Александр Тамоников - Война не по правилам Страница 25

— Посольство России в Афганистане. Прокофьев.

— Это представитель правительства, советник председателя Мохаммад Фарди.

— Слушаю вас, господин Фарди.

— У меня неприятные известия, господин Прокофьев.

— Я вас очень внимательно слушаю, господин Фарди.

— Ночью неизвестной бандой было совершено нападение на госпиталь Красного Креста в Малияре.

— Вам следовало позвонить в миссию этой медицинской организации.

— Туда я позвонил. В госпитале работали врачи из России.

— Почему — работали? — напрягся сотрудник посольства. — С ними что-то случилось?

— Их похитили, господин Прокофьев. Вместе с афганской девушкой, что состояла в бригаде французских врачей. Вся информация по нападению будет отправлена вам электронной почтой.

— Я немедленно сообщу послу о случившемся. Надеюсь, правоохранительные органы Афганистана уже ищут российских граждан?

— Это сделать не так просто. Территория провинции Кандарам контролируется «Талибаном», отрядами «Исламского государства» и другими незаконными формированиями.

— Когда российский посол может связаться с вами?

— Со мной не надо. Вы ведете дела с Министерством иностранных дел, вот и продолжайте сотрудничать. МИД так же оповещен о случившемся, как и высшие должностные лица государства. До свидания, господин Прокофьев.

— До свидания!

Дежурный сотрудник посольства нажал на рычаги аппарата специальной связи, набрал короткий номер чрезвычайного и полномочного посла России в Исламской Республике Афганистан:

— Андрей Левонович, Прокофьев. Здравствуйте.

— Доброе утро.

— К сожалению, не такое оно и доброе.

— Что случилось?

Дежурный передал сообщение советника председателя правительства Афганистана.

— Понятно, — проговорил посол, — все, что прислали афганцы по электронной почте, я посмотрю немедленно.

Посол отключился.

В 9.30 в МИД России ушла информация о похищении российских граждан. Из министерства она поступила в администрацию, затем в управление Володарского, который назначил совещание заместителей и руководителей подразделений на 13 часов. Он мог вызвать подчиненных немедленно, но богатый опыт противодействия терроризму подсказывал, что за похищением должно последовать что-то такое, что прояснило бы ситуацию. Людей похищают не для того, чтобы сразу убить. Это террористы могут сделать и во время террористической атаки. Их похищают, чтобы выставить какие-то условия, и генерал ожидал поступления новой, проясняющей ситуацию информации.

Абдулла Мирзади с помощником Азадом Рани и личной охраной прибыл на своем бронированном «Хаммере» в Лашкар без четверти одиннадцать, когда банда Самара ожидала его приезда.

Главарь банды доложил Мирзади подробности проведенной операции. Абдулла слушал внимательно. Выслушав, кивнул:

— Хорошая работа. Мне нечего к этому добавить, Валид.

— Я старался.

— Хвалю. Русские, значит, в подвале?

— Да, саиб!

— Выводите их на улицу! И подготовьте машину.

— Слушаюсь.

Самар отдал команду, и боевики вывели на улицу российских медиков. Увидев голову Гути, Гарина вскрикнула:

— Господи! Что вы сделали, варвары?!

Мирзади подошел к медикам, встал напротив жены хирурга, взял ее за подбородок и заглянул в глаза медсестры:

— Варвары, говоришь? А когда в восьмидесятых ваши самолеты бомбили мирные афганские селения, это было не варварство? Разве не как варвары вы оккупировали мою страну, насадив в ней свой режим? Что в конце концов обрекло Афганистан на длительную, непрекращающуюся войну, раскол общества, неприятие наших обычаев и традиций. Не приди вы в Афганистан, сейчас здесь было бы спокойно и мирно. Мы жили бы, как жили наши предки, считая северного соседа великим народом. Но вы пришли и ушли, и кровь еще больше залила страну. Теперь мою землю топчут оккупанты из США и Европы. Мы же боремся за свою независимость.

— Тем, что казните молодых женщин?

— Мы боремся теми методами, которые считаем нужными. Мы на своей земле, и только мы будем устанавливать здесь законы. Вы в полной моей власти, и я могу сделать с вами то же, что и с продажной Гути. И сделаю, если ваше правительство проигнорирует мои требования.

— Так вот зачем вы похитили нас! — воскликнула Гарина. — Банальный шантаж. Вы намерены запросить за нас выкуп.

— Для того чтобы понять это, не надо заканчивать учебных заведений, — усмехнулся Мирзади. — Сейчас вас вывезут в одно место, недалеко отсюда, прежде переодев в одежду приговоренных к смерти. Видели, наверное, в своей миссии кадры казни американцев, англичан, других неверных? Так вот и вы приговорены к смерти. Но приговор может быть отменен, если российское правительство пойдет нам навстречу. Если нет, все телеканалы мира получат сцену того, как вас сожгут заживо в клетках. Такое уже было и имело большой эффект. Там, куда вас привезут, вы по очереди передадите в видеокамеру просьбу своим властям спасти вас. Текст обращения получите по дороге. Запомните его, он несложный и небольшой.

— А если мы не сделаем этого? — подал голос Гарин.

— Ох уж это русское упрямство! Если вы не сделаете этого, то перед камерой выступлю я или мой человек. Фоном же послужите вы, связанные, с ножами у горла. Но… за неповиновение в конце речи вашей жене, господин хирург, как и Гути, отрежут голову. Согласитесь, для нас и для вашего правительства не так уж важно, о каком количестве заложников идет речь. А казнь вашей жены, думаю, стимулирует российские власти к принятию решения. Я ясно объяснился?

— Куда уж яснее, — буркнул Гарин.

— Ну и отлично. — Мирзади повернулся к Самару: — Машина готова?

— Да, саиб!

— Загрузите в нее русских, в охрану ты лично и еще двое, на твое усмотрение. Всем иметь маски. Да и голову девки прихватите, ее мы тоже покажем.

— Один вопрос, саиб.

— Да?

— Нам по-прежнему быть в одежде племени хату?

— Тебе и твоему человеку — да.

— Понял!

— Выезд через пять минут.

В 11.10 «Хаммер» и «Тойота» пошли от Лашкара на северо-восток и через пятнадцать минут остановились у развалин древней крепости, в которой сохранилась лишь часть одной из башен. За крепостью хорошо просматривался высокий перевал.

Мирзади и Рани (Рубанко) переоделись в черные одежды палачей. Главарь террористической организации поинтересовался у последнего:

— Ты сможешь при монтаже ролика убрать перевал?

Рани, который прекрасно владел навыками оператора, когда-то еще до призыва в армию успев поработать ассистентом оператора на одной из советских киностудий, ответил:

— Перевал смогу, развалины нет.

— О развалинах я не спрашивал. Готовь аппаратуру.

— Она готова.

— Значит, проверь ее еще раз, чтобы не вышло сбоя. Нам надо как можно быстрее сбросить запись с медиками в посольство России. Там уже знают об их похищении, как знают наверняка и в Москве. Надо дополнить информацию, чтобы игра шла по нашему сценарию.

— Я все понял.

— Молодец.

— Еще вопрос, саиб.

— Ну, что такое? — недовольно спросил Мирзади.

— Ваш голос будем искажать?

— Зачем? Я, конечно, польщен, что ты думаешь, будто мой голос узнают высшие должностные лица России, но это не так. Пока не так. Скоро они будут знать обо мне даже то, чего я сам не знаю или забыл давно. Ничего искажать не будем.

— Хорошо.

Мирзади вышел из «Хаммера», взмахнул рукой. Из «Тойоты» выскочил Самар, подбежал к хозяину:

— Да, саиб?

— Русские текст смотрели?

— Смотрели. Читали. Женщина спросила мужа: «И это мы должны сказать в камеру?»

— И что ответил хирург?

— Он ответил, что у них нет другого выхода и в Москве это поймут.

— Правильно мыслит господин Гарин, а что анестезиолог? Какой-то он мрачный. Но неподавленный.

— Я бы внимательно смотрел за ним.

— Это ты мне говоришь? — вскинул брови Абдулла.

— Извините, я посмотрю за ним.

Мирзади указал рукой на развалины:

— Выведи русских туда. Наручников не снимать, даже с женщины. Всех троих на колени. Твоим людям надеть маски и встать сзади мужчин. Понял меня?

— Понял!

— Выполняй, и быстро!

Самар убежал обратно, а к Мирзади подошел Рани:

— Я готов.

— Все работает?

— Это же японская камера.

— Хоп. Сейчас выведут и поставят на колени у развалин русских, сзади встанут люди Самара, тогда и начнем съемку.

— Да, саиб!

Медиков вывели из машины, повели к развалинам, поставили на колени. На них были надеты ярко-красные балахоны. Стоявшие сзади боевики — в одежде племени хату и в черных масках, через узкие прорези которых были видны только глаза. Под ногами одного из бандитов лежала голова Гути Дали. К медсестре вышел Мирзади, весь в черном, в такой же маске, но только с дополнительной прорезью для рта, в руке нож. Он посмотрел на Рани, тот кивнул, на видеокамере загорелась лампочка. Мирзади начал речь: