Андрей Воронин - Слепой в зоне Страница 24

Только минут через пять до Артура Шанкурова дошло, как младший брат решил его обставить. Его лицо налилось краской.

– Сволочь! Сволочь! – закричал он, а затем обреченно махнул рукой и выпил полбокала водки. – Все равно не успею.

– Да, за ним не угонишься.

– Да я и не собираюсь, я просто так, раззадорить его хотел. Пусть съездит, потрахается. А то он какой-то нервный в последние дни, даже говорить с ним стало тяжело. Все кричит, злится… И то ему не так, и это не этак. Говорил я ему, женитьба до добра не доведет. Наверное, его Анжела объявила забастовку и уже. даже за баксы не хочет подставляться.

Пашаримов пожал плечами, дескать, у каждого свои заморочки. Он хорошо знал жену Аркадия Геннадьевича еще по тем временам, когда она носила девичью фамилию, и был глубоко убежден, что такую сволочь, как эта баба, еще поискать надо. Что ее на пушечный выстрел нельзя подпускать к деньгам, ей всегда мало будет, сколько ни дай.

– Нет, не могу я так, – вздохнул Артур, – все-таки поеду.

– А гости?

– Что гости? Напились как сволочи. Никто и не заметит, что я уехал.

Оставляю тебя, Пашаримов, за старшего.

Глава 10

«Деньги нужны всем, и деньги не пахнут», – любил приговаривать известный режиссер Юрий Хворостецкий. Он уже несколько лет нигде не работал. Точнее, не числился в штатных расписаниях. Но тем не менее, он процветал. И непонятно, что было этому причиной – то ли его несомненный талант, то ли его чисто национальная пронырливость, но возможностями он обладал колоссальными, и не только на территории бывшего СССР – для него был открыт весь мир. И если где-то появлялась возможность заработать денег, то все знали:

Юрий Хворостецкий появится там со своим очередным кинопроектом. Ему уже несколько раз удавалось сорвать неплохие гранты с фонда Сороса, а также с различных компаний в ближнем и дальнем зарубежье. А способствовала успехам неуемная жажда богатства и славы.

Как-то лет шесть тому назад, Юрию Хворостецкому повезло или, как говорят уголовники, подфартило. Его фильм, запрещенный белорусскими властями к показу на телеэкранах, попал за границу. И на одном из многочисленных европейских фестивалей получил гран-при. Фамилию режиссера-победителя внесли в международные каталоги.

Постепенно ареал связей расширился, и Юрий Хворостецкий после своего удачного международного дебюта развил кипучую деятельность. Сделать это было не особенно сложно, потому что проектов в его седой, немного лысоватой голове роилось неисчислимое множество. Тем более, автор этих. проектов всегда умел преподнести их именно в том свете, в каком хотелось возможному заказчику. Чутье на конъюнктуру у Юрия имелось безошибочное, как у охотничьего пса на дичь.

Вот тогда у него и появилась масса знакомых – продюсеров кинопроизводящих организаций как в странах СНГ, так и в Европе. Начались заграничные вояжи Хворостецкого: Франция, Китай, Израиль, Финляндия, США… По каким только землям не ступала нога Хворостецкого, обутая в белую раздолбанную кроссовку!

Жил Хворостецкий в Минске. Вернее, в Минске жили его жена и двое детей, а он сам постоянно находился в разъездах. Во время одной из своих загранкомандировок – правда, командировки ему никто не выписывал, ездил он преимущественно на деньги приглашающей стороны – Хворостецкий в очередной раз оказался в Германии.

Дело было в декабре 1995 года. Как раз кончились Рождественские праздники, кончилось затишье, и все приступили к работе, по инерции праздника ожидая подарков судьбы, счастливых, разумеется. Вот тут-то и возник Юрий Хворостецкий с одним из своих проектов.

Он пришел переговорить с одним из продюсеров известной телекомпании.

Вначале разговор велся об экологии и кино, ведь на носу уже был кинофестиваль экологических фильмов в Мюнхене. Юрий напрягся, немного покраснел, а затем, выпучив глаза, придвинулся к продюсеру поближе и шепотом стал излагать ему, путаясь в английских и немецких словах, суть своей задумки. А суть сводилась к следующему:

– Я смогу привезти то, чего никто другой не привезет вам и не покажет.

– Что же это такое? – вяло поинтересовался в общем-то осмотрительный продюсер, наученный остерегаться проходимцев, особенно если появлялись они с просторов распавшегося Союза.

И уж тут, не жалея красок, Юрий принялся расписывать то, чего он сам никогда в глаза не видел, но то, о чем говорили в Белоруссии на каждом углу:

– Я привезу фильм из чернобыльской зоны!

– Эта проблема немного потеряла актуальность у нас, на Западе, – осторожно заметил немец.

– Вот увидите, кто-нибудь ушлый о ней обязательно вспомнит, – под «кем-нибудь ушлым», Юрий, естественно, подразумевал себя, – тем более, в этом году десятилетие чернобыльской аварии.

Глаза продюсера вспыхнули, едва он услышал о таком замечательном совпадении. Что-что, а Чернобыль известен на весь мир. Ведь еще никогда и нигде не взрывалась целая атомная станция и нигде не было такой огромной территории, огороженной колючей проволокой, территории, которая называется «зона».

– Ну и о чем же будет этот фильм? – попыхивая дорогой сигарой, осведомился кинопродюсер. – Заросшими травой дорогами да заколоченными домами мы тут никого не удивим.

– Этот фильм будет о монстрах, обитающих в зоне! – с готовностью поделился своим видением будущей ленты Юрий Хворостецкий.

– О каких таких монстрах? – слегка опасливо, но в то же время заинтересованно спросил кинопродюсер.

– А вы что, не знаете? Хотя да, откуда вам здесь знать? Живете в Европе, все у вас есть, все у вас хорошо. А там такое творится! Монстры ходят, ползают, ковыляют – самые настоящие. Вы теленка когда-нибудь видели с двумя головами или с пятью ногами?

– Нет, никогда не видел. Разве что в фильмах ужасов.

– Какие ужасы?! У вас тут одни комбинированные съемки, муляжи, чучела, – замахал руками Хворостецкий, не замечая в радостном порыве возбуждения, что пепел его сигареты сыплется на брюки продюсера. – А собак без шерсти вы видели? А волков-людоедов? А людей-людоедов? Там, в зоне, дорогой вы мой, живут люди. И этим людям питаться нечем, они охотятся друг на друга. Настоящий каменный век.

Ходят не пойми в чем, как тысячу лет назад, напяливают на себя шкуры убитых животных. В общем, ужас какой-то что там творится! И это в наши дни, когда все можно заснять на кинопленку или на видео.

– А откуда вы все это знаете?

– Приходилось бывать, – веско молвил Хворостецкий и, взяв стакан виски со льдом, быстро опрокинул содержимое в рот, отчего его и без того красное лицо стало просто пунцовым. Льдинки, немного подумав, он тоже проглотил. – Вот это все я могу снять. Правда, такой фильм будет стоить немалых денег. Но что такое деньги по сравнению с фурором, какой можно произвести подобным фильмом?

– Вы имеете доступ в зону?

– Разумеется. Ну что на экологический фестиваль Привезут другие страны?

Что они могут? Тюленей да чаек, перепачканных нефтью? Браконьеров, охотящихся на бенгальских тигров? Монстров вам никто больше не привезет, только я – Юрий Хворостецкий! Продюсер тогда ничего определенного не сказал, обещав подумать.

Правда, с этим же предложением в те же дни режиссер из Минска обратился еще к полдюжине крупных и мелких продюсеров. И как ни удивительно, все отвечали одинаково:

– Надо подумать.

– Ну что ж, думайте, – с этими словами Хворостецкий покинул Германию, оставив везде, где мог, свою новенькую визитку.

И брошенное зерно дало свои всходы. Результат даже намного превзошел ожидания. Продюсеры раструбили о затее Хворостецкого. О том, какой удивительный фильм будет сниматься, узнали во Франции, в Финляндии, Швеции и даже в далекой Японии. Заказы посыпались на Хворостецкого, как листья осенью. Оставалось дело за малым, вернее, за самым главным: поехать в зону, предварительно добившись разрешения, и снять фильм, который потом можно будет выгодно продать.

Хворостецкий, отдать ему должное, был предприимчивым и смышленым режиссером. В ответ на запросы и заказы он попросил аванс на производство фильма. И многие на предложение режиссера клюнули, предоставили деньги. Он заключил договоры сразу с тремя телекомпаниями на три фильма, оговорив сроки производства так, чтобы эти ленты не пересеклись ни на одном из фестивалей. Но, естественно, чтобы фильм снять, требовалось, кроме режиссера, еще несколько человек. И Хворостецкий без труда нашел их; о том, что кто-то сможет отказаться, он даже не думал, обещать золотые горы Юрий умел.

Самое главное, ему нужен был человек, который неоднократно бывал в зоне и более-менее там ориентировался. Таким человеком оказался тридцатилетний журналист Виталий Семага, у которого в этой жизни кроме работы ничего не было – ни машины, ни квартиры, ни даже приличного костюма. Впрочем, для поездки в чернобыльскую зону ни к чему фрак и бабочка, достаточно военного камуфляжа.