Максим Шахов - Ядерный климат Страница 24

Сейчас он его личный агент. Абсурд, разумеется. Нет такого понятия – личный агент. Личный водитель, личный секретарь – это может быть. Но личный агент – ни в одной инструкции такого понятия не существует. Директор узнает – по головке не погладит. Ладно, победителей не судят. Но надо им еще стать – победителем!

Геннадий Николаевич прислушался к полемике на трибуне. Докладчик закончил выступление, и теперь ему задавались вопросы.

– …А почему полтонны наркотиков целый месяц лежали у вас в гараже и охранялись практически одним прапорщиком? – Директор ФСБ смотрел на докладчика, не мигая.

– Товарищ генерал-полковник, мы не могли уничтожить конфискованные наркотики до тех пор, пока они не задокументированы как вещественное доказательство. А следователь прокуратуры приехал к нам только через месяц…

– А у вас что, нет своих следователей? Или они неспособны сфотографировать кучку гашиша и составить протокол?

– Товарищ генерал-полковник, у нас существует отработанная схема по взаимодействию с прокуратурой…

– Я понял вас, товарищ генерал-майор, – резко оборвал докладчика директор, отвернулся от него и уже бросил в зал, спокойно, но весомо: – Существуют определенные инструкции, и нарушать их никому не дозволено, даже большим начальникам. Прошу всех запомнить это на будущее…

«Вот, блин, – ругнулся про себя Кобецкий, – из-за несвоевременного уничтожения кучки сраного гашиша такой переполох! А у меня целая банда террористов месяц разгуливает по стране. А что делать? Нет следа на вторую группу! Но ведь где-то она должна быть. Может, сидят уже в Москве. Ни одной зацепки! А все ли мы так сделали?» Он еще раз мысленно прошелся по всем мероприятиям, которые осуществляются в стране для поиска террористов. Вокзалы, гостиницы, аэропорты – все обложено. Агентура в криминальной среде работает на полную мощь. Все армейские склады проверяют на предмет возможной утечки взрывчатых веществ и боеприпасов. В Питере и в Москве даже дали установку ментам не трогать проституток, чтобы не замели ненароком своих же источников. Его люди работают на износ. И информация идет – широким потоком. Но следа нет!

Неожиданно в кармане пиджака зажужжал зуммер сотового телефона. Вообще-то все участники Коллегии перед входом в зал заседаний обязаны сдавать свои сотовые телефоны дежурному офицеру. Таково правило. Кобецкий так и сделал. Но второй телефон, предназначенный для особо важных звонков, он оставил. Его-то он незаметно и достал из кармана и как можно тише произнес:

– Слушаю.

– Геннадий Николаевич, кажется, взяли след второго террориста… – это был Лемешев.

– Откуда информация?

– От Волкодава.

– Ты сам ему веришь?

– Верю, – уверенно подтвердил Лемешев.

– Хорошо, позвони через час. – Геннадий Николаевич прервал вызов.

Сосед Кобецкого, седой генерал, покосился на него, укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. Через минуту замначальника управления «БТ» был вызван на трибуну для доклада.

Доклад, как и планировал Кобецкий, по времени занял двадцать пять минут. Все сухо, сжато, без эмоций. Только факты, склеенные логическими умозаключениями и выводами, словно кирпичи цементом, в одно целое. Такой стиль изложения шлифуется годами.

Члены Коллегии, а это более ста человек, слушали внимательно, впитывая важную информацию. Кто-то удивленно качал головой, некоторые, наоборот, утвердительно кивали головой, соглашаясь с озвученными выводами, кто-то делал пометки в рабочем блокноте.

После стандартной фразы Кобецкого «Доклад закончен» директор ФСБ оторвался от своих бумаг на столе и буднично бросил в зал: «Вопросы к докладчику».

Первый вопрос был от начальника УФСБ по Краснодарскому краю относительно новых методов в деятельности террористов. Генерал Кобецкий обозначил новые моменты в акциях террористов в последнее время: тщательная подготовка, хорошая конспирация в период подготовки, ставка на смертников и вызывающая демонстративность в период проведения акций и после них, объясняемая, вероятно, стремлением организаторов террора посеять в обществе страх и панику. Затем последовало несколько уточняющих вопросов по пойманным и уничтоженным главарям террористов. Кобецкий удовлетворил интерес коллег.

Наконец последовал вопрос, которого Кобецкий ждал и боялся.

– Товарищ генерал, – напрямую обратился к докладчику без разрешения директора ФСБ (ранг это позволял) секретарь Совета безопасности, сидевший в президиуме, – а почему до сих пор вами не взята группа террористов, которая готовит взрывы в нескольких городах России? Две недели назад вы докладывали, что эта группа вами обнаружена, изучена и находится, так сказать, у вас «под колпаком». Вы что, ждете, когда они все-таки взорвут несколько наших метрополитенов?

Вопрос был явно некорректный, но отвечать надо.

– Я поясню, в чем дело, – спокойно начал Кобецкий, – эта группа террористов действительно очень опасна. Но она полностью нами контролируется, так как ее возглавляет наш агент. – По залу прокатился возглас изумления. – Кроме того, мы планируем взять эту группу так, чтобы не было лишних жертв, то есть когда они будут вне населенного пункта. В ближайшее время, я заявляю это со всей ответственностью, группа террористов будет нами обезврежена и арестована.

Секретарь Совбеза, сухой мужчина с деревянным лицом, сидел молча, плотно сжав губы, и барабанил пальцами по столу. Было заметно, что он недоволен ответом Кобецкого.

– Геннадий Николаевич, – повернулся к генералу директор ФСБ, – скажите нам прямо, в настоящий момент есть ли у вас какие-либо обстоятельства, препятствующие немедленному захвату террористов?

– Да, такие обстоятельства есть, товарищ генерал-полковник, – твердо объявил Кобецкий и посмотрел ему прямо в глаза. – Разрешите доложить вам об этом в рабочем порядке.

По залу второй раз прокатился гул удивления. Это было необычно, даже вызывающе. На Коллегии секретов ни от кого не было. Все присутствующие здесь были допущены к самым важным государственным тайнам. И то, что Кобецкий не хочет объяснить высшему руководству грозного ведомства причину затягивания захвата террористов, выглядело по крайней мере неэтично. С другой стороны, в главном органе по борьбе с терроризмом были, вероятно, какие-то сведения, которые пока рано оглашать в силу их непроверенного характера либо чрезвычайной важности. Так поняли многие присутствующие. Так понял и директор ФСБ.

– Хорошо, Геннадий Николаевич, запишитесь завтра ко мне на прием в любое свободное у меня время, – кивнул он Кобецкому, отпуская его на свое место.

Кобецкий облегченно вздохнул. Ну, что ж, подумал он, теперь все в руках Волкодава.

Глава 22

Автобус тащился как черепаха. Мало того, что он и так ехал медленно, так водитель, чтобы подкалымить, при каждом удобном случае подсаживал по дороге людей. Из Владикавказа выехали утром. Перед этим купили несколько спиннингов, резиновые сапоги и широкополые шляпы. Это для легенды: изображали рыбаков-любителей. «Соратники» плевались, но молчали. После кровавого переворота в бандитском коллективе Михаила признали как вожака. Это не значит, понимал он, что полюбили или зауважали. Просто признали. Других аргументов эти звери не понимают. Это их родной язык: язык насилия, жестокости, страха.

На последней встрече Лемешев познакомил его с досье его «соратников». Сброд отменный: ограбления, разбой, убийства, теракты. Особенно омерзителен Карим. В молодости он зарезал собственную мать за то, что она не дала ему денег на видеомагнитофон. В тюрьме его сторонились даже закоренелые рецидивисты. У Карима была маниакальная страсть к пыткам. Специфические наклонности проявились у него еще в школьном возрасте. Юный садист отлавливал кошек и собак, прибивал их к дереву и тыкал ножом, наслаждаясь тем, как они извиваются от боли.

Из всей шайки более привлекательно выглядел Весло – Фролов Андрей. Он дезертировал из воинской части. Михаилу удалось наладить с ним доверительный контакт, и в разговоре тот рассказал ему о причине своего дезертирства. Один из «дедов» в роте назначил его своим денщиком. Андрей отказался от такой «почетной» должности. Как и положено, строптивого салагу решили примерно проучить. Но не получилось. Весло легко раскидал четырех здоровых парней: до армии он занимался вольной борьбой. Это был вызов. Не только потерпевшим старослужащим, но и всей сложившейся, увы, системе в Российской армии.

Друзья советовали молодому солдату не ерепениться, прийти к старослужащим, повиниться, встать перед ними на колени: «Ну, получишь несколько тумаков и будешь служить нормально, как все». Но гордый сибиряк не хотел такой «нормальной» службы. Он пришел к командиру части и честно все рассказал ему. Командир части, занятый строительством дачи, отослал его к командиру роты. А тот, как нарочно, уезжал в отпуск и переправил его к командиру взвода, замещавшего его. Командир отличного взвода, как ни странно, посоветовал Андрею «помириться» со старослужащими. После этого Весло и сбежал с боевого дежурства с оружием, что само по себе является серьезным воинским преступлением.