Александр Никифоров - Дневник офицера КГБ Страница 24

В Афганистане, помимо Кабула, в некоторых городах провинций было разрешено проживание с семьями. Кандагар относился к таким городам. Руководство считало, если крыша над головой, есть место, куда до ветра можно сбегать, — значит, условия позволяют проживать с семьями. А то, что почти каждую ночь душманы по виллам бьют, то, что семья — это не только жена с мужем, но и дети, — кого это волнует? Короче, с семьями так с семьями, а это значит, что нам оплачивали только один отпуск продолжительностью сорок пять суток, не считая дороги. В провинциях, где жили без семей, ребята отпуск делили на две оплачиваемые части. Такая арифметика…

— Лети «Аэрофлотом», — повторил кадровик (сотрудник отдела кадров), — летом мы тебя в Союз спецрейсом отправим.

Свежо предание…

— Точно отправите? Можно в Москве обратный билет не брать? — переспрашиваю я.

— Точнее и быть не может. Смело ставь в своем билете дату вылета — и в Москву!

Воодушевленный сладкими речами кадровиков, оформив в кассе «Аэрофлота» билет, быстренько пробежался по дуканам — жене, детишкам и друзьям бакшиши купить…

Утром следующего дня вертолетная пара, прикрывая своими бортами гражданский самолет, плавно вывела его на курс «Кабул — Москва».

До свиданья, Афган! Скоро вернусь.

Самолет заполнен до отказа. Много афганских военных. Курят все. Дым стоит — топор можно вешать. Я тоже курящий человек, но выдержать столько дыма в замкнутом пространстве выше моих сил…

Рядом сидит афганский майор. Дымит, как паровоз. Попробовал его сигареты. Чуть не стошнило: смесь соломы с куриным пометом. А он знай себе смолит! Разговорились. Наджиб, так зовут офицера, летит в Москву на учебу. От счастья аж светится. Еще бы, семь месяцев цивильной жизни!

Узнав, что я из Кандагара, вытаращил глаза.

— Там же война!

Настала моя очередь удивляться.

— В Афганистане везде война, дорогой.

— Нет, — возражает мне афганец. — Кандагар — особый случай. В Кандагар наших офицеров в ссылку отправляют за какую-нибудь провинность…

Наджиб исчез. Минут через пять он появился с группой афганских офицеров, которые также летели в Союз на учебу. При них была бутылочка, закусочка — все как положено при знакомстве. Я тоже достал свою пайку.

Проходя мимо нашей компании, стюардесса укоризненно посмотрела в мою сторону. Я развел руками: «Не будем огорчать афганских товарищей», — и протянул Наташе, так звали стюардессу, небольшой бакшиш.

— Я вам маринованных огурчиков принесу, — с приятной улыбкой произнесла она.

Хорошая закуска даже говорящих на разных языках людей быстро сближает… Для моих новых товарищей я — «музейный экспонат».

— Неужели из самого Кандагара? — переспрашивали они. — И как там?

— Из Кандагара, из Кандагара. Из него, родного…

Через некоторое время их любопытство стало утомлять, хотя не скрою, внимание афганцев тешило самолюбие. В конце полета, после моих красочных рассказов о наших боевых буднях, многие из них после учебы твердо решили перевестись на службу в Кандагар.

Что с людьми делает закуска!..

В Шереметьево приземлились часов в восемь вечера. Дождь хлещет как из ведра. Такси поймал быстро. О чем потом сожалел. Водитель — настоящий Шумахер, гнал так, словно на финише его ждал приз в миллион долларов. В машине плохо переключалось сцепление и барахлили тормоза. Как ее могли выпустить на маршрут? Хотя… перестройка, однако!

Таксиста такое техническое состояние «Волги» нисколечко не смущало. Только изредка, на очередном повороте он негромко ругался:

— Твою мать! Говорил этим хреновым технарям, чтобы проверили тормоза. Вернусь в парк — они у меня получат…

— Мне бы, командир, до дому живым добраться, — тихо ропщу я.

— Не дрейфь, шеф! Доставлю в полном порядке. «Дворники», жаль, не работают. Дорогу плохо видно.

Успокоил так успокоил.

— А ты по приборам попробуй, — в шутку советую водителю.

Смотрит на меня.

— Это у вас, летунов, в кабине приборы есть. А мы только на себя рассчитываем.

С чего он взял, что я летчик? Может, из-за бороды?

— Я сразу понял, что ты летчик. Верно? У меня глаз на пассажира наметан. Какая авиация? — спрашивает меня таксист.

Понял так понял. Возражать я не стал. Зачем разочаровывать хорошего человека. Еще разнервничается, а по такой дороге лишние волнения ему ни к чему.

— Пустынная, — автоматически отвечаю я.

— Пустынная? — задумчиво произносит мой новый знакомый. — Санитарная — знаю, сельхоз — знаю… Пустынная? Где ж она применяется?

— Есть тепленькие места, — ухожу от ответа. — Кажется, Медведково?

— Медведково, — подтверждает таксист. — Называй адрес.

Сижу с открытым ртом.

— Ты чего? — спрашивает таксист.

— Забыл.

— Что забыл?

— Домашний адрес забыл. Даже название улицы не помню.

— Ты же говорил, что к жене и детям едешь.

— Точно так.

Таксист недоверчиво смотрит на меня.

— И сколько ж тебя дома не было?

— Почти пять месяцев.

— Пять месяцев?! А как же жена без тебя? — почти выкрикивает он.

— А что жена? Жена как жена, детей воспитывает.

— Ну, вы, летуны, даете! Жена одна, без мужа, пять месяцев… А он знай себе — летает! — качает головой таксист.

Только теперь до меня дошло, чему он так удивляется. Где ж ему, бедолаге, понять, что такое надежный тыл. А тыл у нас надежный, будьте уверены…

Дом нашли по приметам. Рассчитавшись с таксистом за проезд, взяв «дипломат» и сумку, я вошел в подъезд.

Сердце забилось учащенно. Возле двери квартиры сердце забилось так, словно собиралось выскочить из груди…

— Родненький! Откуда? — Жена бросается мне на грудь.

— Оттуда! — все, что и смог ответить. Ком застрял в горле.

— Дети спят. Сейчас разбужу.

— Не нужно, Нина. Пусть спят.

Ребятишки спали крепким детским сном…

Глава 8. Джахир

В Кандагар выехали в семь утра. После прошедших дождей на дороге грязь непролазная…

— Афгана мать! — Стас тормозит «Машку» в самой луже посреди Дехходжи.

— Неудачное место выбрал для парковки, дружок, — шучу я.

— Помолчи! Передай Первому, что у нас колесо полетело, и давайте из машины, — обрывает меня Стас.

Вылетаем из машины. Заднее правое колесо «Машки» — на ободе. Стас хватает запаску, Тахир — домкрат. Я кручу болты.

Первые две машины сдали назад. Ребята вышли наружу, рассредоточились.

— Мошавер Саша, плохо здесь долго стоять! Ехать быстро надо.

— Без тебя знаю, что не на пляже загораем, — оборачиваюсь на голос за спиной. — А, это ты, Джахир… Откуда взялся?

— Вашим сотрудникам лучше за деревьями встать, — говорит он.

— Мужики! Джахир советует за деревьями укрыться, — кричу ребятам. — Сам чего выпячиваешься? — обращаюсь к нему. — За машину зайди.

Но Джахир, не реагируя на мои замечания, встает перед нашей машиной лицом к «зеленке»…

— Готово, — говорит Стас.

— Ты с нами? — спрашиваю Джахира.

— Нет, — отвечает он. — Через час подъеду в Управление.

Быстро садимся в машины — и в путь. Только сейчас замечаю, что мы находимся метрах в пятидесяти от шестого отделения городского отдела. На крыше — сотрудники отделения в боевой готовности. Молодцы! Свое дело знают…

«Чего это Джахир себя напоказ выставлял? — вертелось у меня в голове. — На браваду не похоже. Что тогда?»… Только в Управлении до меня дошло, что таким образом он предупреждал душманов: «Я здесь! Не вздумайте стрелять!». «Духи» его и боялись, и уважали. Многим из них он попортил нервы.

Вот с такими афганскими товарищами мы работали. Они нас собой прикрывали, а мы им за это в 1989 году ручкой помахали…

В горотделе меня ждала «приятная» новость.

— Мошавер Саша, во время твоего отсутствия вопрос по «линии Маннергейма» окончательно решился.

— Отлично! — говорю я.

— Что такое «отлично»? — переспрашивает меня Гауз.

— Отлично, — это бисьер хубаст, — перевел я.

— Бисьер хубаст, — задумчиво повторяет Гауз.

— Что-то ты, дружок, недоговариваешь… В чем дело? Выкладывай.

Из доклада Гауза я понял, что «линия» претерпела существенное «обрезание». Вместо планируемых рубежей обороны остались малоэффективные, слегка усиленные посты Царандоя. На так называемый второй рубеж добавили пару танков, которые вкопали в землю. О КПП и фильтрационных пунктах вообще не было речи. Что сказать? Афган — вариант.

— А с учебой что? — спрашиваю Гауза.

— Ничего, — отвечает он.

— Как ничего? Ты же в этом месяце должен на курсы подготовки оперативного состава поехать.

Гауз пожал плечами: «С меня какой спрос?»