Дмитрий Щербаков - Беспощадная страсть Страница 24

— Какой же?

Романов ответил не сразу.

— Ты хорошо стреляешь? — прежде поинтересовался он.

— Бью пулю в пулю. Никогда не промахиваюсь. И иногда даже сам удивляюсь, как это у меня получается. Словно специальный компьютер в голове. А что?

— Мой вариант требует от тебя именно безупречной меткости. Сейчас поймешь. Видишь ли, Львивченко давно искал повода избавиться от Корвета. Не знаю уж, почему, но тот перестал его устраивать. Однако все сотрудники транспортного отдела считают Корвета благодетелем — благодаря ему они начали жить богато. И пойти против подчиненных, которые к тому же почти все его родственники, Тарасик не мог. А тут выдался случай: убийство Крысюка. Для своих Львивченко представил дело так, будто Крысюк пал от рук корветовских бойцов, успев, правда, и их завалить. Результаты экспертизы — сличение отпечатков и так далее — вроде бы подтверждают такую версию событий. Двух сержантов-патрульных, видевших тебя и Милу, Тарас сумел убедить, что вы к убийству отношения не имеете — просто случайные свидетели: какой-то залетный бандит со своей шлюхой зашли на пустырь потрахаться, а там — сведение счетов между ментом и корветовцами. Сержанты поверили своему начальнику, а Саше Климову, который сильно сомневался в вашей непричастности, Львивченко просто велел заткнуться. Правда, когда Саша мне все это рассказывал, он здорово недоумевал, почему нигде не обнаружены ваши отпечатки пальцев. Даже почти согласился с версией Львивченко. Да и я, признаться, согласился. Поэтому так удивился, когда ты признался, что завалил всех четверых… Как вам удаются такие фокусы с отпечатками? Какие-то специальные аэрозоли?

— Никаких аэрозолей, — покачал головой Север. — Природа. Как действует — объяснить не могу, не знаю. Однако действует.

— Да уж, точно… — Всеволод чуть дернул подбородком — то ли от удивления, то ли от восхищения. — Ну ладно, я продолжаю. Итак, Львивченко созвал общее собрание сотрудников железнодорожного отдела милиции — их там немного — и произнес пламенную речь. Суть ее сводилась к тому, что Корвет окончательно обнаглел, что он уже считает транспортников не представителями власти, а собственной братвой, которую может убивать, когда вздумается. Короче, Корвета надо заменить другим «папой», для чего предложено завтра же его взять и потихоньку прикончить.

— Подожди, не вижу связи, — поморщился Север. — Ну повздорил Грицько с корветовцами — скажем, что-то не поделили, ну сцепились насмерть, поубивали друг друга… При чем здесь сам Корвет?

— Дело в том, что в банде бомжей железная дисциплина, — пояснил Всеволод. — Без разрешения «папы» ни один боец голоса не повысит. И если корветовцы осмелились затеять гнилой базар с Крысюком, то только с благословения самого Корвета. В железнодорожном отделе это понимает каждый.

— Понял и я, продолжай, — кивнул Север.

— Так вот, на завтра Львивченко назначил Корвету «стрелку». Якобы мирную «стрелку». Якобы Тарас хочет обсудить гибель Гришки и трех бомжей и согласовать мероприятия по совместному поиску убийцы. Кто-то даже пустил слух, что убийцу видели в подземных коммуникациях города.

— Это не слух, — улыбнулся Север. — Меня там действительно видели.

— Да? Тогда ты сыграл на руку Львивченко. Корвет придет завтра на «стрелку». Похоже, он действительно ничего не подозревает. «Стрелка» состоится в привокзальном ресторане. Там Корвета и будут брать. Вряд ли он приведет с собой охрану, разве что парочку особо доверенных бойцов прихватит. Ну да их скрутят в момент: у Львивченко крутые опера, костоломы, тем более нападут они неожиданно. Я думаю, Тарас рассчитывает вытянуть у Корвета все секреты банды бомжей, прежде чем убить его. И вытянет, если план удастся, ведь вряд ли Корвет и себя посадил на тот самый «короткий поводок», на котором он держит своих людей. А мое предложение такое: ты должен отбить Корвета у транспортников, спасти его и, понятное дело, сразу завоевать его доверие. Поэтому я и спросил, хорошо ли ты стреляешь. В ресторане будут случайные люди, они не должны пострадать.

— Ты предлагаешь мне завалить парочку ментов? — Север смерил собеседника лукавым взглядом.

— Не ментов, а мусоров, — поморщившись, поправил Романов. — Этих бендеровцев мне не жалко. Только не задень Климова, если он там будет. Ты запомнил его?

— Тот лейтенант, что пытался задержать нас с Милкой на пустыре? — уточнил Север. — Запомнил, не волнуйся.

— Сможешь провести операцию? — спросил Романов с беспокойством. — Стрелять в ресторане транспортники не решатся, побоятся задеть гражданских. Так что риск невелик. Сможешь?

— Смогу, — успокоил его Север. — Не впервой… Опиши мне Корвета.

Всеволод описал.

— Еще с ним, возможно, будут двое его наперсников. Клички — Умник и Борзой. Они выглядят…

— Не надо, я знаю, — поднял руку Север. — Имел случай познакомиться, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Влада. — В подземных коммуникациях…

— А, вон в чем дело, — хмыкнул полковник. — Тогда вообще все просто. То есть узнать Корвета тебе будет просто, — поправился Романов.

Глава 18

Всеволод собирался уходить. Уже стоя у дверей комнаты, он давал Белову последние инструкции:

— Квартира эта, считай, ваша. Расположена она очень удобно: первый этаж…

— Скорее подвал, — усмехнулся Север.

— Полуподвал, — педантично поправил Романов. — Зато, чтобы ее тут обнаружить, нужно заранее знать, что она существует. Далее: подъезд здесь сквозной, то есть два выхода: один на улицу, другой во двор, но рядом с аркой, через которую попадаешь на другую улицу. Сама квартира идеально звукоизолирована просто в силу своего местоположения в доме: кругом капитальные стены. Здесь можно сто лет куковать, и никто не поинтересуется, обитают тут люди или пусто. Для таких, как вы, это наилучший вариант существования. Словно и нет вас вовсе. Согласен?

— Вполне, — Север грустно кивнул.

— Далее: деньги. Вот, держи, — он достал из кейса несколько толстых пачек, бросил их на стол. — На первое время. Не хватит — получишь еще, я все время буду поддерживать с тобой связь. Мне лучше не звони: мой телефон слушают. Я даже не борюсь с этим, без толку…

— А как же с «приветом от московского брата»? — поинтересовался Север, вспомнив пароль, который он проговаривал Владу по телефону, когда звонил перед первой их встречей. — Выходит, нас засекли?

— Ерунда, — улыбнулся Романов. — Мой брат действительно живет в Москве. Он человек сугубо гражданский, мелкооптовик. И от него часто приезжают люди, челноки, которым надо перекантоваться день-два в нашем городе. Ну, я их устраиваю, надо же помогать брату, эти люди работают с ним. А у меня несколько собственных квартир, так что устраивать есть куда. Поэтому «слухачи» даже не дергаются на звонки, подобные твоему.

— А вторая часть пароля? — спросил Север.

— Забывчивость — мой крест! — еще шире улыбнулся Романов. — Я постоянно забываю написать брату. А челноки взяли за правило мне об этом напоминать. Из любезности. Наш с тобой пароль заключался в порядке слов, а не в их содержании. Потому я тебя сразу и узнал.

Север вспомнил, как Валентин в Москве заставил его трижды повторить все, что он скажет Романову, и заклинал не перепутать последовательность слов. Перед отъездом с «фазенды» Белова еще раз тщательно проэкзаменовал Павел…

— Ты хочешь мне еще что-нибудь сказать? — спросил Всеволод.

— На дело завтра я пойду один, без Милки, — начал Север. — И прошу тебя держать ее в курсе событий. Если со мной что-то случится, сообщи ей, ты же получишь информацию. Договорились?

— Договорились. Еще что-нибудь?

— Вроде все.

— Тогда я пошел. Проводи меня. — Романов уже взялся за ручку двери, но вдруг, словно вспомнив какую-то важную вещь, задержался. Присел на стул у стола.

— Объясни мне, Север, — заговорил он, — какой лично тебе интерес ввязываться во все эти кровавые дела? Помнишь, я сказал, что задам тебе вопрос по поводу твоей, как ты сам выразился, «лирики»? Вот я задаю. Зачем ты-то лезешь в петлю? Ради чего? Или ты настолько идеалист, что рассчитываешь переделать мир, отстреляв сотню-другую подонков, «жлобни», как ты их называешь? Глупо… Жлобня была, есть и будет до скончания рода человеческого, жлобня — это, собственно, и есть человечество, основная масса его представителей. Я сам где-то жлоб, ибо всегда хотел жить лучше других — именно материально лучше, к стыду своему должен признаться. Единственная разница между мной и тем же Газаватом — я все-таки желал получить материальное благополучие не любой ценой.

— Вот видишь! — перебил Север. — А разница тут качественная. Я ведь тоже никогда не стремился к всеобщему равенству в нищете. Нищета — это ужасно, никому ее не желаю и не желал. Каждый должен иметь возможность досыта есть, нормально жить с гарантированным минимумом удобств и духовно расти. Естественно, принося посильную пользу обществу. И о подобном положении вещей должно заботиться все общество в целом. Все за одного, один за всех. Таков социальный идеал — мой, по крайней мере. Только я знаю, что он недостижим в нынешнем мире… А ты себя с Газаватом все же не равняй. Между вами разница качественная, повторяю. Ты хотел заработать, заслужить свой достаток честным трудом на опасной работе, а он желает сладко жрать за счет других, он убивает ради жирного куска — пулей или наркотиками, неважно. Как же можно вас сравнивать?