Андрей Воронин - Петля для губернатора Страница 23

Он прибавил газу, внезапно поняв, как должен ощущать себя камикадзе, ведущий подбитый самолет прямиком на палящий из всех орудий вражеский линкор. Это было опасное сравнение, и, отбросив в сторону все посторонние мысли, Глеб сосредоточился на управлении автомобилем.

Он успел. Дачный поселок промелькнул мимо, как мираж, и Слепой уже собрался было остановиться, позвонить Малахову и запросить дальнейших инструкций, когда впереди двумя рубиновыми точками мелькнули задние габаритные огни какой-то машины. Глеб снова увеличил скорость и вскоре догнал автобус. Это был видавший виды, до самой крыши забрызганный грязью бело-голубой “ПАЗ”. Когда “мустанг” Сиверова обгонял его, Глеб разглядел за темными стеклами неясные светлые овалы повернутых к нему лиц.

– Все будет в порядке, – пообещал он этим лицам, оставляя автобус позади.

Перед автобусом, как оказалось, двигался командирский “УАЗ”, вызывающе раскрашенный темно-синей и белой красками, с крупно выписанным порядковым номером и гербом на дверце, с мигалкой на крыше. Его длинная антенна бестолково моталась в воздухе, не попадая в такт прыжкам и приседаниям автомобиля. Из-под больших колес “уазика” летела грязь, а на коленях у сидевшего на заднем сиденье человека торчком стоял автомат. Глеб пронесся мимо, стремясь поскорее скрыться за поворотом: операция вступала в заключительную стадию, а он еще не занял исходную позицию.

Когда по его расчетам до выезда на шоссе осталось метров триста, Глеб загнал машину в очень кстати обнаружившуюся совсем рядом просеку и взял с заднего сиденья сумку. Он собрал и зарядил винтовку, навинтил на ствол глушитель, вышел из машины и бросился бежать в сторону шоссе, стараясь не выбегать на дорогу. Это было трудно даже с его кошачьим зрением, и пару раз он упал, больно ударившись локтями и едва не выколов себе глаза.

Поднявшись с земли в третий раз, Слепой клятвенно пообещал себе, что устроит Малахову выволочку: на его взгляд, операция была организована из рук вон плохо Он представил себе, как все срывается только из-за того, что он в темноте расшиб себе голову о какую-нибудь березу, и немедленно свалился в четвертый раз, да так, что винтовка вылетела у него из рук и с шорохом ускользнула куда-то в темноту.

Пока он шарил в колючих кустах, пытаясь на ощупь отыскать оружие, позади завыли моторы, а через несколько мгновений по стволам деревьев и кочковатой поверхности дороги заплясал желтушный свет фар. Слепой сдавленно выругался, и в ту же секунду его пальцы коснулись отполированной поверхности приклада, а в следующий миг он понял, что уже добрался до места, потому что впереди, совсем рядом, хлопнула дверца автомобиля и чей-то голос негромко скомандовал: “Приготовиться!"

В пляшущем свете фар приближающегося автомобиля Глеб увидел поваленную бурей березу, лежавшую почти параллельно дороге. Это было отличное укрытие. Слепой залег, передернул затвор винтовки и стал ждать.

Ждать пришлось совсем недолго. Не успел Глеб перевести дыхание, как в поле его зрения возник автобус. “Уазик” теперь переместился назад, а замыкал колонну невесть откуда взявшийся джип. Сиверов присвистнул, вынул из кармана запасную обойму и аккуратно пристроил ее рядом со своей правой рукой. С нависавшей над его головой ветки сорвалась тяжелая капля талой воды и с завидной точностью упала ему за шиворот. Глеб повел плечами, но поднимать воротник куртки было уже некогда: машины остановились.

Впереди, где была засада, вспыхнул прожектор, расчертив весь мир на полосы яркого света и чернильной тьмы. В этом режущем свете Глеб без труда разглядел на переднем сиденье джипа дряблую тушу подполковника Небабы и сосредоточился на нем. Возле автобуса раздавались властные голоса, требовавшие предъявить документы, но Глеб смотрел только на джип. Он услышал негромкий скрежет, с которым водитель внедорожника включил заднюю передачу, за секунду до того, как машина тронулась, и, поспешно сменив прицел, нажал на спуск. Раздался негромкий хлопок, и воздух со свистом устремился вон из простреленной шины. Для верности Глеб выстрелил еще раз, и джип тяжело осел на правый бок. Потом его дверца распахнулась, и подполковник Небаба с неожиданной для его туши легкостью выбрался наружу, явно нацелившись под шумок нырнуть в лес. Ствол винтовки описал в воздухе коротенькую дугу и слегка подпрыгнул, издав еще один негромкий хлопок. Тучный немолодой человек, мнивший себя вершителем чужих судеб, молча согнул ноги в коленях и упал лицом в холодную декабрьскую грязь, под тонким слоем которой скрывалась схваченная недавним морозом и все еще не успевшая до конца оттаять земля. Будь Небаба жив, он наверняка сильно ударился бы лицом, но такие мелочи его уже не волновали, поскольку винтовочная пуля вошла точно в середину его лба и вышла через затылок, бесследно уйдя в ночной лес Все это заняло считанные секунды.

Глеб перевел взгляд правее, решив, что теперь может позволить себе в течение нескольких минут побыть обыкновенным зрителем. Милицейский “уазик” стоял почти напротив него, и он очень хорошо разглядел, как из его задней дверцы ужом выскользнул человек в кожаной куртке, припал на одно колено у колеса и поднял к плечу гранатомет. Глебу потребовалось некоторое время на то, чтобы сообразить, что тот целится не в перегородившую дорогу машину, а в автобус с женщинами. Чертов идиот явно вознамерился убрать свидетелей, даже не заметив, что его босс уже превратился в обыкновенный кусок скверного, слишком жирного мяса. Глеб припал к винтовке, но обзор закрывал ствол молодой осины, и он, забыв обо всем, встал во весь рост, сразу же поймав на мушку голову гранатометчика и плавно спустив курок.

Никакого боя на дороге до сих пор не было. Водитель “ПАЗа” все еще что-то горячо доказывал остановившим его людям, вылезшие из “уазика” бандиты в милицейской форме все еще с привычной ленцой шли к нему на выручку, надеясь решить все вопросы одним своим появлением, и на секунду Глебу даже почудилось, что на его участие в событиях до сих пор никто не обратил внимания. В последнее мгновение он боковым зрением уловил какое-то движение возле джипа и понял, что ошибся, за долю секунды до того, как второй гранатометчик, ехавший в джипе вместе с Небабой, метнул в него свою молнию.

Граната ударила под низ ствола, который служил Глебу укрытием. Поваленная береза тяжело подпрыгнула, подброшенная кверху взрывом, к небу взлетел дымно-оранжевый столб огня, грязи и мелкого лесного мусора, расщепленный березовый комель пьяно мотнулся справа налево, настиг отброшенного взрывной волной Глеба и с хрустом ударил его в грудь.

Глава 7

Когда он пришел в себя, еще не рассвело, но очертания деревьев уже явственно проступали через редеющий мрак.

Некоторое время он просто неподвижно лежал, наслаждаясь ощущением мягкой сырости под затылком, холодным воздухом и щекочущими прикосновениями тающих на лбу и щеках снежинок. Было больно дышать, и в голове тугими мягкими толчками билась тупая неотвязная боль, но и это почему-то казалось приятным. Он попытался разобраться в своих ощущениях, но в голове все перепуталось, и он даже испугался: ему вдруг показалось, что когда-то так уже было. Глеб тряхнул головой, застонал от прострелившей ее от виска до виска нестерпимой боли, но вязкая серая муть, мешавшая думать, рассеялась, и он вспомнил, кто он такой и почему лежит в этом сыром предутреннем лесу. Он приветствовал вернувшуюся память тихим невнятным ругательством и с усилием поднес к лицу левое запястье, чтобы посмотреть на часы.

Это движение причинило ему боль, а часы, как назло, оказались разбитыми. Стрелки мирно светились зеленоватым фосфорическим светом, но их было не три, а всего две – минутная исчезла, словно ее и не было. Он бессильно уронил руку в мокрый снег и некоторое время лежал неподвижно, лениво думая о том, что, если доживет до пенсионного возраста, непременно напишет книгу о типах и разновидностях боли. В данный момент ему казалось, что он с полным правом может претендовать на звание эксперта в области болевых ощущений. “Не эксперта, – подумал он с внезапным весельем, – а дегустатора. Надо же, как он меня приложил… Взял бы чуть повыше, и – привет, пишите письма мелким почерком. Однако что же это я тут валяюсь? Не пора ли мне домой?"

Он завозился, переворачиваясь на живот. Это оказалось настолько больно, что ему пришлось еще какое-то время полежать на животе, уткнувшись лбом в грязноватую снеговую кашицу и пережидая приступ тошноты, и Глеб понял, что попасть домой будет совсем не просто.

Рядом обнаружилась молоденькая березка – вернее, то, что от нее осталось после взрыва. Кора с нее свисала клочьями, вместо веток там и сям торчали острые, обломанные у самого основания сучки. Придерживаясь за изгрызенный осколками ствол, Глеб поднялся на ноги, стараясь не стонать. Мир начал медленно вращаться вокруг него, тошнотворно кренясь из стороны в сторону, как палуба попавшего в полосу мертвой зыби корабля. Слепой покрепче вцепился в дерево и зажмурился. Постепенно ощущение качки ослабло до приемлемых пределов, и он открыл глаза.