Сергей Зверев - Наследство хуже пули Страница 24

Когда Вайс говорил о том, что Маша и Мартынов будут в состоянии мыслить, он не подозревал, что это произойдет очень скоро. Точнее, он не подозревал, что так скоро очнется Мартынов. Но не минуло и получаса, как тот стал слышать разговоры в реальном времени. Не торопясь открывать глаза, он лежал и слушал, о чем говорят в номере. Еще через полчаса, когда ему стал понятен маршрут и цель предстоящего путешествия, он попросил воды и распахнул веки.

«Интересно, чего я наболтал в коме…» – подумал Мартынов, разглядывая на правах еще не до конца проснувшегося человека таинственный блеск в глазах Вайса.

– Что с женщиной? – спросил Андрей.

С ней было все в порядке. Лишь бледность кожи и поблекший взгляд свидетельствовали о том, что она не совсем здорова. Когда она усаживалась в машину и продвигалась дальше, уступая место Андрею, вряд ли ей даже приходило в голову, что всего полтора часа назад, чтобы запустить ее сердце, ей вводили атропин.

Джип миновал пределы города, выехал на трассу, и перед Мартыновым замелькали дорожные указатели. Восемьдесят из ста километров все ехали молча, погруженные в свои, неведомые другим думы. Когда же до Шарапа оставалось не более десяти километров, Мартынов не выдержал и заговорил первым:

– Вайс, у меня складывается впечатление, что ты точно знаешь, что делаешь. Куда мы едем?

– К дому, где растет огромная сосна, по которой можно забраться на небо.

– И вы знаете, где этот дом?

– Мы там были прошлой ночью. Да и вы там бывали частенько, любезный.

– Чего это вы меня называете любезным?

– Навеяло, – отозвался, не поворачиваясь, Вайс. – Наша спутница рассказала еще очень многое, после того как стали говорить вы, уйдя в забытье…

Подумав немного, он все-таки обратил свой взгляд на Мартынова.

– Теперь я верю, что вы потеряли память. Слушая женщину и представляя себя Мартенсоном, тем Мартенсоном, которого я знаю, мне трудно было бы понять такую вашу выдержку. Но что-то мне подсказывает, что вы обязательно вспомните. Наш друг лекарь сказал, что срочная амнезия не может длиться вечно и процесс воспоминаний возвращается, едва больной окажется в стрессовой ситуации, сходной той, что явилась причиной амнезии.

Мартынов вгляделся в дорожный указатель. «91». Еще некоторое время он сидел с безразличным лицом, но когда цифры на очередном указателе сменились на «92», он вдруг побледнел и стал вглядываться в дорожное полотно.

«Сердце! Оно бьется чаще, и пульс уже превысил сотню ударов», – подумал он и машинально взялся за грудь рукой.

Закрыв глаза, он увидел странную картину.

Навстречу ему движется огромный бензовоз.

Ничего необычного. Это просто бензовоз.

Мартынов открыл глаза и несколько раз сжал веки. Видение исчезло.

Не выдержав любопытства, он снова их сжал и в ту же секунду различил выезжающий из-за цистерны грузовик «Вольво», в стеклянной кабине которого хорошо различалось искаженное ужасом лицо водителя…

Мартынов снова раскрыл глаза, увидел свет и прижал пальцы к вискам. Видение было столь реалистично, что пальцы задрожали и на лбу выступили бисеринки пота.

Сжав виски, он сжал ресницы и увидел, как из-за «Вольво», совершая двойной обгон, выезжает желтый броневичок с зеленой полосой службы инкассации.

– Что это? – глухо бросил он, указывая на выжженную землю справа от дороги.

– Десять дней назад здесь произошла авария, – едва слышно отозвалась девушка. – Бензовоз столкнулся с «девяткой» и инкассаторской машиной…

Кровь прилила к лицу Мартынова, и он, осев на сиденье, упер мертвый взгляд в затылок Вайсу.

Это невероятное чувство – в течение пяти с небольшим минут вспомнить все, что с тобой произошло за последние десять дней.

Он обязательно вспомнит мелочи и додумает то, что больная память все-таки упустила.

Сейчас же ему вдруг стало страшно оттого, что он мог не вспомнить этого никогда. И черт с ними, деньгами, Вайсом и его людьми. Черт с ней, с Америкой… Влага заструилась у него по лицу от запоздалого страха за то, что он мог не вспомнить главного…

Когда джип свернул с трассы в Ордынское и люди в машине чуть качнулись, Маша почувствовала, как на руку ее легла горячая ладонь Андрея.

Она еще не понимала, насколько это важно. И только тогда, когда джип стал приближаться к ее дому, она ощутила сильное и долгое пожатие.

И душа ее вздрогнула от счастья, как там, в номере гостиницы во время наслаждения звучанием шепотков детства. Но покидать тело эта взволнованная душа уже не собиралась. Душа выздоровела.

Часть II

Глава 19

Первая лодка была найдена плавающей по реке в полумиле вверх по течению. Это удивления не вызвало.

Но когда Метлицкому сообщили, что вторая шлюпка с бортовым номером теплохода находится в миле от теплохода, он поначалу решил, что она-то как раз и оторвалась от борта. Во время осмотра судна он заметил спущенные на воду веревки и предположил, что вторую шлюпку тоже кто-то занял, однако было бы нелепо тогда предполагать, что такое возможно, поскольку было точно известно, что на судне находились Мартынов, подросток и трое неизвестных. Версии у майора РУБОПа было две: второй шлюпки не было вовсе, либо та просто оторвалась от крепежей. Например, после удара неуправляемого теплохода о прибрежный грунт.

Но когда ему по телефону сообщили, что на дне второй лодки обнаружены очистки от копченой колбасы и крошки хлеба, он порядком удивился. Мартынов не показался ему человеком, который в моменты смертельной опасности начинает интересоваться едой. Для Метлицкого было бы необычным видеть Мартынова, который, расстреляв троих людей и причалив к берегу, вынул бы узелок с продуктами и начал с аппетитом есть. Более того, Мартынов не был из тех, кто оставляет следы пребывания где бы то ни было.

Сейчас, когда вторая лодка нашлась, можно было считать вопрос закрытым и принять во внимание версию номер два. Однако в сообщении указывалось, что лодка обнаружена милей ниже по течению, а это могло случиться только в том случае, если лодкой тоже кто-то управлял. Бесхозные лодки не плывут против течения – они плывут по течению…

– Вы спрашивали меня на теплоходе, где мальчишка… – пробормотал Метлицкий, покусывая сигаретный фильтр и ведя машину в сторону Ордынска. – Кажется, теперь понятно, кто сошел с теплохода на второй лодке. Нечего и удивляться тому, что на судне не найдено ни вещей, ни груза. Как вы думаете, Бабушкин, сколько времени нужно для того, чтобы в полуторамиллионном Новосибирске разыскать одного пацана с багажом?

– Все зависит от того, знаем ли мы, куда он направился сразу после того, когда ноги его коснулись земли. А почему вы решили, что Мартынов не ушел с мальчишкой одной лодкой?

– А кто повел вторую?

– А багаж? – наседал Бабушкин.

– А откуда пацан вынимал хлеб с колбасой? Был какой-то багаж, был. Или пакет, или сумка, или что-то в этом роде. Кстати, вы обещали, что скоро расскажете мне о результатах предварительных экспертиз, – напомнил Метлицкий и покосился на следователя. – Личности-то убиенных хоть установили?

Прокуратура уже давно хозяйничала и на теплоходе, и в больнице. Активный следователь раздавал отдельные поручения направо и налево, позабыв о том, что чем больше таких поручений об установлении того или иного факта отдается, тем больше задействуется сотрудников розыска и тем меньше шанс найти зацепку, поскольку штат ориентирован на конкретные задачи. Удивительно, но факт – чем конкретнее звучит поставленная оперу задача, тем меньше у него возможностей работать по всем направлениям и ориентировать агентурную сеть… Постановка задач оперу сводится к ограниченному спектру деятельности, а раз так, то у него меньше самостоятельности. И, как следствие, возможности его ограничены.

Фактически после передачи дела прокуратуре – а не передать было невозможно, поскольку только несмышленый уже не догадывался, что события в Ордынском последних дней и расстрел на судне связаны одним умыслом, – Бабушкин остался не у дел.

Метлицкий также мог спокойно возвращаться к собственным делам. Людей у областной прокуратуры хватало. Так бы, наверное, и случилось, не окажись майор самым откровенным образом замешан в историю, начавшуюся еще месяц назад.

– Я, между прочим, в отпуске уже два года не был, – заметил Метлицкий, расположившись за уличным кафешным столиком. Он вместе со следователем оказался там случайно. Ехали, увидели вывеску «Кофе» и решили остановиться. Не кофе, конечно, их привело сюда. Нужно было ответить на один-единственный вопрос – а нужно ли ввязываться в историю, если неизвестно, устроит ли их обоих положительный результат поисков Мартынова. Ясно было одно – организовывать кооператив по расследованию убийств и замещать прокурорское следствие было решительно невозможно. Если Метлицкий еще мог как-то участвовать в деле – отдел по борьбе с бандитизмом как-никак, то Бабушкину следовало побыстрее убираться из города и гладить костюм к проводам на пенсию. – Прямо сейчас бы написал заявление и ушел на две недели. Пистолет все равно не сдавать, у меня разрешение на постоянное ношение…