжин, даже предположительно, не догадывается, где это место.

Он бросил блокнот рядом с собой на кровать и дотянулся до выключателя бра.

Когда Кряжина в половине восьмого утра разбудит будильник, он будет лежать в пиджаке на том же диване со шнуром выключателя бра в ладони. Он спал три часа и восемь минут.

А в прокуратуре, куда он прибудет выбритый, в свежей сорочке и новом костюме, случится еще одна неприятность. Егор Викторович Смагин с сегодняшнего числа значился в ежегодном отпуске, о чем он три последних дня предупреждал всех. За суетой следователь об этом забыл и с затаенной тревогой встретил сообщение о том, что полтора месяца, до середины октября, обязанности начальника следственного Управления будет исполнять Елец. Старший советник юстиции Владимир Олегович Елец, первый заместитель Генерального прокурора, человек, преданный своему делу и руководству.

Это была самая настоящая неприятность.

Кряжин зашел в кабинет Ельца в тот момент, когда там уже находился представитель России в Европейском суде по правам человека.

Ян Михайлович был человеком лет пятидесяти, с лицом мудрого человека, понимающего, где заканчиваются права человека и где начинаются его обязанности. В Страсбурге он был известен как человек принципиальный, умеющий изложить на заседании суть дела со всех позиций. Что, однако, не мешало ему с той же мудростью и спокойствием объяснить, какая позиция имеет право на жизнь, а какая не может быть принята к рассмотрению a priori.[19]

Такие люди государству, точнее, ее руководителям, в международном суде (а особенно по правам человека) нужны. Посылать в Страсбург человека, напичканного одними лишь статьями законов и умением правильно оценивать поступки людей, было бы весьма неумно. К этому необходимо добавить еще одно качество, без которого немыслимо признание российского права за пределами страны.

Послушание и понимание внутренней политики руководства страны. Вот то самое сочетание качеств, которое дает возможность при наличии образованности и культуры оказаться в Европейском суде.

А потому, когда в эту инстанцию обратились несколько судей одного из субъектов Российской Федерации с просьбой рассмотреть их иски к руководителю суда по причине увольнения в период беременности и нежеланию защищать их права российским правосудием, им было отказано не только по существу жалобы, но и в принятии иска. И дела судей за несколько недель до их родоразрешения были возвращены в тот областной суд, в адрес руководителя которого и были направлены иски.

Но тот же Европейский суд принял к рассмотрению дело старушки из Петербурга, которая жаловалась на то, что городские власти не разрешают ей вывешивать белье на чердаке дома, в котором она проживает.