Максим Шахов - «Боинг» идет на таран Страница 24

– Спокойно, брат! – подал голос Равиль.

– Да как с этими баранами можно быть спокойным?! – повернулся к нему Джан с перекошенным лицом.

Он был на грани истерики. Равиль вздохнул и как можно спокойнее сказал:

– Хорошо, тогда давай я…

– Да что я, сам не могу? – снова вскинулся Джан. – Быстро повернись, тварь!

Изловчившись, Джан все-таки налепил ленту на рот командира – хоть и не совсем ровно. Натянув катушку, он наклонил голову пилота и обернул ленту вокруг его шеи.

– Все, брат! Оставь так и держи! – подал голос Равиль, смахнув рукой пот с переносицы.

Самолет надо было направить к Адлеру, а они все никак не могли сделать укол командиру. Джан оказался склонен к истерии. И он не только все больше заводился сам, но его нервозность невольно передалась и Равилю. Когда татарин наклонился к локтевому сгибу командира, его руки заметно дрожали.

Чтобы успокоиться, ему пришлось сделать глубокий вздох.

– Держишь, брат? – спросил он.

– Да, держу…

Равиль, ухватившись левой рукой за бицепс командира, правой прижал иголку шприца к самой выпуклой вене. Командир, ощутив на коже острие, попытался дернуться, однако на этот раз террористы общими усилиями удержали его руку в неподвижном состоянии.

Скошенный кончик вдавился в вену, однако кожа у командира оказалась на редкость упругой, так что иголка все никак не могла ее проколоть. Равиль уже хотел было выругаться, и в этот момент иголка наконец воткнулась.

Равиль на секунду замер. Пристально всматриваясь в сгиб локтя, он пытался понять, не проколола ли игла вену насквозь. Вокруг иглы медленно набухла капля крови. Под кожей же никакого вздутия не появилось.

– Порядок! – сказал Равиль и, чуть повернув иглу, начал медленно вводить препарат.

58

Борт самолета «Боинг-737»,

пассажирский салон

– Минутку внимания! – громко сказал Виктор, оказавшись примерно на середине салона.

– Скажите, что происходит?

– Нас что, обстреливали?

– Когда мы приземлимся? – посыпались со всех сторон вопросы напуганных пассажиров.

– Все в порядке! – поднял руку Виктор. – Самолет направляется в Адлер.

– В Адлер?.. Как в Адлер?.. – пронеслось по салону.

– Так решили террористы, – сказал Виктор. – Они приказали экипажу лететь в Адлер.

– Но мне нужно в Анапу! Меня там встречает дочка с зятем!

– А у меня командировка!

– После ликвидации террористов все всех встретят! – сказал Виктор. – А пока самолет направляется в Адлер. Параллельно предпринимаются меры по ликвидации оставшихся в живых террористов. Поэтому прошу всех сохранять спокойствие!

– А когда вы их уже ликвидируете?

– С вашей помощью – в ближайшее время. Но для этого мне нужен лэптоп. В смысле, ноутбук с выходом в Интернет! Есть у кого-то с собой?

– Да, у меня есть! – послышалось справа.

– И у меня! – поднялась рука в последних рядах.

– У вас там какой процессор? – спросил Виктор, повернув голову.

– «Интел» трехъядерный, – проговорил белобрысый парень, приподнявшись в кресле.

– Тактовая? – вопросительно кивнул Виктор.

– Три гига.

– А у вас какая тактовая? – повернулся Виктор в хвост.

– Два и пять гигагерц.

– Понятно. Тогда вам спасибо, а вы, – повернулся Виктор к белобрысому, – давайте ваш лэптоп. Вы случайно не компьютерщик?

– Сисадмин, вообще-то.

– Отлично. Тогда, пожалуйста, пройдемте со мной.

Белобрысый парень поднялся и начал быстро выбираться со своего места. Виктор посмотрел на салон и сказал:

– Еще программисты у нас на рейсе есть?

– Я не программист, но в графических редакторах давно работаю, в издательстве, – проговорила молодая женщина.

– Спасибо, но графическими редакторами мы пользоваться не будем, – махнул головой Виктор. – Тогда все! Еще раз прошу сохранять спокойствие! Операция по обезвреживанию террористов вступает в завершающую стадию. Все будет хорошо.

59

Борт самолета «Боинг-737»,

кабина пилотов

Не сводя глаз с наполовину опустевшего шприца, Равиль спросил:

– Ну, как он?

– Нормально, – сообщил Джан. – Косится, как жеребец. И сопит!

– Ну, если косится, то все в порядке… – сказал Равиль и вторую половину препарата ввел быстрее.

Прижав место прокола пальцем, он выдернул иголку и быстро надел на нее колпачок. Шприц у них был только один, поэтому Равиль и не стал его пока выбрасывать. Сунув шприц в поясную сумку, он застегнул молнию и посмотрел на командира.

Выглядел тот не самым лучшим образом, но в целом нормально. Никакой подозрительной бледности или синюшности на его лице Равиль не заметил, а это было самым главным.

– Так… – сказал он, посмотрев на часы.

Учитывая, что командир «Боинга» весил килограммов под девяносто, препарат в полную силу должен был подействовать минут через десять-пятнадцать, не раньше. Причем подействовать он мог по-всякому. Летчик вообще мог просто умереть. Мгновенно и без мучений.

Учитывая это, а также то, что времени у них было в обрез, Равиль махнул головой:

– Идем ко второму!

– Ты и ему хочешь сразу? – спросил Джан.

– Да, пока есть время!

Джан сообразил, что имеет в виду Равиль, и кивнул. Через несколько секунд террористы подошли с двух сторон к креслу второго пилота. Тот невольно вжался в спинку.

– Не бойся! – сказал ему Равиль. – Это почти не больно. Командир вон твой даже не пикнул…

Обе руки второго пилота Джан примотал к подлокотникам ладонями вниз. Сделать укол в таком положении было практически невозможно, и Равиль сказал:

– Сейчас мы освободим твою руку. Только не вздумай дергаться! Джан!

Минуту спустя левую руку второго пилота Джан уже примотал так, что ее локтевой сгиб оказался обращенным вверх. Рукав сорочки летчика Равиль на этот раз поспешно закатал. Не теряя времени, он тут же открыл поясную сумку и наполнил инсулиновый шприц препаратом.

По знаку Равиля сместившийся за кресло Джан обхватил локтевым сгибом второго пилота за шею. Татарин наклонился и невольно нахмурился. Вены у второго пилота оказались спрятанными глубоко под кожей.

Из-за этого Равиль с первого раза невольно приложил слишком большое усилие и проколол сосуд насквозь. Чертыхнувшись, он поспешно выдернул иглу. Из проколотой вены под кожу вытекала кровь, образовывая гематому. Равиль хотел было перейти ко второй руке, но времени и так было потеряно слишком много. Поэтому он наклонился и, примерившись, воткнул иглу в другую вену.

Выждав секунду, татарин облегченно вздохнул:

– Порядок! – Джан сжимал горло второго пилота так, что тот уже почти задыхался. И Равиль, на миг подняв глаза, сказал: – Чуть отпусти, брат!

После этого он ввел лекарство. Готовя их к теракту в Ульяновске, новый амир рассказал, откуда подобные препараты взялись. Первым из них был скополамин. Его начали использовать как обезболивающее при гинекологических операциях еще в тридцатых годах прошлого столетия. И вскоре один из американских гинекологов заметил, что под воздействием этого препарата его пациентки становились излишне говорливыми и выбалтывали практически все свои тайны.

После этого американская полиция попыталась использовать скополамин для допроса преступников, правда, неофициально. Однако через некоторое время от этой практики отказались, поскольку выяснилось, что скополамин действует не столько как «сыворотка правды», сколько как «сыворотка зомбирования». Человек, которому он был введен, был готов признаться в чем угодно.

Параллельно в СССР секретная лаборатория НКВД разрабатывала по личному указанию Сталина новейшие яды для борьбы с «врагами народа». В качестве подопытных кроликов использовались заключенные внутренней тюрьмы Лубянки. В процессе испытаний некоторых образцов ядов выявился интересный побочный эффект. Перед смертью заключенные впадали в возбужденное состояние и рассказывали много интересного.

В результате дальнейшей работы были получены вещества, эффективность применения которых вскоре продемонстрировали всему миру. На открытых показательных судебных процессах бывшие соратники Сталина добровольно признавались в подготовке различных чудовищных преступлений, а также в работе на три-четыре иностранные разведки.

Позже, во время войны во Вьетнаме, что-то вроде этого происходило с пленными американскими солдатами. Те на телекамеры клеймили Америку, Пентагон и самих себя. После возвращения эти солдаты были обследованы лучшими американскими врачами. В результате выяснилось, что у бывших солдат произошла коренная перестройка сознания. То есть препараты, использовавшиеся «вьетконговцами», были настолько сильнодействующими, что вызывали уже не временные, а длительные изменения психических процессов.