Виктор Доценко - Золото Бешеного Страница 25

Прожив с мужем около пяти лет, она узнала многие тайны Ордена. Она артистично изображала любящую жену, муж всецело ей доверял и даже мысли не допускал, что она способна изменить.

Анжелика вскоре настолько «прилипла» к Никанору, что иногда даже участвовала в преступлениях банды. Она научилась владеть оружием, уходить от погони, менять внешность. Во время налетов проявилась ее натура: циничная, жестокая, совершенно безжалостная. Однажды она спокойно пристрелила восьмилетнего ребенка, случайного свидетеля налета. Даже сам Никанор ее побаивался.

Однажды ее муж в разговоре с каким-то большим чином Ордена сказал некую фамилию. Эта русская фамилия звучала столь забавно, что запала ей в память, и Анжелика, выбрав подходящий момент, выспросила обо всем мужа, причем представила дело так, будто он сам ей говорил об этом Рассказове. После бурной ночи муж размяк и кое-что поведал.

Так, по крупинке, она выведала все, что он знал. В ее порочной голове постепенно созревал план, ей уже грезились огромные богатства. Она попросила Никанора установить за Рассказовым наблюдение и узнать о нем как можно больше. Быть замужем за человеком среднего достатка ее уже не устраивало. Она уговорила мужа застраховать свою жизнь на двести пятьдесят тысяч долларов, а через несколько месяцев не без помощи банды Никанора отправила его на тот свет. Всплакнув на могиле «незабвенного супруга», она стала обладательницей капитала, который небрежно назвала «всего лишь стартовым».

Она скопировала наколку на мизинце мужа и решила, что пришла пора действовать. Тут как раз объявился человек Рассказова в поисках покупателя на большую партию оружия.

Еще не имея оружия, она уже договорилась о его продаже. Анжелика затеяла опасную игру и получала от нее удовольствие. Она не просто стремилась к богатству и независимости — она хотела играть с огнем, и чем серьезнее была опасность, тем сильнее у нее кружилась голова. Это был своеобразный наркотик — чем больше потребляешь, тем большая доза требуется для кайфа. Но рано или поздно конец один — смерть!

Лана

Добравшись из аэропорта до дому, Лана благодарно кивнула водителю, вручила ему кое-какие документы для Рассказова и попросила передать, что отчитается через пару дней, как только отдохнет с дороги.

Небольшая двухкомнатная квартирка, купленная на ее имя Григорием Марковичем, была довольно уютной, хотя в основном пустовала: Лана чаще бывала в разъездах, нежели дома. В первое время ее просто переполняли впечатления, захлестывала азиатская экзотика, радовало яркое солнце. Сингапур настолько очаровывал и поражал, что вначале она жила только эмоциями. Однако шло время, и постепенно то, что прежде восхищало и приводило в неописуемый восторг, все больше раздражало.

Теперь Лана все чаще вспоминала далекую Москву, друзей, близких, но больше всего Савелия. Не проходило и дня, чтобы она не кляла себя за тот злополучный выстрел, сделанный словно в горячечном бреду. Когда Григорий Маркович приказал ей добить Говоркова, она действовала как сомнамбула, совершенно ничего не соображая, только в силу привычки. Наклонившись над бездыханным, как ей казалось, Савелием, Лана неожиданно пришла в себя и уже была готова выстрелить в Григория Марковича, как вдруг заметила, что на груди Савелия нет крови. Сообразив, что он в бронежилете и его жизни ничего не угрожает, Лана, под пристальным взглядом Григория Марковича, снова выстрелила Савелию в грудь, а затем несколько раз в сторону, поскольку шеф уже не смотрел. Потом последний раз взглянула на распростертого на земле Савелия и направилась к выходу, умоляя Бога оставить Говоркова в живых: пламя в доме разгоралось все сильнее и сильнее.

С Григорием Марковичем Лана познакомилась случайно, в ресторане, где она «нагружалась», поругавшись с матерью, которая не желала делить с дочерью любовника. Тот по пьяному делу лишил девственности семнадцатилетнюю Лану и, угрожая выложить все матери, продолжал пользоваться ею при любом подходящем случае. Трудно сказать, чем бы это все закончилось, если бы она не забеременела.

Виновник, боясь огласки, по знакомству устроил Лану на аборт, но доктор оказался знакомым матери и рассказал ей обо всем. Мать устроила скандал «любимому», но тот легко отделался, бросив: «Твоя дочка сама меня спровоцировала». Мать сгоряча выгнала Лану из дома.

Лана без особого смущения приняла предложение импозантного господина и отправилась к нему на квартиру. Как только Григорий Маркович узнал о том, что родная мать выгнала Лану из дома, он тотчас предложил ей остаться у него, на что та с благодарностью тут же согласилась.

Шло время, и Григорий Маркович постепенно приучил Лану к мысли о том, что ей придется отрабатывать свою сытую и безбедную жизнь. Она, осознав, что ее единственным богатством является прекрасное тело, которое не будет вечно молодым, совершенно спокойно отдавала его, оплачивая собственное благополучие. Однако Бог сжалился над ней и ниспослал Любовь в лице Савелия, которого ей следовало приручить и заставить работать на Григория Марковича. Она полюбила его искренне и безотчетно, но, к сожалению, не сразу это поняла.

Но теперь все чаще и чаще от воспоминаний об этом странном парне у нее неистово колотилось сердце и по всему телу пробегала сладостная дрожь. С брезгливостью снося ласки Григория Марковича, она однажды не вытерпела и заявила, что не станет с ним больше спать. Обозвав ее «грязной и неблагодарной шлюхой», он лишил ее содержания. К тому времени Лана уже прекрасно говорила по-английски, но с постоянной приличной работой ей не везло. Истратив все, что ей удалось накопить, работая на Григория Марковича, Лане оставалось только заняться проституцией, но в выбранном ею ресторане она наткнулась на местных проституток, которые отделали ее и выбросили на улицу. Тут-то и подоспел Рассказов.

Он познакомился с ней в тот день, когда они с Григорием Марковичем прибыли в Сингапур. Лана уже не раз слышала, что Рассказов — их Хозяин и именно от него зависит их дальнейшее благополучие, а посему постаралась расположить его к себе. Теперь же, вспомнив знакомство. Рассказов привез девушку к себе в дом и поручил заботам своей домоправительницы: огромной рыжей немки, работавшей у него уже много лет.

Когда Лана немного пришла в себя. Хозяин внимательно выслушал ее историю. Он проникся к ней сочувствием и предложил работу: «сначала курьером, а там посмотрим». Выбирать не приходилось, хотя девушка ничуть не сомневалась, что сердобольный Хозяин не преминет затащить ее к себе в постель.

Однако время шло, а тот и не думал к ней прикасаться; более того, убедившись в ее преданности, сделал ей неожиданное предложение:

— Вот что, девочка, ты достаточно натерпелась в жизни, и с этого дня я беру тебя под свое крыло! Больше никто тебя не тронет без твоего и моего согласия. Хочу, чтобы ты знала: просто так я никому тебя не предложу, но если понадобится, надеюсь, ты мне не откажешь? Итак, выбирай: не устраивает тебя мое предложение — получаешь деньги, которых тебе хватит на первое время, и мы навсегда расстаемся. А если устраивает, то возвращайся к себе на квартиру, радуйся жизни и жди.

— Чего ждать? — удивилась Лана.

— Как чего? — улыбнулся Рассказов. — Моего вызова! Ну, как?

— Спасибо за откровенность, со мной так еще никто не разговаривал. Конечно же, я согласна!

— Я не сомневался, что ты умненькая девочка! — расплылся в улыбке Рассказов — Тебе придется постоянно разъезжать по свету. Надеюсь, ты легка на подъем?

— Еще как! — воскликнула она и вдруг бросилась ему на шею: — Вот такого бы мне отца! — Но тут же, спохватившись, что сморозила глупость и наверняка задела его самолюбие, смущенно добавила: — Ой, я не то хотела сказать!

— Ничего-ничего! — рассмеялся Рассказов. — Ты и правда мне в дочери годишься. Постой-ка, у меня отличная идея: на досуге ты можешь взять шефство над моей Любавой. Слышала о ней?

— Краем уха! А в чем шефство-то?

— Ну, например, русский язык ее усовершенствовать, рассказывать о России…

— То есть стать кем-то вроде гувернантки?

— Вернее, ее подружкой. Будем считать это дополнительной работой и увеличим тебе жалованье на двести баксов в неделю. Хватит?

— Что вы, Аркадий Сергеевич, и того, что есть, достаточно! — возразила она смущенно.

— А это позволь решать мне!

С этого дня ее жизнь полностью изменилась: над душой никто не стоял, никому ничем не обязана. Сам Рассказов оставил ее в покое месяца на три. Все это время она проводила с Любавой. Эта полудевочка-полуженщина пришлась ей по душе. Ласковая, нежная и очень заботливая, она иногда становилась настоящим чертенком. Они бегали, резвились, хохотали, играли в прятки, салочки. Казалось, они понимают друг друга, как родные сестры, которые жили вместе с детства.

Когда Любава забеременела, Лана проявила к ней такое участие, на какое была способна только родная мать. Она следила, чтобы Любава, не дай Бог, не простудилась, ограничила подвижные игры, водила ее на прогулки, заставляла плавать в бассейне и даже играла на пианино, «чтобы у ребенка развивался слух». Ее внимание и забота о Любаве понравились Рассказову, и он всячески привечал девушку.