Саймон Тойн - Санктус. Священная тайна Страница 25

Самолет оказался большим, что радовало, и старым, что действовало на нервы. В подлокотники кресел были встроены закрывающиеся алюминиевые пепельницы. При взлете они начинали дребезжать. Лив то и дело смотрела на свою пепельницу, вспоминая те времена, когда разрешалось успокаивать нервы старым проверенным способом. Вместо этого девушка оторвала краешек пакета с маринованным имбирем, оставшимся у нее после покупки дорогого суши во время остановки в лондонском аэропорту, и положила кусочек имбиря себе под язык. Вкус оказался довольно приятным. К тому же он помогал справиться с легкой тошнотой. Завернув уголок пакета, Лив решила оставить имбирь про запас. Перелет будет долгим и трудным.

Посасывая имбирь, девушка огляделась. Людей в салоне было мало — не больше половины от максимально возможного количества. Неудивительно. Сейчас глубокая ночь. Старый «Локхид» снова качнулся, когда на него обрушился порыв ветра. Из иллюминатора девушка видела левое крыло авиалайнера. Казалось, что алюминий гнется под силой стихии. Лив заставила себя отвернуться.

Летя в Лондон, Лив надеялась, что сможет поспать во время перелета в Турцию, но состояние легкой нервозности и мысли об авиакатастрофе не давали ей сомкнуть глаз. Немного помаявшись, девушка извлекла из своего вещевого мешка купленный ею в лондонском аэропорту путеводитель по Турции.

Пробежав глазами содержание, она обнаружила, что Руну в книге посвящена отдельная глава. Имелась даже сноска, указывающая местонахождение города на карте Турции. Лив развернула карту. Как большинство людей, девушка имела лишь отдаленное представление, где находится Рун. В этом отношении древний город и Цитадель были похожи на пирамиды Египта: все знают, как они выглядят, но мало кто может найти их в атласе.

На сложенной втрое карте Турция представляла собой мостик, протянувшийся от Европы к Аравийскому полуострову. С севера и юга страну омывали Черное и Средиземное моря. Следуя указаниям координатной сетки, палец Лив переместился в правую часть карты, недалеко от библейских земель Ближнего Востока.

Она увидела значок аэропорта у города Газиантепа. Туда направлялся ее самолет. Посадка — часа через четыре. Рун, впрочем, девушка найти не смогла. Она посмотрела в указателе и еще раз взглянула на карту. Только через минуту дотошного изучения Лив нашла Рун к северо-западу от аэропорта, там, где начинался хребет Восточного Тавра. Город находился как раз на сгибе, да к тому же был затенен черной штриховкой. Горькие мысли посетили Лив. Почему ее брат выбрал в качестве убежища такое известное и в то же время затерянное на карте место?

Она пролистала страницы, нашла посвященную Руну главу и начала читать, поглощая и выстраивая в своем журналистском уме факты так, чтобы создать цельную картину города, в котором жил и умер ее брат. Рун был крупным христианским религиозным центром. Учитывая то, что брат говорил ей перед исчезновением, его поступок не казался больше лишенным логики. Город являлся также одним из старейших в мире мест паломничества благодаря целебным свойствам воды, что била из-под земли и текла с покрытых ледниками вершин в окрестностях Руна. И в этом чувствовалась своя логика. Можно было представить, что, изменив имя, Сэмюель работал проводником в горах, подальше от знакомых мест, среди тишины, дающей ему успокоение.

— Я хочу быть ближе к Богу, — сказал Сэмюель во время их последней встречи.

Лив часто задумывалась над этими словами после неожиданного исчезновения брата, придавая им самые темные оттенки значения. Но даже тогда, когда молчание Сэмюеля затянулось на долгие годы, сестра была уверена, что он жив. Она продолжала верить в это даже тогда, когда американское бюро «Вайтел рекорде» сочло его мертвым. И вот сейчас она летела в Турцию, чтобы, пройдя по тропинкам, протоптанным Сэмюелем, узнать, как он провел все эти годы. Лив надеялась, что инспектор расскажет ей, где жил ее брат, и, возможно, сведет ее с людьми, знавшими Сэмюеля. Она надеялась, что они смогут заполнить пробелы.

Девушка перевернула страницу и стала разглядывать фотоснимок старинного города у подножия высокой горы. Надпись под изображением гласила: «Самый популярный памятник старины в мире. Предполагаемое место хранения древней реликвии, называемой Таинством».

На противоположной странице был напечатан краткий обзор тысячелетней истории священной горы. Раньше Лив считала, что Цитадель с самого начала была христианской святыней, но из текста узнала, что ее служители присоединились к христианству только в IV веке вслед за обращением римского императора Константина. До этого они держались в стороне от многочисленных языческих культов. Впрочем, Цитадель оказала большое влияние на все религиозные системы древности: вавилоняне считали гору первым и самым великим на земле зиккуратом[18], древние греки в своих молитвах называли ее Олимпом и считали местом обитания богов. Даже древние египтяне поклонялись горе, а их фараоны переплывали море и путешествовали по государству хеттов с одной-единственной целью — посетить Цитадель. Некоторые египтологи даже пришли к выводу, что великие пирамиды Гизы были построены в подражание Цитадели. Египтяне хотели, чтобы ее магические свойства распространились и на земли их страны.

Когда Цитадель заключила союз с христианством, политический центр недавно созданной Церкви переместился в Рим, под защиту правителей Священной Римской Империи, но этот переезд совсем не ослабил влияния обитателей священной горы. Они стали той силой, что, стоя за папским троном, подготавливала эдикты и разрабатывала догмы новой веры. Даже окончательная редакция библейских текстов появилась в горе. Любое отступление от официальной версии рассматривалось как ересь и каралось сначала железными легионами Рима, а затем — теми королями и императорами, что, желая заручиться Божьей милостью, искали поддержки у Церкви.

Лив встревожили как кровавые подробности истории Цитадели, так и обилие восклицательных знаков в тексте. Ее не волновали зверства, которые творились в этом городе прежде. Девушка совсем не горела желанием проникнуть в тайны, хранимые Цитаделью. Просто все описанные в путеводителе ужасы наводили на неприятные мысли о том, что могло послужить причиной самоубийства Сэмюеля.

Самолет встряхнуло. Что-то звякнуло, и Лив оторвалась от чтения. Надпись, рекомендующая пристегнуть ремни безопасности, погасла, чего нельзя было сказать о запрете на курение. Светящаяся табличка, словно злобная насмешка, преследовала Лив во время полета.

За бортом самолета стемнело. Вызванная турбулентностью тряска все усиливалась.

43

За сутки в Цитадели отправляли двенадцать служб. Самыми важными были четыре ночные. Считалось, что отсутствие божественного света способствует злым силам. С этой теорией согласился бы каждый полицейский в любом большом городе: под покровом темноты совершается большинство преступлений.

Первой ночной службой была вечерня. Ее традиционно проводили в большой кафедральной пещере, расположенной у восточного склона горы. Отсюда молящиеся могли наблюдать за угасанием дня. Первые восемь рядов скамеек отводились черным сутанам — духовному братству, состоящему из священников и библиотекарей, которые большую часть времени проводили во тьме великой библиотеки. За ними сидел один-единственный ряд лекарей, дальше — двадцать рядов коричневых сутан. Это были люди физического труда: каменщики, столяры, техники… В их задачу входило ежедневно заботиться о материальном благосостоянии Цитадели.

Красно-коричневые сутаны стражников отделяли эти три высшие категории монахов от многочисленной оравы серых сутан, что сидели позади всех. В обязанности этих монахов входил неквалифицированный физический труд, начиная от уборки помещений и заканчивая приготовлением пищи.

Над цветистой конгрегацией, на особом портике, восседали темно-зеленые сутаны. Вместе с аббатом их насчитывалось тринадцать, но сегодня число святых уменьшилось до одиннадцати. Кроме аббата отсутствовал брат Груббер.

Когда солнечный свет уже не сверкал на трех огромных оконных створках за алтарем, которые представляли собой круглое окно-розетку и два треугольника по бокам и символизировали всевидящее око Господне, монахи направились ужинать в общую трапезную. (Затем они разойдутся по своим кельям.)

В храме осталось только трое монахов в красных сутанах карминов.

Первым с места сдвинулся грузный, похожий на боксера в среднем весе мужчина с плоским бесстрастным лицом и волосами песочного цвета. Он зашагал по гулкому помещению к расположенной под балконом святых двери. Двое его товарищей молча последовали за ним.

Корнелиуса, который в миру служил офицером британской армии, аббат назначил руководителем группы. Он остановил монаха, когда тот направлялся на вечернюю молитву, и передал записку с именами двух других карминов, инструкциями и планом. Выйдя из кафедральной пещеры, Корнелиус взглянул на карту, свернул налево и зашагал по узкому туннелю в заброшенную часть пещер Цитадели.