Стивен Хантер - Гавана Страница 24

Это был, конечно же, Френчи Шорт.

Эрл лишь хмыкнул в ответ.

— Эрл, посмотрите вокруг. Это по-настоящему важные люди. Сливки общества. Многие из них попали сюда благодаря везению. Роджер, например. Потомок пяти поколений богачей. У таких все преимущества. Лучшие школы, люди, непрерывно присматривавшие за ним и помогавшие во всем связи, учителя, воспитатели. Вдобавок он красив, как кинозвезда, и играет в теннис, как сам черт. Ха! Кое-кому все само падает в руки, скажете, нет? Но мы с вами, Эрл, мы попали сюда благодаря одному лишь таланту. Мы это заработали.

Эрл окинул взглядом Френчи, подтянутого и благообразного в смокинге: его стрижка ежиком была напомажена так густо, что волосы стояли строго вертикально и неподвижно, как взвод, выстроенный по стойке «смирно».

— Говори о себе, — сказал Эрл. — Мне все это дерьмо никогда не требовалось. Я хотел только честно жить на свете, валиться спать замертво, но никому не продаваться. Этого мне вполне достаточно.

— Эрл, не отказывайтесь сразу. Подумайте о том, что это могло бы дать вашей семье.

Эрл невежливо хохотнул. Он живо представил себе бедняжку Джун, пытающуюся вписаться в эту толпу, и Боба Ли, одетого в короткие белые портки и колотящего ни в чем не повинный теннисный мяч на пару с Роджером — Большим Уиннеткой.

— Эрл, вы...

— Прошу прошения, сынок.

Эрл отвернулся от прилипшего к нему молодого человека и начал пробираться к выходу из переполненного зала. Он изрядно устал от духоты, и ему требовалось хоть немного подышать чистым воздухом. Остановившись возле бара, он взял стакан кока-колы, высмотрел проход к двери и выскользнул наружу.

Ночь оказалась прохладной. Луны не было. Даже падавший из двери и окон свет не мешал видеть в небе россыпи звезд. Эрл вдохнул бодрящий воздух и попытался расслабиться. Взглянул на часы, увидел, что время перевалило за одиннадцать, и подумал, что, пожалуй, у него есть шанс к полуночи попасть в кровать, чтобы хоть немного поспать и подготовиться к новым неожиданностям, которые могут быть припасены для него в этой поездке.

Он немного постоял у двери, подумал, что не следует надолго выпускать из поля зрения своего подопечного, и решил вернуться.

В дверях стоял человек.

— Я тебя знаю, — сказал он.

— Прошу прощения? — вопросительно произнес Эрл.

Сделав шаг вперед, он всмотрелся в лицо парня и увидел бросавшуюся в глаза агрессивность — почти неуправляемую, как у собаки.

Его волосы были зачесаны назад, смокинг казался совершенно неподходящим для тела, которое распирала сила и жизненная энергия. Малый выглядел небритым; впрочем, он относился к тому сорту людей, которые почему-то всегда кажутся небритыми. В нем не было ничего, говорившего о какой бы то ни было связи с тропиками, а также ни намека на спокойствие, ум или умение держать себя в руках. Глаза незнакомца были крошечными, темными и жестокими и смотрели нагло и вызывающе, вниз уходил прямой, как вертикальное лезвие, нос, а еще ниже лежал рот, напоминавший горизонтальное лезвие. Король городского дна, мечта всех проституток и педерастов — одним словом, типичный гангстер-убийца, с которыми ему пришлось столько возиться в Хот-Спрингсе.

— Говорят, что ты бывал в Хот-Спрингсе, — настойчивым тоном произнес незнакомец.

Эрла это не удивило.

— Тебе-то что за дело?

Мужчина улыбнулся, но в этой улыбке не было ни капли дружеских чувств или светской симпатии. Это была просто игра лицевыми мускулами, желание расслабить их перед тем, как начнется серьезный разговор.

— Я слышал про одного парня оттуда. О нем до сих пор болтают. Он вроде как положил там чертову кучу народа и оставил о себе сучью память на много лет. Только я не верю всему этому трепу ни на вот столечко. Бен Сигел был там королем, и если бы кто-нибудь сунулся его доставать Бен разделал бы его, как Бог черепаху, вот что я думаю. А тебе, кореш, об этом что-нибудь известно?

— Знаешь что? — неторопливо ответил Эрл. — Я здесь не для того, чтобы что-то объяснять. У меня сейчас другая работа.

— Ты меня не знаешь, зато я тебя знаю. Я секу, как ты жрешь все это дерьмо. Тоже мне герой! Ну ничего, малый, героев тоже, случается, тычут мордой в грязь.

— Эй, парень, дай-ка теперь я тебе тоже кое-что скажу. Если на меня кто-нибудь замахнется, я его уложу прежде, чем он успеет сказать «мама». Если какой-нибудь козел с хулиганскими замашками считает себя крутым и лезет к людям, чтобы взять на испуг, то я как раз из тех, кто объясняет таким, что они не короли, а дерьмо. И еще я не люблю, когда всякие кролики, разнаряженные, словно на уроке танцев, суют нос в мои дела и начинают болтать языком. Понял?

— Ну да, герой, фу ты ну ты! Только подумай башкой, что мы не в кино. Здесь герои всегда остаются лежать, тихие и холодные. Так вот...

Но в этот момент из дверей показался другой человек, много старше, благополучнее, спокойнее и хитрее.

— Фрэнки, Фрэнки, вот ты где! О, сэр, прошу прошения. Фрэнки перебрал, и его, похоже, понесло. У него и в мыслях нет того, что он наговорил. Не обращайте на него внимания.

Он взял Фрэнки за рукав и легонько подтолкнул в сторону, но тот вырвался. Впрочем, не затем, чтобы напасть на Эрла, а чтобы сообщить громким шепотом:

— Кто-то убил Бена Сигела, когда он сидел в собственном доме на диване. Пристрелил, когда он читал газету. Если тот парень попадется мне в руки...

Но пожилой вновь перехватил его и с неожиданной силой оттолкнул в сторону. Молодой как будто понял превосходство старшего, потому что сразу сник и удалился.

Эрл всмотрелся в старика и увидел печальные, мудрые глаза и огромный, но при этом красивый нос. В этом облике было что-то интуитивно знакомое.

— Мистер Суэггер, прошу вас, не обращайте внимания на моего спутника. Он здорово набрался, а ведь он мечтает о славе — слишком долго ему пришлось сидеть за худшими столиками в нью-йоркских ночных клубах. Он прикидывается гангстером, хотя на самом деле всего лишь шестерка при шестерке. Трезвый и свободный от фантазий, он не будет представлять для вас никакой опасности, можете мне поверить.

— Он наболтал много разной чепухи.

— Он всегда такой, когда напьется. Я поговорю с ним. Между прочим, я управляю казино. Оно называется «Монмартр». Заходите к нам и поиграйте ночку за мой счет — просто чтобы показать, что у вас не осталось обиды. Вы ничего не проиграете, зато весь выигрыш останется за вами. А мы вернем вам долг, если можно так выразиться. Вы настоящий герой. Меня зовут Мейер Лански.

Это же король гангстеров! Знаменитый гангстер! Знаменитейший из знаменитых!

— Я не любитель карт, но все равно благодарю вас.

— Что угодно, лишь бы доставить вам удовольствие, мой друг. Наш дом — ваш дом, стоит вам только захотеть. Мне кажется, что вам должна выпасть хорошая карта.

Он улыбнулся, плавно отступил назад и тут же исчез. Словно испарился.

16

Молодой человек внимательно разглядывал доску. Позиция на ней сложилась весьма любопытная. Похоже, что все силы противника сконцентрировались на его левом фланге, где ферзь собрал к себе отчаянные пешки, обе умные ладьи, смельчаков-коней и даже слона, тогда как король по своей всегдашней привычке скучал поодаль, на противоположной стороне горизонтали, под жалким прикрытием незначительной части своей армии. Старушка-королева бросила своего супруга на произвол судьбы.

Но чем дольше он изучал позицию, тем больше убеждался в том, что противник морочит ему голову. Он все организовал так, что нельзя было не поверить: нужно ждать атаки по правому краю. А настоящий удар, который внезапно последует слева, будет быстрым, ошеломляюще мощным и рассчитанным. Он знал, что возможность защититься есть, и изо всех сил пытался мысленно разгадать ловушку, но, увы, озарение не наступало.

И все же он не сомневался: слева поставлена приманка для отвода глаз, а справа выстроена западня. Он знал, что должен принять решение, начать контригру, проявить упорство и агрессивность. Поэтому...

— Нет, нет, нет! — резко выкрикнул старший. — Ты что, ничему не научился за все эти дни? Спал? Мечтал невесть о чем? Ах, ну какой же ты болван!

— Но, сэр, — возразил двадцатишестилетний Кастро, — мне показалось, что...

— Хватит тянуть, ходи, а то мне уже скучно.

Кастро сделал ход. Старший резким, явно презрительным движением передвинул фигуру почти одновременно с ним, и сразу же после этого ответа Кастро увидел брешь в своей обороне, увидел, как непредвиденный им удар разрывает всю его позицию, и почувствовал, что азарт покидает его.

— Проклятье! — воскликнул он. — Играем заново.

— Сначала доиграй эту партию, балбес.

На это ушло совсем немного времени: три хода, и он в шестой раз подряд и в девятый раз за десять дней получил мат. Наградой за все усилия была лишь одна ничья, да и та, честно говоря, случайная.

— Надо иметь чутье на такие вещи, — спокойно произнес победитель. — Может быть, шахматы вообще не для тебя. Здесь нет никакой возможности произнести речь или выступить по радио. Не исключено, что именно в этом ты по-настоящему силен. Это не слишком высокий талант, но, я думаю, человек должен полностью использовать то, что ему дано. А разбираться в событиях и принимать решения оставим более толковым людям.