Алексей Баскаков - Золотая чума Страница 24

Тут Еляков превратился в профессора, читающего лекцию с кафедры. Да уж, пообтерся он в научных и художественных кругах. Ума-то у него всегда было полно, но вот манеры — несколько иные…

А историю эту и в самом деле следовало послушать. И Мельников не пожалел времени, чтобы въехать во все до конца.

Лев Давыдович Троцкий был пламенным революционером. В Гражданскую войну он заправлял всей Красной Армией и, собственно, организовал вооруженную защиту новой власти. При этом отличался такой жестокостью, которая поражала даже в те времена — когда ни среди красных, ни среди белых, ни среди всех прочих не было особых гуманистов. Но как бы то ни было, под его чутким руководством Гражданскую войну большевики выиграли.

А потом, как водится, началась грызня вождей за власть. Главным было противостояние Троцкого и Сталина. Кроме конкретных проблем — кто будет сидеть в самом высоком кресле, были у лидеров трудового народа и расхождения идейного порядка. Если говорить проще, то дело обстояло так: Сталин полагал, что революцию мы уже совершили, пора и порядок наводить. И строить нормальное сильное государство, которое всем остальным способно показать большой железный кулак. А у товарища Троцкого было иное мнение. Он считал, что надо продолжать раздувать мировой пожар до тех пор, пока революция не охватит все страны и континенты. А для такого дела ничего не жалко. В том числе и России. Экие мелочи в мировом масштабе! И если Сталин загнал пять процентов населения СССР в лагеря, то Троцкий планировал загнать всех.

Поклонников у товарища Троцкого было много. Это были и красные командиры, которые, вдоволь намахавшись шашкой во время Гражданской войны, теперь ни к какой будничной работе возвращаться не желали. Да и не умели они ни черта больше. А потому готовы были полезть в любую заваруху — лишь бы только снова война. И студенты-комсомольцы. Эти, к своему глубокому сожалению, шашками помахать не успели. Учиться и работать им как-то не очень хотелось. А вот идти устраивать мировую революцию — это да!

Дискуссии насчет троцкизма продолжались долго и повсеместно — от Кремля до самых до окраин. Для сторонников мировой революции кончилось все это плохо. Троцкого выслали на три буквы из России — и он остался злобствовать где-то за рубежом и писать свои мемуары и идеологические труды. А заодно — стучать западным спецслужбам на всех известных ему деятелей западного коммунистического («сталинистского» — по его понятиям) движения. Его советских сторонников — тех, кто не сумел вовремя откреститься, — послали на стройки коммунизма в те самые «трудовые армии», о которых мечтал их вождь.

Но дело этим не закончилось. Взяли тех, кто громко выступал и много говорил. Но дело-то в том, что среди троцкистов было много старых большевиков. Их так просто было не повязать. Они, почувствовав, что дело пахнет керосином, привычно ушли в подполье. Кое-кто демонстративно отрекся от своих взглядов. А о многих так и не стало известно.

Чекисты тогда были, прямо скажем, не очень подготовленные ребята. А если совсем честно — то они и вовсе ни хрена не умели. С дореволюционным Охранным отделением им было не сравниться. Так что эти подпольщики нормально жили и что-то там делали. Цель у них была следующая. Они полагали, что народ рано или поздно восстанет против диктатуры Сталина — и вот тогда-то настанет их черед. Кого-то вылавливали и сажали, кто-то остался. Убийство их вождя, которого завалили ледорубом, ничего не изменило. Кроме того, к сторонникам Троцкого присоединились приверженцы других разбитых Сталиным тенденций в партии. А затем подоспели и шпионы. Ведь у революционеров всех времен и народов идея простая, как грабли. Хорошо все, что идет на пользу революции. А потому все, кто против общего врага, те с ними. Они охотно сотрудничали с любыми спецслужбами — лишь бы сокрушить советскую власть. В конце концов, во время Первой мировой войны так же поступали и большевики. Впрочем, троцкисты именно себя и считали настоящими большевиками-ленинцами. И поступали, следуя заветам Ленина. Так что не надо говорить, что мы фигней занимались! Я лично никому липовых дел не шил! Если был шпион — так он и шел как шпион. Вот так.

— Давайте ближе к теме.

— Экий ты, Серега, нетерпеливый. Я ведь тебе это не просто так рассказываю. Это только присказка. Чтобы ты понял, что в стране творилось. А вот сейчас начнется сказка. Ты о Берзине слыхал?

— Кто же, кто был в Магадане, не слыхал о Берзине? Отец-основатель, можно сказать. Правда, в тридцать седьмом его расстреляли как японского шпиона. Так он и вправду был шпионом?

— Он? Это вряд ли. У него были другие цели. Берзин хотел освоить Колыму. Создать там свое удельное княжество. И послать всех на фиг. Берзин был латыш — и на Россию ему было, по большому счету, глубоко плевать.

— Колымская республика? Это же смешно.

— Не скажи. Ты слышал что-нибудь про ДВР?

— Ну это же был маневр советской власти. Буферное государство. Марионеточное, если уж говорить честно.

— Это так, да не совсем. К примеру, в двадцать втором году ДВР вполне могла уйти под Японию. Стать ИХ марионеточным государством. Только тогда японцы с американцами перессорились — кто из них будет на Дальнем Востоке главным. И в результате наши всех покидали в Тихий океан. Но вот ты представь: если бы кто-нибудь провозгласил ее снова — вместе с золотом Колымы, с ее углем, медью и другими делами? Тогда, в тридцатых, еще до конца не было понятно — кто с кем будет воевать. Но война назревала. А вот в том, что японцы думали лезть на нас, — никто не сомневался. Это потом, после Халхин-Гола, они решили, что проще разбираться с американцами. Да и американцы, кстати, были тоже не против взять эти места под контроль. Нашлись бы покровители. Вон что во Вьетнаме происходит. Но ведь дело даже не в политических реалиях, а в том, что думали люди. Берзин был романтиком. Он в самом деле думал засесть на золотом севере и отделиться от всех. Власть над таким огромным и богатым куском суши — она, знаешь, часто ослепляет. Даже имея меньше возможностей, многие полагают себя наполеонами. А вокруг Берзина полно было всякого сброда. Его-то окружение имело другие цели. Так что возможно — его просто использовали. А теперь перейдем к моим геологам. Вот тут-то как раз был уже не просто шпионаж или антигосударственная деятельность, но еще и обыкновенная уголовщина. Правда, в особо крупных масштабах. Любому государству нужен золотой запас, так? Иначе это не государство, а хрен собачий. А если золото есть — тут многое можно сделать. Так вот, эти геологи стали крысить жирные куски из золотодобычи.

Мельников до этого слушал внимательно, но вполуха. Никакая информация не бывает лишней — учиться никогда не поздно. Он запомнил лекцию Елякова. Но тут, что называется, ушки у него встали на самой макушке.

— Крысить, это я понимаю. А больше не было ничего?

— Что ты имеешь в виду?

Мельников развернул карту и ткнул пальцем в тот самый кружок, о котором ему рассказывал Чигирь.

— Эт…

До этого Еляков имел вид профессора, беседующего с любимым аспирантом. Но тут он выдал такую заковыристую тираду, что даже чайки за окном покраснели.

— Слышали о том месте. Дьявольское место. Мистика какая-то. Как мы выяснили, туда ушла экспедиция. В тридцать шестом году. И пропала. То есть не совсем пропала. Кто-то вернулся. И сгинул уже по возвращении. Мы потом трясли многих по этому делу. Ну, что тебе сказать: вроде как там обнаружили золотую россыпь. И что-то еще.

— Что?

— Если б кто знал… Мы туда тоже своих посылали, никто обратно не пришел.

— Что, так и оставили все без последствий? Как же это?

— А потому что новая мясорубка пришла. Мы разбирались с теми, кто Ягодой поставлен. Потом пришли от Берии — с нами разбираться. Тут уж лучше было сидеть тихо, пока тебя не вызвали. Меня-то чаша сия минула. А большинство тех, кто со мной работал, сгинули. А потом война началась.

— Так что же там все-таки было? Золото?

— Золото там тоже было и есть. Но там есть еще НЕЧТО.

— Так все-таки что?

— А ты поди проверь. Многие уже ходили…

— Так куда идти? Я пойду.

— Ладно, я тебя предупреждал. Расскажу, что знаю. Эта экспедиция, тридцать шестого года, обнаружила новую золотую жилу. И, повторяю, еще что-то, совершенно непонятное. Насколько я понимаю, Берзин или кто-то из его окружения, решил эту жилу взять в личное пользование. Туда гнали зэков, из которых никто не возвращался обратно. Говорят — именно где-то там Берзин и складировал свой золотой запас.

— Где?

— Если бы я знал… Только вокруг этой россыпи, что ни свидетель — то мертвый.

Мельников молчал, задумавшись. Вроде бы ничего нового он не услышал. Но вдруг его осенила совершенно сумасшедшая мысль:

— Константин Георгиевич, а как вы думаете, сегодня есть троцкистское подполье?