Б. Седов - Авторитет Страница 24

Глава девятая

ОТПУСТИТЕ МЕНЯ В ГИМАЛАИ

Широко разрекламированная в Питере экспозиция картин Рериха в престижной галерее «Арт-бутик», на которой демонстрировались полотна обоих представителей знаменитой династии, отца и сына, Николая и Святослава, являлась выставкой лишь отчасти. Сами картины, числом не более тридцати, среди которых были и всемирно известные раритеты, такие как специально выписанное из рижского художественного музея полотно «Чаша Будды», конечно же наличествовали, однако, кроме их примитивного созерцания, посетителям коммерческой галереи, заплатившим по тысяче пятьсот рублей за вход, устроители мероприятия предлагали весьма приличный фуршет, вступительное выступление искусствоведа, по их же собственному заявлению – «лучшего в России специалиста» по творчеству великих живописцев, демонстрация на полутораметровом плазменном экране документального фильма из личного архива семьи, а также, в качестве гвоздя вечера, аукцион, на который пожелавшие остаться в тени владельцы выставили две ранее неизвестные картины Рериха-младшего, заломив фантастическую по наглости стартовую цену. Так что любой, более-менее здравомыслящий человек понимал, для чего устроителями выставки зажигались пресловутые звезды и устраивалось само мероприятие, весьма и весьма затратное, но сулившее хорошую прибыль в случае успешного завершения торгов. Поэтому случайных людей с улицы здесь просто не могло быть. Мало найдется праздношатающихся зевак или нищих ценителей искусства из числа интеллигенции, способных заплатить такие деньги за входной билет, даже если предоставляется возможность завалить в желудок бутерброд с красной икрой и канапе с копченой лосятиной и запить деликатесы хорошим вином.

Одним словом, Алла не слишком удивилась, когда, прибыв в гордом одиночестве к самому началу светского мероприятия, обнаружила в переполненной галерее исключительно солидную и респектабельную публику, среди которой то и дело мелькали знакомые на весь Питер, а то и на всю страну, холеные улыбающиеся лица. Бизнесмены, актеры, политики, а также их спутники и спутницы. Словом, все, как обычно. Болтались здесь и журналисты, на всякий случай фотографирующие всех прибывающих, и беззастенчиво лезущие с вопросами к особо известным персонам, среди которых, к удивлению Аллы, вдруг оказалась и она сама. Не успела она скинуть шубу в гардеробе и войти в зал, как к ней тут же подскочил всклокоченный рыжеволосый тип с диктофоном в руке, за спиной которого маячил бородатый фотограф.

– Григорий Шварц, газета «Мегаполис плюс». Простите, вы Алла Монро, известная голливудская топ-модель? – скороговоркой выпалил журналюга, сверкая глазами.

– Бывшая модель, – чуть улыбнувшись, спокойно ответила Алла, ловя на себе любопытные взгляды присутствующих. Кое-кто косился украдкой, некоторые, особо воспитанные, открыто показывали на нее пальцем, перешептывались, ухмылялись. Похоже, она снова становится популярной. Проклятый «желтый» журнальчик сделал свое дело. Какникак ее Влад в городе фигура более чем известная. И наверняка – с лихих бандитских времен лично знаком с большей частью собравшихся здесь денежных мешков.

– Топ-модель не бывает бывшей, – тут же нашелся рыжий. – Это как звезда на небе. Даже погаснув, она остается звездой! Чем вы занимаетесь в Петербурге?

– Работаю. Личным секретарем у генерального директора холдинга «НВК-система», – столь же невозмутимо ответила Алла. – И не делайте такое удивленное лицо, словно для вас это новость. Неубедительно.

– О'кей, – кивнул журналист. – Не скрою, с некоторых… э-э… пор о ваших отношениях с господином Невским знают многие.

– Мне все равно, – пожала плечами Алла. – Моя личная жизнь, с кем хочу, с тем и встречаюсь.

– Трудно оспорить, – согласился рыжий и, не тратя драгоценные секунды, затараторил дальше: —Скажите, Алла, всем известно, что после возвращения из Соединенных Штатов вы обращались во многие модельные агентства Москвы и Санкт-Петербурга и везде получили отказ. Об этом сообщали прессе сами руководители агентств. В качестве причин отказа они называли ваш возраст, на тот момент – тридцать четыре года, а так же то, что, предложив свои услуги вы, как бывшая голливудская топ-модель, требовали сильно завышенные суммы за контракт. Это правда?

– Абсолютная. С моим опытом было бы странно согласиться на гонорары, которые платят девочкам здесь.

– Так или иначе, вы отказались. После чего у вас случилась депрессия и начались проблемы с алкоголем? – не унимался журналюга, едва ли не приплясывающий от радости вокруг своей нежданной жертвы и уже предвосхищая будущую удачную статью.

– У меня никогда не было проблем с алкоголем, – Алла почувствовала, как у нее предательски дрогнуло веко. Догадалась, откуда дует ветер, и быстро нашла подходящий ответ: – Если вы имеете в виду случай, когда меня год назад среди ночи на «неотложке» доставили в отделение токсикологии и положили под систему, то это обычное отравление. Я была в гостях. Как все, что-то ела, что-то пила. А дома мне стало плохо, и маме пришлось вызвать «скорую». Что именно послужило причиной отравления, мне не известно. И не интересно.

– В таком случае, кроме вас, должны были отравиться и другие гости, – не унимался рыжий.

– Так и случилось. Некоторым из них действительно в тот вечер было плохо. Но, по счастью, обошлось без врачей. Надеюсь, у вас хватит ума не спрашивать у меня фамилии этих людей?

– Ну, разумеется, – развел руками парень и без паузы продолжил блиц-допрос. – Почему же, затребовав высокие гонорары и получив отказ от крупных модельных агентств, вы, бывшая модель, согласились на скромную должность в холдинге «НВК-система»? Не ошибусь, если предположу, что для многих людей это является предметом обсуждения. Не уточните, что именно входит в круг ваших обязанностей личного секретаря господина Невского?

– Только то, что входит в обязанности любого секретаря, – холодно ответила Алла.

– Последний вопрос, госпожа Монро! Вы здесь одна, без Рэм… без Владислава Александровича.

Если не ошибаюсь, на вилле господина Невского сегодня банкет по случаю его тридцать пятого дня рождения. Разве вас туда не приглашали?!

На миг Алла потеряла дар речи. Она просто не знала, что ответить. Рыжий, сволочь этакая, напротив, видя замешательство жертвы, едва не завизжал от восторга. Это был удар по больному месту. Меткий удар. Жестокий. И оттого, как она сейчас на него ответит, возможно, в их с Владом дальнейшей судьбе зависит очень многое. Будь что будет. Пусть все узнают правду и заткнутся наконец, раз и навсегда. Вздохнув, Алла взяла себя в руки, мило улыбнулась тут же щелкнувшему фотовспышкой бородатому фотографу, затем назойливому журналисту и ровным тоном сообщила:

– Все очень просто. Сегодня днем Владислав Александрович Невский сделал мне предложение выйти за него замуж. Я сказала, что мне нужно подумать. До завтра. Вот и решила после работы отдохнуть, сходить на выставку, посмотреть картины любимых мной художников. В такой приятной обстановке гораздо легче принимать судьбоносные решения.

– Вот это новость! – вылупил глаза рыжий. – И что вы решили? Ведь вы уже решили, не так ли?! Иначе не сообщали бы вслух о такой интимной вещи, как предложение господина Невского, – журналюга лукаво прищурился и замолчал, ожидая ответ. Профи, ничего не скажешь. Хваткий, гаденыш.

– Да, я решила, – улыбнулась Алла. И, сделав эффектную паузу, закончила: – Вы совершенно правы. Предложение руки и сердца – дело сугубо личное. Поэтому первым о моем решении узнает тот, кого оно напрямую касается. Всего доброго. Приятно было пообщаться.

Якобы случайно, толкнув плечом замешкавшегося и не успевшего отскочить в сторону рыжего, Алла с гордо поднятой головой прошествовала в зал, к ближайшей из вывешенных в галерее картин, возле которой остановилась, делая вид, что разглядывает полотно, чувствуя, как бешено стучит в висках пульс и бьется в груди сердце.

Она была так погружена в свои мысли, что не заметила, как рядом с ней остановились двое – высокий красивый мужчина с ультрамужественной, прямо-таки киношной внешностью, и стройная миниатюрная женщина в шикарном вечернем платье. Алла очнулась только от легкого прикосновения чужой ладони к ее локтю. Оглянулась, встретилась глазами с женщиной и вдруг ощутила, как в груди стало тепло, почти жарко, губы сами собой растянулись почти до ушей и на лице засверкала самая что ни на есть настоящая, а не фальшивая, улыбка.

Это была не кто-нибудь, а сама Верка Лиховцева! Бывшая одноклассница и лучшая школьная подруга Аллы, с которой они с первого до последнего звонка просидели бок о бок за одной партой, с которой в старших классах, тихо балдея, смущаясь и хохоча, листали тайком взятые из платяного шкафа родителей Верки запрещенные глянцевые журналы про моду и «про это», с которой с восьмого класса бегали на свидания, а двумя годами позже вместе влюбились в одного и того же мальчика из параллельного и, стесняясь и краснея, втайне друг от дружки сами же ему первые и признались. А парнишка, не отличаясь богатырским телосложением, не долго думая, предпочел высокой и стройной Алле миниатюрную Веру. Год спустя они сыграли скромную, но шумную студенческую свадьбу. Свадьбу, на которую тихо страдающую от неразде-ленной любви Аллу по понятным причинам даже не пригласили, во избежание возможных истерик и прочих недоразумений. С тех пор бывшие подруги не встречались без малого восемнадцать лет. И вдруг – нате. Пересеклись взглядами, и кажется, словно полное взаимных обид и слез расставание произошло лишь вчера. Словно лишь вчера были клятвы в дружбе на всю жизнь, злополучная дискотека в ДК Кировского завода и скромный блондин Гера, разделивший их нежные девчоночьи жизни на «до» и «после». Этакий мягкий розовый пупсик из «Детского мира», так не похожий на пышущего здоровьем и брутальной мужской силой красивого самца, стоящего сейчас рядом с Веркой и трогательно обнимающего ее своей огромной лапищей за тонкую талию.