Дмитрий Дубинин - Узурпатор ниоткуда Страница 24

Когда мы подошли, примерно стало понятно, что к чему. Слон был подкараулен у водопоя и варварски убит с санкции местных братков. Бивни должны были уйти белым людям, мясо (несмотря на явственный запашок от туши) — черным. Вооруженные только ножами диковатые африканцы долго что-то доказывали головорезам, те спорили, но в конечном итоге высокие договаривающиеся стороны пришли к консенсусу. Один из «португальцев» скинул с плеча автомат и недвусмысленно потребовал, чтобы все отошли как можно дальше от слона и залегли за каменной грядой на опушке леса. Сам же головорез тоже отошел подальше, лег на землю, прицелился слону в брюхо и дал очередь.

Грохот был такой, что у меня заболело в ушах. Но не надолго. Газы, скопившиеся в слоновьем брюхе, вырвались наружу, разбросав по котловине мерзко выглядевшие ошметки. Но это еще полбеды — запах пошел такой, что дышать носом стало практически невозможно. Майка даже стошнило. Толя и Курт были бледны, думаю, и я не отличался от них.

Африканцам же было хоть бы что. Полудикие аборигены вообще пустились в пляс. Однако грозного окрика хватило, чтобы напомнить им о деле и времени, о потехе и часе.

Через несколько минут полуголые ловко извлекли бивни из челюсти слона и вручили их нашим рекрутам. Прощания не последовало.

Мы вернулись к самолету с последней добычей. Сидящие на траве рекруты были подняты, построены вместе с вновь прибывшими и пересчитаны перед посадкой в самолет — их оказалось сто человек… Плюс к ним пять главарей-«португальцев», каждый из которых командовал «отделением» числом в двадцать потенциальных бойцов. Интересно, за кого они будут биться? Кто даст им недостающее оружие и патроны? Что тут вообще происходит с точки зрения большой (или хотя бы малой) политики?

Бивни по цепочке передали в грузовой отсек, затем туда же загнали посеревших от страха негров (наверняка почти все они впервые сегодня увидели самолет!), и Дэйв стал готовиться к взлету. Предварительно он отправил сразу троих — Толю, Курта и Майка — прогуляться по направлению разбега и оценить состояние грунта. Они скоро вернулись и дали осторожное заключение о том, что, несмотря на определенные сложности, взлет будет не более опасным, чем посадка. Дэйв снова вспомнил, как будет по-литовски «дерьмо», и заявил, что взлетать будет с открытыми дверями. Толя неуверенно потребовал у Кежениса в следующем аэропорту купить для всего экипажа парашюты, но Роб только рявкнул в ответ что-то нечленораздельное. Глаза у босса были совершенно безумные, в них явственно читалась смесь страха и нездорового азарта.

Будь я проклят, если когда-нибудь еще стану сотрудничать с подобным работодателем!

Моторы взвыли. Поскольку все двери в самолете были распахнуты настежь, рев сразу же достиг точки болевого порога. Я зажал руками уши, то же самое сделали Кеженис, Новинскас и пассажиры. Почти все рекруты повалились навзничь на металлический пол — грузовой отсек сразу стал похожим на банку шпрот. Летчикам было, наверное, легче — они все-таки сидели в плотных наушниках.

Начался разбег. Самолет затрясло еще сильнее, чем при недавней посадке. Затем последовали два или три страшных удара подряд — я всерьез подумал, что сейчас отвалятся стойки шасси, но эти толчки, к счастью, были последними — «Антонов» каким-то образом сумел оторваться от земли. Будь Дэйв чуть менее опытным пилотом, наверняка скоро бы в средствах массовой информации сообщили об очередной катастрофе иностранного воздушного судна в Африке, что вряд ли улучшило бы репутацию экипажей и самолетов из стран СНГ и Балтии.

Дэйв обернулся и что-то проорал Майку. Тот потряс головой, толком ничего не понимая. Командир толкнул Толю, очевидно, прося полностью сосредоточиться на управлении, а затем сорвал с головы наушники, выбрался из кресла и наотмашь врезал бортмеханику по физиономии, снова что-то крикнув. Крик утонул в реве двигателей, от которого мы уже все оглохли, но Майк наконец понял, что от него требуется, и кинулся закрывать двери.

Дэйв сердито смотрел ему вслед.

— …Kad tau ezhys kelnese ishdygtu! — услышал я, когда уровень шума упал до приемлемого. Это пожелание я уже знал — если один литовец говорит другому «чтоб у тебя ежик в штанах вырос», значит, на то имеются достаточно веские причины.

Майк обиделся, но явно не на слова, а на действие. Он подошел к командиру вплотную и заявил, что не будет более работать с таким самодуром, который по пустякам распускает руки. Заявил по-русски, наверное, потому что решил использовать более грязные определения. Правда, ругался он все равно плохо. «Оу, шит» в его исполнении звучало куда более естественно, чем российские аналоги.

Дэйв не стал продолжать дискуссию. Он смерил бортмеханика уничтожающим взглядом и вернулся в пилотское кресло. При этом проверил, находится ли в пределах досягаемости автомат.

Происходило нечто такое, чего я толком не мог понять. Походило лишь на то, что далеко не все в экипаже (включая и меня, естественно), знают истинные цели и задачи руководства авиакомпании в лице Кежениса. И Дэйв понимал, что ему тоже известно не все, и что Майк знает гораздо больше. В любом случае это было неправильно.

Между тем самолет набрал высоту и полетел в направлении, известном Кеженису и Курту, который очень внимательно изучал карту. Между ним и боссом только что произошел тоже не слишком приятный диалог, который услышал Толя. Мне не нравилось выражение и на его лице, а может быть, мне пора подлатать расшатанные нервы? Или просто брать пример с африканцев — сидят себе на полу отсека словно мышки, даже головорезы притихли — никто не галдит, не скалится.

— Чоппер! — раздался чей-то вопль. Это Майк, стоявший у стенки с сердитым видом, решил выглянуть в блистер. То, что он увидел, его сильно напугало.

Через несколько секунд я понял, что значит «чоппер». Слева по борту и немного ниже примерно в двух километрах от нашего транспорта летел вертолет.

Дэйв выругался. Толя изо всех сил тянул шею, потому что с его места вертолет не был виден. Меня удивила реакция Курта — он злорадно ухмыльнулся. Но через секунду я понял, что это тоже гримаса тревоги.

— Андрей! — позвал меня Кеженис.

— Слушаю вас, — отозвался я.

— Возьми автомат и иди в хвост. Там над грузовой аппарелью в шпангоуте есть небольшой люк, пролезь в него, и если сзади увидишь что-нибудь неладное, открывай фонарь и стреляй в упор.

— Роб, вы сошли с ума! — искренне сказал я. — В нашем контракте нет ни слова о том, что я буду заниматься боевыми действиями…

— Так тогда подохнешь вместе со всеми! — заорал Кеженис. — Выручи самолет! По всей видимости, кроме тебя, из свободных людей никто не умеет обращаться с оружием. А этим… — он мотнул головой в сторону грузового отсека, — я доверять не могу.

Мне не хотелось спорить. Я видел, что босс не вполне отдает себе отчет в своих действиях, и понимал, что лучше будет создать видимость повиновения.

— Ладно, — сказал я, беря автомат. — Но это вам обойдется как минимум в штуку баксов сверх обычной премии.

— Ты ее получишь! — зарычал Кеженис. — Но сначала иди, сделай то, что я тебя прошу!

Я не стал тянуть время. С автоматом наперевес я продрался через толпу рекрутов вдоль всего фюзеляжа (по-моему, даже не все негры обратили на меня внимание) и подобрался к маленькому люку в том месте, где хвост самолета стал совсем узким. Я протиснулся в этот люк, и оказался в помещении, где можно было, с большим трудом, правда, устроиться сидя. При этом здесь было светло как за бортом — выпуклый прозрачный колпак — «фонарь» давал возможность кругового обзора. Не исключено, что на таких самолетах, находящихся в ведении военно-воздушных сил, тут сидит стрелок… Только рядом с ним хороший пулемет, возможно даже спаренный, а не автомат, предназначенный, все-таки для сравнительно ближнего боя на земле.

Устроившись поудобнее на выступе, торчащем из переборки и уперевшись ногами в металл деталей корпуса, я уставился взглядом в ярко-голубое небо Африки, ожидая вероятного появления неопознанных летающих объектов.

Глава девятая

Очередной из необорудованных аэродромов был знаком экипажу значительно лучше тех, на которые мы в этот безумный день уже совершали посадки. Несмотря на явно грунтовую полосу, самолет пробежал по ней куда как глаже, нежели по берегу озера и по старому шоссе близ безлюдного поселка, где мы днем высадили наших пассажиров, нагруженных слоновьими бивнями.

Кроме этих выматывающих душу взлетов и посадок, сегодня нам еще раз довелось приземлиться в аэропорту более-менее приличном, похожем на старую военную базу, где хозяйничали сугубо гражданские и весьма подозрительные африканцы. Там мы заправили самолет, покидали в животы содержимое не менее подозрительных консервных банок и, не задерживаясь там надолго, под вечер прибыли на очередную стоянку.