Кирилл Казанцев - Метод отстрела Страница 24

– Может, этим гражданам прочитать лекцию о радости и красоте освобожденного труда?.. – поинтересовался все еще «державший» вход в дом Багров, ни к кому конкретно не обращаясь. Федор Аверьянович, оказавшийся ближе всех к улице, поминутно сплевывал, кривился и матерился сквозь зубы – легкий утренний ветерок тянул со стороны недавнего пожарища густую отвратительную вонь сгоревшей органики.

– Оно им надо?.. – лениво откликнулся Скопцов. – Они сейчас ждут нового хозяина, который будет их по полной эксплуатировать, дрючить и поить-кормить.

Василий с интересом наблюдал за тем, как в глубине комнаты Максим общался с пленным.

К общему глубокому сожалению членов команды, пленник оказался не самим Тошали Бобошеровым, а всего-навсего его секретарем. Секретарь этот – молодой мужчина по имени Абдулло – по-русски говорил очень плохо, по-английски, что называется, с пятого на десятое. И пришлось Оболенскому вспоминать фарси, которым он овладевал в училище.

Разумеется, ни Василий, ни Артем, находившийся здесь же, в комнате, не понимали из весьма оживленной беседы ни единого слова. Абдулло, который по складу характера не был бойцом, успел отойти от недавнего испуга и оказался весьма словоохотливым собеседником. Максим также выглядел крайне заинтересованным.

– Шаман, время! – в конце концов не выдержал Рождественский. – Что он чирикает? Где объект?

– У меня для вас две новости, – развернулся к приятелям Максим. – Плохая и… Не очень.

– Начинай с плохой, – решил командир группы.

– Бобошеров ушел в Афганистан, – равнодушно сообщил Оболенский. – Этой ночью. За пару часов до штурма. С личным охранником. Абдулло должен был дождаться Арвидаса и уйти следом. Вместе с остальным воинством и… Вместе с нами.

– Понятно, – тяжело вздохнул Артем. Штурм был проведен блестяще, с какой стороны ни посмотри. Противник уничтожен полностью, в группе потерь – и даже ранений! – нет. Теперь же оказывается, что все это было напрасно… – И чего ему приспичило так вдруг?

– Абдулло говорит, что местных пограничников должны были менять русские. С ними у Бобошерова контакт не налажен. Он предпочел не рисковать…

– Сволочь! – ругнулся Артем. И спросил: – А вторая новость? Которая неплохая?..

– Об этом чуть-чуть позже, – отмахнулся Максим. – А вот прямо сейчас было бы очень неплохо запустить дизель. Кто возьмется?..

– Я смогу! – откликнулся Багров.

– Давай! – Артем подхватил автомат и направился к входной двери, чтобы сменить на посту старшего товарища. – Скопа, Большого подстрахуй!

Сверкнув «фиксами», Василий направился вслед за Багровым.

– И машину заодно подгоните! – крикнул вслед уходящим Артем.

Когда Федор Аверьянович и Скопцов вышли со двора, собравшаяся напротив толпа местных чуть колыхнулась, отступая на шаг.

– Боятся, – сквозь зубы пробормотал Багров, поднимая пулемет стволом вверх. – Значит, уважают…

Василий промолчал – под недоброжелательными взглядами «мирного населения» да на открытой местности чувствовал себя не особенно комфортно. Пальцы правой руки ласкали-поглаживали рукоятку висевшего на плече «АКСа», в опущенной вдоль корпуса левой – «ПМ». И в автомате, и в пистолете патрон дослан в патронник, предохранитель снят…

Дизельная оказалась за два двора от резиденции. Искать особо не пришлось – просто следовали за развешенной на шестах лапшой проводов. Небольшой дворик, полуразрушенный дом. Провода уводили в сарай.

– Ага! – обрадовался Багров. Поставил пулемет на сошки, тщательно осмотрел ворота – поискал следы установки растяжек. Ничего подозрительного не обнаружив, осторожно потянул одну из створок. Ничего не произошло.

– Ну-ка, ну-ка… – Закатывая рукава рубахи, Федор Аверьянович приблизился к установленному в сарае здоровенному дизельному генератору явно армейского образца. Видимо, был куплен крепким хозяйственником Бобошеровым в какой-нибудь из близлежащих и расформированных в процессе «реформирования армии» советских воинских частей.

Василий «держал» вход во двор со стороны улицы. Однако со стороны местного населения попыток проникновения внутрь огражденного периметра не наблюдалось.

За спиной Скопцова послышался вой пускача, плавно перешедший в ровный стук – дизель заработал.

– Ну, вот и все! – послышался довольный голос Багрова.

Василий обернулся к Федору Аверьяновичу – и обмер. Он ожидал нападения со стороны улицы. Однако опасность подкралась совсем с другой стороны.

За спиной Багрова, с ножом в уже занесенной для удара руке, стоял крепкий мужик. За какие-то ничтожные доли секунды Скопцов сумел разглядеть и мускулистое, перевитое синими нитями вздувшихся жил, запястье сжимающей рукоятку ножа руки; и оскаленные в злобной усмешке удивительно белые зубы; и засаленную, замасленную на груди и животе робу… А потом в голове прозвучал голос Артема: «Работаем «встречный бой»!» Смуглое горбоносое лицо увеличилось в размерах, «наехало» на Василия, как кинокамера при съемке крупных планов. Не до конца осознавая, что же он делает, можно сказать, на автопилоте, Скопцов поднял и вытянул в сторону неожиданно появившегося противника руку с пистолетом. Нажимая на спуск, Василий уже видел, куда ударит пуля, – в правый глаз врага.

Багров не успел понять, что же произошло. Только что спокойно стоявший Василий вдруг одним плавным, но в то же время стремительным движением поднял пистолет и тут же нажал на спуск. Вспышка на конце ствола ослепила Федора Аверьяновича, возле самого уха что-то свистнуло, а правую сторону лица окатило горячей волной…

– Ты ошалел, Вася? – тихо спросил Федор Аверьянович, замерев на месте.

– Работаем «встречный бой»! – каким-то незнакомым, разом севшим и охриплым голосом брякнул Василий, глядя за спину отставника. По-ковбойски крутанул пистолет на пальце, дунул на дульный срез…

Багров медленно обернулся и увидел еще подергивающееся в конвульсиях тело. А нож, стиснутый в ладони последним прижизненным усилием, не оставлял сомнений в намерениях убиенного Василием.

Багров развернулся в обратную сторону.

– Спасибо, – тихо произнес он, глядя на Скопцова.

– Да не за что! – немного растерянно улыбнулся Василий и небрежно помахал в воздухе пистолетом.

Сложно описать те чувства, что испытывал сейчас бывший сержант. Запоздалый страх – чуть-чуть в сторону, на пару сантиметров, и в голове Федора Аверьяновича была бы сейчас малосимпатичная дыра. И одновременно близкую к эйфории радость. Он смог! В боевой обстановке он сумел применить на практике тот самый прием, который не давался ему каких-то десять дней назад! Тогда, в Подмосковье, Василий психологически оказался не готов к тому, чтобы стрелять по противнику вот так, когда пуля летит рядом с головой своего товарища. Артем его чуть было не выгнал из команды, утверждая, что Скопцов в боевой обстановке может подвести всех. Спасибо Максиму – помог преодолеть собственную неуверенность. И все равно, даже выполнив учебное упражнение, Скопцов – пусть и не вслух – возмущался: да кому он нужен, этот «встречный бой», да когда такое было!

Сейчас выяснилось, что Артем оказался прав. Полученный даже помимо собственной воли навык пригодился…

Багров, отбросив в сторону тряпку, которой вытирал руки, подобрал свой пулемет и, обращаясь к Василию, спросил:

– Ну, что? Идем за машиной?

Федор Аверьянович говорил тоном бодрым и уверенным, однако лицо его все еще было бледноватым – не до конца пришел в себя после пережитого недавно шока.

– Пошли! – легко согласился Василий.

Они покинули двор, на всякий случай установив в створе калитки растяжку. Мало ли… Вдруг между домами еще бродят какие-нибудь недобитки?..

За спиной оставался тарахтящий да испускающий клубы сизого солярного дыма дизельный генератор. И еще не остывший труп самого дизелиста…

3

Гена Плюснин оказался в Москве около десяти часов утра. Сразу же, из аэропорта, позвонил в головной офис, секретарю Малышева:

– Эльвира Николаевна? Здравствуйте! А Виктор Георгиевич на месте?..

– А кто его спрашивает? – вопросом на вопрос ответила секретарь. И, как показалось Гене, вопрос этот прозвучал несколько напряженно.

– Это Плюснин, – без особой охоты представился Гена.

– А-а-а, Геннадий Алексеевич! – приторно-сладким голоском обрадовалась секретарша. – Виктора Георгиевича пока нет, но вы подъезжайте! Он о вас спрашивал.

– Хорошо, я еду, – согласился Гена. Отключил телефон, повертел его в руках, хмыкнул и пробормотал себе под нос: «Какая же ты все же сука, Эльвира!» Уже не могло быть никаких сомнений в том, что с Малышевым что-то случилось. Что-то нехорошее. Личный номер, тот самый, «только для близких» – постоянно «вне зоны доступа», прямой служебный молчит, а секретарша, явно переметнувшаяся на сторону неизвестного врага, откровенно «вешает лапшу».