Леонид Влодавец - Адская рулетка Страница 24

— Значит, лучше назад?

— Необязательно. У тебя же аппарат в подземном режиме использования. Можешь тоже уйти под землю. Энергия, правда, быстро расходуется, но у тебя есть избыток, можешь потратить. Нажмешь кнопку «фрезы», ручку вперед — и погрузишься под пол. Возьмешь ручку на себя — вгрызешься в потолок и полезешь вверх. Вправо-влево — соответственно.

— А эти подземоходы меня под землей не достанут?

— Только в том случае, если ты их подпустишь вплотную. Но ты их можешь поразить ГВЭПом в режиме «О» с двадцати метров.

— Понял, — сказал я и нашел кнопку «фрезы». Ж-ж-ж! Заработали. Ручку вперед — нос аппарата опустился. Бр-р-р-р-р! Большой экран окутался пылью, и разобрать на нем что-либо стало невозможно. Зато через пару минут он мигнул, изображение коридора погасло, а вместо него появилась схема движения аппарата под землей в трех проекциях. В плане демонстрировался контур коридора и прорытой в нем ямы, постепенно превращающейся в наклонный туннель, вид сбоку изображал профиль коридора с обозначением затора из подбитых танков, а вид спереди показывал, куда опустился нос аппарата.

Долго я не размышлял, аппарат за десять минут докопался до десятиметровой глубины и оказался точно под серединой затора из танков. Я без команды потянул ручку на себя, сделал три щелчка, и аппарат, задрав нос, стал прогрызаться вверх, чтобы вылезти из-под земли, уже миновав затор. Но едва нос поднялся над уровнем пола, как послышался грохот, аппарат тряхнуло, и я увидел, что степень защиты упала до 250 процентов. «Ручной противотанковый гранатомет», — доложил классификатор. Бац! Снова встряхнуло — степень защиты еще на целых полета процентов упала.

— Газ! — заорал Чудо-юдо. Я нажал педаль, аппарат вылез из-под пола и нацелил нос вверх.

— Фрезы выключи!

Я успел это сделать прежде, чем нос аппарата углубился в потолок, но еще одна граната сшибла с нашей машины следующие 50 процентов защиты. Схема с экрана исчезла, появилось тепловизионное изображение, и мы увидели, что в нас целятся минимум четыре гранатометчика в костюмах душманов. Ленка первая отреагировала, включила оба легких пулемета — и те, кто стрелял сзади, картинно попадали с гортанными криками. А вот два других успели пальнуть, и у аппарата осталось 50 процентов защиты. Правда, после этого я их тоже застрелил, но тут выскочил пятый — бах! — и то кресло, где сидел Сесар Мендес, опустело. Зато защиты стало опять 300 процентов.

Эти самые гранатометчики выскакивали то из люков, то из каких-то дверей, но врасплох уже не заставали. Пулеметы валили их одного за другим. Мы приловчились, и после того, как эти компьютерные человечки перестали нас беспокоить, обнаружили, что потратили всего двести с чем-то патронов на четыре пулемета.

Аппарат за это время продвинулся до конца коридора, где был перекресток. Все три туннеля были освещены лампами с плафонами, и тепловизор сам по себе отключился, мы видели теперь обычную телевизионную картинку. В полу при

ярком свете были хорошо заметны крышки люков.

— Внимание, — напомнил Чудо-юдо, — возможно появление мин-ловушек и камикадзе!

Но тут сверху что-то ужасающе грохнуло. Степень защиты разом слетела до нуля, с заднего кресла Ленкиного ряда исчезла Вик Мэллори, опять на секунду появились 300 процентов защиты, потом снова нуль, с моего ряда испарился образ Атвуда, и защита опять восстановилась.

— Прозевали подземоход! За приборами не следите! — разорялся Чудо-юдо. — Их еще два осталось, между прочим. А у вас — только пять жизней! Это не шутки!

Надо заметить: ощутив, что за моей спиной нет никого, кроме старика Брауна, я почувствовал, что голова как-то лучше соображает, быстрее реагирует, да и вообще с этого момента игра пошла в ускоренном темпе. Может быть, потому, что откуда-то из-за границы экрана нашего радара появилась жирная красная полоса — отрезок окружности.

— Это граница первого уровня. Очень удачно вышли! Тут совсем рядом переходные ворота, — проинформировал Чудо-юдо. — Сворачивай в правый туннель!

Я послушно взялся за ручку управления. Однако, отклоняя ее вправо, зацепился рукой за какую-то кнопку. Машина действительно повернула вправо, но звук двигателя резко изменился. Вместо урчания дизеля послышался рев самолетных турбин. Аппарат перешел в «воздушный» режим и не вполз в коридор, как обычно, а понесся со скоростью самолета, совершающего разбег.

Хорошо еще, что коридор оказался очень длинный и прямой. Наверно, с километр, если по реальным меркам, а то и больше. Был бы покороче — еще по жизни потеряли бы. Впрочем, неизвестно, что хуже. Когда я сумел сбросить газ, притормозить и перевести аппарат в подземный режим, на экране задней полусферы обнаружилась жуткая картина: повзрывались с десяток мин-плафонов, штук пять больших фугасов в стенах, полу и потолке, а также куча камикадзе. Люки в полу были распахнуты, коридор завален грудами виртуальных обломков. Но ни защита аппарата не пострадала, ни жизней у нас не убавилось.

— Чудеса… — пробормотал Чудо-юдо. Должно быть, он не догадывался, что можно пройти этот коридор дуриком. Но тут, скосив глаза на Ленкин ультразвуковой сканер, я увидел, как на полу позади нас появляется некое расплывчатое пятно, источник которого, судя по всему, находился под полом.

— Подземоход! — заорала Ленка и не мудрствуя лукаво употребила ГВЭП. Синяя спираль вобрала в себя пятно, алые столбики избыточной энергии подскочили аж до 80 процентов.

— Еще один! — воскликнул я, увидев точно такое же пятно на потолке.

— Режимом «О»! — крикнул Чудо-юдо. — Иначе взорветесь! Но я уже нажал «Д». Вспышка и жуткий грохот были вроде бы настоящими. Даже какой-то ожог ощущался, жар и прочее.

После этого на минуту наступила темнота. Затем все осветилось ярким светом, и обнаружилось, что мы вновь попали в комнату с надписью «HELP».

— А где аппарат? — спросила Ленка, не очень врубившись. — И почему нас опять восемь? Мы же троих потеряли?

Но меня заинтересовало другое. На зеленом, чуть светящемся, словно экран компьютера, полу комнаты отчетливо синели огромные когтистые волчьи следы. Как будто зверюга где-то разлил бочку с чернилами, измарал лапы и понаставил отпечатков. Эти отпечатки лап вполне вписывались в круг диаметром с небольшую тарелку.

— Видел? — спросил из-за моей спины не то Браун, не то Атвуд. Они были очень похожи, и различить их можно было только по четкости прорисовки.

— Он здесь, — произнеся и лишь после этого понял свою ошибку. Страшный рев потряс воздух. Во всяком случае, в виртуальном мире. Я только успел запомнить, как последняя аннотация, написанная для 132-го файла, загорелась ярко-белым светом, смылась со стен, слившись в большое белое пятно, которое превратилось в быстро расширяющееся облако. Считанные секунды — и расплывчатое облако с кошмарной скоростью преобразовалось в Белого волка. Он метнулся на нас, обдавая ледяным холодом…

ДУЭТ ОБОРМОТОВ

На самом деле холод происходил оттого, что бесстыжая Вика — ни Леной, ни Таней ее называть у меня язык не поворачивался — спихнула с нас обоих одеяло. Сделала она это не потому, что ей стало слишком жарко, а потому что судорожно дернулась с перепугу, уже не во сне.

Пробудились мы в холодном поту, лязгая зубами от страха. Очень это страшно — общаться с Белым волком. Да и компьютерная игра показалась не очень веселым занятием. Все время ощущалось, что существует какая-то реальная опасность.

Очнувшись и обнаружив, что лежим голышом в не самом теплом помещении, мы первым делом натянули на себя одеяло. Стало теплее, но подсознательная жуть не сразу покинула нас. Дрожь, правда, унялась, но всякие леденящие душу образы продолжали витать в сознании.

Я все время говорю «мы» и «наше», потому что установившаяся во сне прямая связь между нашими мозгами не прерывалась и в первые несколько минут после пробуждения. Мы могли ни слова не говорить, но прекрасно понимать друг друга. И потому не просто догадывались, что видели во сне одно и то же, а знали наверняка.

Но эти несколько минут прошли, и чувство общности сознания стало исчезать. Параллельно улетучивался и страх. Более того, здравое опасение, что нас обоих постигнет судьба Васи Лопухина, которое промелькнуло в первые секунды после пробуждения, наложившись на подсознательный ужас от пережитого в кошмаре, притупилось очень быстро. Да и вообще, после того как сознание стало постепенно разделяться, всякие сложные мысли, сомнения, логические построения начали быстро улетучиваться. Мозги словно бы заполнялись неким духовным «инертным газом», препятствующим «горению мысли», точь-в-точь как реально существующие инертные газы препятствуют реальному горению. Последней из более-менее трезвых мыслей была та, что чудо-юдовский препарат, который Вика вколола мне и себе, продолжает успешно действовать. Все стало восприниматься проще, темная комната не пугала, хотя мы, рано заснув, проснулись, видимо, глубокой ночью. Когда мы бесились перед сном, из-за запертой Викой двери время от времени долетали какие-то голоса, шаги и проявлялись прочие признаки наличия людей, сейчас же стояла гробовая тишина, которая вполне бы могла усилить наш страх, принесенный в явь из кошмара. Кроме того, тогда я отчетливо запомнил узкую полоску света, пробивавшегося под дверью. Сейчас этой полоски не было. Это означало, что свет выключен и в ближайших к нам помещениях ЦТМО никого нет. Находясь в здравом уме и твердой памяти, я, наверно, заволновался бы. Как-никак мы пребывали в десяти метрах под землей, в закрытых для посещения публики помещениях и контактировали с представляющим явную опасность для жизни и здоровья логическим вирусом. А Чудо-юдо даже не соизволил приставить к нам какого-либо контролера или сиделку, которые могли бы сообщить ему хотя бы о том, что мы уже загибаемся.