Черный подснежник - Сергей Иванович Зверев Страница 23

Танкист был с ним согласен, слишком долго перезаряжать и наводить громоздкую пушку, которую в рыхлом снегу ворочать еще тяжелее. К тому же расчет орудия состоит из семи человек: командира, наводчика, заряжающего, замкового, прави́льного, который по приказу наводчика поворачивает орудие, и двух подносчиков снарядов. У Земляного так вообще всего трое бойцов, поэтому между выстрелами будет заминка в несколько минут, которых вражеской технике окажется достаточно, чтобы проскочить через мосток и рвануть по дороге навстречу пехоте РККА. Необходимо выставить несколько точек обстрела, чтобы охватить сосредоточенным огнем как можно большую площадь. Резкий огневой удар сомнет ряды противника, вызовет хаос, а стрельба с разных позиций не даст фашистам определить координаты его ударной группы. Первая точка будет для зенитного оружия, на расстоянии в 100 м от опушки, за шапкой из деревьев определить немцам по направлению выстрелов место нахождения «полковушки» не получится, хотя отсюда вести стрельбу расчет сможет лишь по крупной технике или массе из немецких шутце. Понятливый прапорщик уже принялся со своими бойцами лопатами выкапывать ровик под хоботовую часть станка, чтобы вести прицельный огонь по удаленным целям. Задранный угол возвышения хоть и затруднял маневры с перетаскиванием «полковушки», зато зенитка при таком раскладе сможет поразить броню средних германских танков кумулятивными снарядами.

Вторую позицию предстояло определить для минометов и гранатометов, это, конечно, не пушка, переместить проще по огневому рубежу, но и не автомат или «мосинка» – на ходу не постреляешь. Это значит, что позиции выбирать надо надежные с широким покрытием, просчитав все варианты маневров немцев. Поэтому пехотинцев Соколов отправил по скованной льдом реке на другую сторону от моста, чтобы они смогли разместить 82-мм минометы и гранатометы как можно ближе к границе села и атаковать выступающие силы противника с противоположного фланга, как только тот начнет движение из пункта обороны. Речка, шириною в полкилометра, станет естественной преградой, которую враг с ходу не преодолеет, а для минометов и гранатометов с дальностью стрельбы до километра такое покрытие огнем подходит. Они с Евсюковым растянули огневые точки вдоль всего берега, чтобы сектор прицела был как можно больше, неизвестно, кто появится из-за поселковых домиков – шутце, «ханомаги» или мотоциклетчики. Ни артиллерия, ни минометы непригодны для ближнего боя из-за большого радиуса поражения. Это Соколов понимал, поэтому для «тридцатьчетверки» двинулись выискивать самую ближнюю позицию, откуда танк мог самый первый нанести удар. Оказавшись в паре сотен метров от артиллерийского расчета, взгляд Алексея вдруг выхватил почерневшие зарубки на коре деревьев. Номера погибших танковых экипажей, о которых ему говорил Грозин! Вот она, братская могила. Он остановил танк и огляделся, отличная площадка, соединяющая три возвышенности. Бережно прислонил дощечку с именами и фамилиями к вековой сосне – спите спокойно герои, сегодня немцы ответят за вашу смерть! Возвышенность ему понравилась, удобная позиция по многим факторам. Со стороны населенного пункта возвышалась стена из лесного завала, который, видимо, сохранился еще с самого начала войны, когда советские войска обороняли Арбузово от наступающей армии вермахта. Омаев тоже его заметил в прорезь для стрельбы из пулемета:

– Товарищ командир, долго раскидывать бревна, из поселка могут заметить суету. Давайте просто вон те верхние бревна уберем, чтобы обзор улучшить. Дуло пройдет, в панораму обзор хороший.

Командир кивнул в ответ, и Омаев с Бочкиным бросились к полуразрушенному заграждению из сучков и бревен, поспешно снимая ряд за рядом до нижнего уровня башни танка, чтобы башнер мог во время боя вести прицеливание. Тем временем лейтенант давал торопливые указания наводчику Логунову:

– Только по целям, Василий Иванович, ни одного снаряда в «молоко». Мы не знаем, кто в узле обороны. Когда заработают зенитки, тогда только станет ясно, что за техника в поселке засела.

– Понятно, побегут немцы, как тараканы из-за печи, – буркнул старшина и прижался к визиру прицела, чтобы присмотреться к сектору стрельбы.

Между штрихами наводки чернели жилые дома поселка, и от их мирного вида, дымка, идущего из труб, у Логунова прошелся холодок по спине. Ведь любой его выстрел может зацепить и кого-то из жителей Арбузово – шальной осколок фугаса – и нет человека. Этот большой поселок так похож на его родную, такую же крепкую, деревню под Омском. Справные большие избы, двухэтажные каменные колхозные постройки, широкие дворы, аккуратные околицы. Через несколько минут все это хозяйство превратится от жаркого боя в развалины и пожарища. Танкисты едва успели занять свои места внутри «тридцатьчетверки», как завыли, загрохотали зенитки, казалось, что небо сейчас разлетится на куски и рухнет прямо на головы. Железные внутренности вибрировали, тела бойцов наполнились противным болезненным ощущением, будто кто-то лупит изнутри кулаком, да так сильно, что рты беспомощно хватали воздух, перед глазами плыли темные пятна, а кровь, казалось, сейчас разорвет виски. Соколов прижался к нарамнику перископа, старясь сосредоточиться лишь на одном важном сейчас – цели для огня.

– Экипаж, ориентир – околица!

Первые бронированные машины вермахта показались на границе поселка – фашисты на всех парах бросились бежать из-под обстрела. Впереди тарахтели мотоциклетчики, которые осуществляли разведку, а позади плотным строем напирали друг на друга самоходки.

– Ориентир – «Штурмгешутц III», бронебойным по корпусу с правого фланга!

Башнер, Василий Логунов, и сам заметил новую цель, скорректировал прицел. Огонь, грохот выстрела, черный дым из бока передней бронированной самоходки. Она словно споткнулась на ходу, заерзала на месте гусеницами по снегу, замедляя ход. Мотоциклисты тоже остановились, высматривая, откуда прилетел снаряд. Стреляли зенитки, но снаряды падали чуть западнее от села, в квадрате, где немцы в поле строили заграждения и фортификации. Бить снарядами по своим же деревням и жителям советская артиллерия не могла, солдаты вермахта это прекрасно понимали. Без страха автоматчики спешились с мотоциклов и побежали к горящей самоходке, чтобы потушить полыхающее под днищем пламя. «Ближе, ближе, давайте подходите», – шептал Соколов, сдерживая нетерпение. Как же хочется пустить по этой серо-черно-зеленой толпе снаряд, чтобы разметало в клочья, но приходится вымерять каждый выстрел. Все снаряды на счету, потратишь на самоходки, а за домами в поселке могут скрываться танки или пара артиллерийских установок. Так же думали на огневых точках и остальные советские бойцы, терпеливо дожидаясь подходящей секунды. Лишь когда фашисты словно муравьи облепили вокруг горящий «Штуг III», рванули одновременно с грохотом мины, ударили огненными всполохами гранатометы, «полковушка» прицельно метнула из длинного хобота снаряд. «Семерка» тоже запустила кумулятивный снаряд прямиком в бок одной из самоходок, похожей на огромного бронированного зверя. Разом загудело и взметнулось столбом пламя, черной полосой расползаясь вширь. Соколов бросился к люку, прихватив бинокль, из-за черной завеси теперь цели были не видны. Дым сдувал в сторону летящую гарь как раз им в лицо, было слышно, как где-то дальше бьют минометы, ухают разрывы гранат. Черная завесь заградила цели лишь танкистам.

Алексей, перекрывая грохот залпов, выкрикнул вниз экипажу:

– Вправо тридцать! Осколочный по мотоциклам!

Ему сквозь рвущийся вверх черный смог сверху было видно, что разведчики снова оседлали мотоциклы и направились к мосту, видимо, поняв, что советские бойцы засели на другом берегу речушки.

Огонь! Пламя снаряда окрасило вспышкой черное марево в оранжевый. Мотоциклы смешались в кучу, тела автоматчиков посекло осколками, окрасив белый пятачок перед мостом алыми лужами крови. По стволу сосны уже взбирался шустрый и легкий Омаев, чтобы тоже помогать с выбором мишеней. Он неожиданно вскрикнул, ступив на огромную ветку:

– Танки! Товарищ командир! По левому флангу!

– Ориентир, Руслан, ориентир! – Алексей до боли прижал бинокль к глазам, вытянулся на краю люка во весь рост, отчаянно балансируя, но никак не мог рассмотреть в черной ленте гари вражеские танки.

– Влево, влево пятнадцать, выше ствол, еще выше, на десять выше! – надрывался сверху Омаев, Соколов выкрикивал его указания вниз в люк наводчику.

Огонь! И почти без перерыва новый выстрел! Бочкин с размаху всем телом вогнал кумулятивный снаряд в казенник. Василий Иванович рявкнул вверх в зияющую белизну открытого люка:

– Ориентиры!

Но командир молчал. Вдруг в отверстие ухнул Соколов,