Иван Стрельцов - Проект "Вайнах" Страница 24

"Вряд ли мне дадут вскинуть на плечо гранатомет", — с ненавистью подумал о боевиках Сергей, прекрасно понимая, что по нему будет сосредоточен весь огонь противника. "Надо обвязаться гранатами и броситься под гусеницы", — это уже была мысль отчаяния, но сейчас она показалась Жукову единственно верной. Возле него лежал раскрытый ящик с расфасованной взрывчаткой. Запустив в него руку, лейтенант достал несколько брикетов пластита, которые сунул за бронежилет, еще парочку рассовал по карманам. "Зажму взведенную гранату в руке и вроде как сдаюсь", — окончательно решил лейтенант. В груди защипало, горло сдавил неприятный ком, но он решительно отбросил сантименты: "Пускай другие пишут похоронки".

— Кажись, они готовы к рывку, — доложил снова вставший у амбразуры Франчук.

— Отлично. — Ким наконец вынул из-под бронежилета руку, в которой был зажат прямоугольный предмет из черного пластика с небольшой антенной, похожий на мобильный телефон. Подняв металлическую крышку в торце предмета, Ким обнажил красную кнопку, которую тут же вдавил большим пальцем.

Три мощных взрыва, одновременно прозвучав, сотрясли землю. Начиненные взрывчаткой вездеходы разнесло на мелкие кусочки, уничтожая все живое в радиусе десятка метров.

Грозная БМП, стоящая рядом с "Нивой", валялась тут же, перевернутая кверху гусеницами, и думать о том, что кто-то из танкистов уцелел, было просто глупо.

Над деревенской площадью витал удушливый запах сгоревшей взрывчатки и свежих человеческих внутренностей, обильно разбросанных вокруг.

— Ну, теперь можно перекурить, пока "духи" соберутся на очередной штурм, — бодро проговорил командир диверсионной группы.

— Думаешь, снова полезут? — с сомнением спросил Франчук.

— Обязательно, — кивнул Ким, доставая из пачки сигарету. — Вот ты, Шурик, сибиряк-охотник, ответь, если зимой разворошить берлогу медведя, что будет?

— Да что будет, — удивленно пожал плечами Франчук. — Вылезет и сожрет тебя.

— А если в тот момент, когда он вылезает, садануть его по башке дубиной? — не унимался Ким.

— Ошалеет, конечно, от такой наглости, но все равно вылезет и сожрет.

— Вот психология зверя. Раз сильнее, значит, надо сожрать. У Али, — Ким бросил быстрый взгляд туда, где были сложены трупы руководителей боевиков во главе с самим Бекбеем, — сил осталось куда больше, чем уже мы перебили. Это они сейчас осознают и захотят сожрать, потому что их больше.

И, как будто в подтверждение слов капитана, на площади перед сельсоветом разорвался тяжелый снаряд.

— Началось, — произнес Ким, втаптывая каблуком недокуренную сигарету. — Откуда это они палят?

— А вот откуда, — крикнул один из разведчиков, указывая на торцевую стену.

Через амбразуру была видна большая поляна, раскинутая в низине под горой. Как на параде там была выставлена боевая техника, в центре стоял приземистый танк "Т-62", с дополнительной защитой в виде ящиков с песком и кумулятивных экранов. Слева от танка находился трехосный "КамАЗ". Развернувшись к деревне правым боком, на сельсовет смотрела четырехствольная установка крупнокалиберного пулемета Владимирова. Справа от танка были выставлены в ряд четыре тяжелых миномета, к которым подносили ящики с минами. В раскинувшемся за поляной лесу даже невооруженным глазом можно было увидеть интенсивное движение боевиков.

— Ну, вот и весь наш медведь вылез, — довольно потирая руки, сказал Ким.

— Километра два, — задумчиво произнес Жуков, оказавшийся у соседней амбразуры. — С такого расстояния мы им ничего не сделаем, а они нас разнесут в щепки. Чего же медлят?

— Уверены в своем превосходстве, потому и не спешат, — ответил Франчук. — Видимо, предложат сдаться, чтобы потом нашу казнь заснять на видик. Всем в назидание.

— Посмотрим, как у них это легко получится, — встрял в разговор Наумов, его правая щека нервно дергалась, но он не замечал этого.

Из-за ближайшего к сельсовету дома появилась фигура с кривой палкой, к которой был привязан лоскут белой материи. Подойдя метров на двадцать к ощетинившемуся стволами пулеметов штабу, парламентер крикнул:

— Эй, русские, сдавайтесь, иначе зароем в эту гору. Пять минут на раздумье.

Больше не говоря ни слова, фигура с белым лоскутом исчезла в дыму.

— Нам хватит и трех, — усмехнулся Ким и повернулся к двум офицерам, прикомандированным к группе. Кроме зачистки штаба, в остальных боевых действиях они участия не принимали, оберегая свои ранцы. — Ваш выход, господа.

Прикомандированные только кивнули и, раскрыв свои ранцы, извлекли оттуда две небольшие радиостанции. Настроив их на рабочую волну, они наперегонки затараторили в эфир.

— Громовержец, Громовержец, вызывает Афина Паллада, — бубнил в микрофон один.

— Ястреб, Ястреб, на связи Барс, — вторил другой.

И когда невидимые "Громовержец" и "Ястреб" ответили, заговорили еще быстрее.

— Прошу три "огурца" с подсветкой, — заказал Афина Паллада. — Двухминутная готовность, интервал между пусками тридцать секунд.

Закончив сеанс связи, наводчик достал из ранца прибор, похожий на видеокамеру, и, взвалив на плечо, направился к амбразуре.

— Прошу покрывало, плотное, в два слоя, — вторил Палладе Барс. — Координаты… Трехминутная готовность. Ориентир — взрывы артиллерийских снарядов. Удачи, ребята.

Приложив правый глаз к окуляру оптического прицела лазерного целеуказателя, артиллерийский наводчик направил объектив излучателя на башню танка. Невидимая для человеческого глаза тонкая прямая линия ткнулась в крышку командирского люка и отразилась красной точкой.

Через несколько секунд на башне танка вспыхнул огромный огненный куст. Тяжелый стопятидесятипятимиллиметровый управляемый снаряд "Краснополь" точно поразил цель, расколов башню, взорвался внутри, в сотую долю секунды превратив мощную боевую машину в груду искореженного металла.

После того, как от танка остался костер со смолянистым черным шлейфом, артиллерист перевел целеуказатель на "КамАЗ". Взрывной волной с кузова машины вышвырнуло весь расчет "счетверенки", сделав ее бесполезной, как танк на постаменте.

Следующий управляемый снаряд буквально разорвал грузовик на части, образовав под ним огромную воронку.

В третий раз красная точка смерти уперлась в деревянные ящики с минометными снарядами. Возле задранных к небу стволов тяжелых минометов еще суетилась прислуга, не зная, что же делать в сложившейся ситуации. Третий взрыв сопровождался каскадом множества вспышек сдетонировавших мин.

Еще не улегся дым после артиллерийского обстрела, как где-то высоко в небе раздался гул пикирующих бомбардировщиков. Несколько черных капель скрылись в зелени раскинувшегося леса, и тут же, как круги на воде, разошлись огненные кольца вакуумных бомб. Объемно-детонирующие заряды уничтожали все живое в радиусе поражения.

— Вот это наше "покрывало", — радостно сообщил авианаводчик. — Первый слой, сейчас пойдет второй.

Шесть ударных вертолетов "Ми-24" шли этажеркой в три яруса. Залп неуправляемых ракет напоминал огненный дождь, обрушенный на землю богами. Еще не успели взорваться последние ракеты, когда вертолеты стали "причесывать" лес из скорострельных пушек.

— Кто уцелеет — на всю жизнь запомнит "последний день Помпеи", — задумчиво произнес Ким, потом глянул на авианаводчика и сказал: — Связывайся со своими пернатыми, пусть высылают вертушку, пора домой.

— Понял, — кивнул наводчик, склоняясь к радиостанции. — Ястреб, Ястреб, я Барс. — Как только Ястреб ответил, снова пошла скороговорка: — Вашим орлам за работу пять баллов. Мы закончили, высылайте вентилятор. Как поняли?

— Понял хорошо, — ответил неизвестный разведчикам Ястреб. — Высылаем вертушку, через сорок минут встречайте, до встречи, ребя…

Закончить фразу радист не успел, его перебил чей-то властный голос:

— Отставить. Командование заключило перемирие с сепаратистами. В течение семидесяти двух часов полеты запрещены.

После этого связь была оборвана.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — произнес кто-то из разведчиков.

В тесном помещении сельсовета повисла гнетущая тишина. Все собравшиеся здесь были профессионалами, и никому из них не надо было объяснять, что же произошло. Группа оказалась далеко от передовых позиций федеральных войск, на территории, контролируемой сепаратистами. (Говоря военным языком, в глубоком тылу противника.) Без транспорта и огневой поддержки они были обречены на уничтожение.

— Это равносильно предательству, — наконец произнес артиллерист, сообразив, что с этой минуты им не поможет дальнобойная артиллерия, и вообще никакая.

— В первый раз, что ли? — проговорил молчавший до сих пор Ким.

Он уже обдумал всевозможные варианты выхода из сложившейся ситуации и нашел единственно верный.