Б. Седов - Культурист Страница 25

Едва Хиляйнен открыл дверь квартиры, Влад сразу же понял: опер пьян в стельку. Предложив Невскому жестом выйти на лестницу, подальше от скандалящих, визжащих во все горло домочадцев женского пола, Финик жадно приложился к горлышку бутылки и заплетающимся языком признался:

– Нервы лечу. У нас сегодня три мертвяка. Две «бытовухи» и один криминальный. Первому потерпевшему голову топором надвое раскололи по пьянке, второй – наркоша, сам из окна на асфальт сиганул. А третий… ребенок. Девочка, двенадцать лет. В подвале на Нарвском шоссе нашли. Сначала ее изнасиловали, толпой, по-всякому, куда можно и неможно. А потом засунули между ног бутылку из-под пепси-колы и разбили. Так вся кровью и вышла. Без анестезии никак нельзя, иначе не усну. Такие дела, старик. Весело на районе. Дамы приглашают кавалеров, твою дивизию!

– Обхохочешься. Ладно, я понял. Отдыхай. Завтра созвонимся, – кивнул Невский и собрался уже уйти, но Финик придержал его за рукав.

– Стоять, Казбек! Короче… по твоему делу. Думаешь, забыл? Витек ни хрена не забывает. Я с паспортисткой базарил. Прописку в Ленинграде тебе, вражине прибалтийской, оформят, но бесплатно не получится. У бюрократов нос, как у ищейки. Мигом смекнули, откуда ветер дует, и заломили пятнадцать штук. Нашими. Или соглашайся, или придется сдать квартиру государству. Три дня на размышление. Такой расклад, земеля. Тугрики есть?

– Да, – кивнул Невский. – На халяву я вообще-то даже не рассчитывал. Когда деньги принести?

– Мне ничего заносить не надо, – пьяно мотнул головой Финик и укоризненно покачал пальцем перед лицом Влада. – Сам пойдешь. Спросишь замначальника, Майю Эрастовну Пидтыканую. Скажешь, от меня. Отдашь паспорт. Тебя впишут в ордер как квартиросъемщика. Ксиву получишь уже со штампом. И – гуляй, Вася! Весь болт до копейки. Запомнил? Отлично, – громко икнул вконец осоловевший опер, привалившись к стене подъезда. – А сейчас проваливай. Не на лестнице же мне блевать, как твой сосед Ванька Павлов, в натуре?

– Спасибо, Витек. Я твой должник.

– Спасибо… ик… не булькает, – не оборачиваясь, с трудом выдавил Хиляйнен, толкнул дверь, на секунду остановился на пороге, а потом закрыл рот ладонью, судорожно дернулся и с грохотом вломился в ванную. Анестезия, похоже, оказалось паленой…

Спустя неделю Невский получил паспорт с новой пропиской и забрал из абонентского ящика первые семьдесят три письма от желающих устроиться «в кооператив» фармацевтов. Еще через неделю он нашел того, кого искал, – ответственного работника с аптечного склада. Договорились легко. А спустя месяц активного продвижения стероидов на рынок в постоянных клиентах у Влада ходило уже пять питерских спортзалов, тренерам которых он сбывал анаболики оптом. Торговля допингом раскручивалась даже быстрее, чем рассчитывал Невский, и к исходу зимы тоненький денежный ручеек, перетекавший из карманов сотен «качков» в карман Влада, превратился в настоящую бурную реку.

Глава пятая НАД РЭМБО СГУСТИЛИСЯ ТЕМНЫЕ ТУЧИ…

Апрель 1991 года

Влад ехал по непривычно пустынному Невскому в сторону Исаакия, держась в крайнем левом ряду, обгоняя редких попутчиков. Часы на приборной панели показывали ноль часов ноль минут. Время без времени. Ночь. За полгода это была первая ночь, которую Невскому предстояло провести в одиночестве, без уютно прижавшейся к плечу Юли. Перед тем как поехать на вечернюю тренировку – готовясь к соревнованиям, Влад перешел на два занятия в день, – он проводил любимую на московский поезд, выкупив оба места в СВ и избавив ее тем самым от потенциального соседа. Завтра, двадцать пятого апреля, исполнялось ровно три года со дня трагической гибели дочки и мужа Юли, и она захотела съездить на кладбище. Положить цветы, поправить могилки. На предложение Влада поехать вместе ответила категорическим отказом. Настаивать Невский не стал, видя состояние Юли. А оно вот уже неделю внушало ему серьезные опасения…

Перемены в поведении Юли начались после того, как в прошлую субботу они, возвращаясь из театра домой поздним вечером, неожиданно стали свидетелями трагического происшествия на Измайловском проспекте. Машин почти не было. Светофоры мигали желтыми огнями. И вдруг вылетевший из-за поворота грузовик прямо у них на глазах сбил женщину с детской коляской, переходящую дорогу на перекрестке. Как вскоре выяснилось, вместо ребенка в коляске лежал всякий хлам, тряпки и бутылки, а погибшей оказалась обыкновенная пьяная бомжиха. Но Юля этого, естественно, не знала. Страшное зрелище произвело на нее столь сильное впечатление, что она, не произнеся ни слова, мгновенно упала в обморок. Владу пришлось оттирать ее лицо снегом из сугроба, приводя в чувство… На удивление быстро приехавшая на место происшествия «скорая», вызванная какой-то бабулькой из ближайшего дома, разобравшись в ситуации, сделала Юле укол и даже довезла их с Владом до дома, перепоручив труп бродяжки ментам и санитарам. Всю ночь Невский не сомкнул глаз, сидя рядом с бледной, мокрой от пота Юлей, забывшейся беспокойным сном, то и дело вздрагивавшей и произносящей какие-то отрывистые фразы… А наутро узнавшая правду Юля сообщила Владу, что видела сон. Во сне муж и дочурка звали ее к себе, упрекая за то, что она так долго не навещала их могилки. Именно тогда Юля твердо решила ехать в Москву на годовщину гибели семьи. До самого отъезда она была замкнутой, отрешенной, невпопад отвечала на вопросы и большую часть времени находилась, что называется, в прострации. Влад даже обратился за помощью к одному профессору психологии. Профессор успокоил Невского, назвав происходящее с Юлей «рецидивом старой психической травмы, вызванным стрессом», и пообещал, что через некоторое время женщине «непременно станет легче». Но на душе у Невского все равно было тревожно…

Ехать на Обводный канал Влад не хотел и решил сегодня переночевать в недавно отремонтированной и обставленной мебелью бабушкиной квартире в Горелове. Она долгое время пустовала, затем у наладившего бизнес, активно тренирующегося Невского появилось свободное время, он нанял мастеров, купил все необходимое, включая холодильник и телевизор. Но если бы кто-нибудь спросил у него, для чего он, давно живущий в роскошной квартире у Юли, все это затеял, Влад не смог бы вразумительно ответить. Со стороны суета Невского очень напоминала подготовку личного «запасного аэродрома» перед грядущим расставанием с женщиной. Именно так подумал Финик, заставший как-то выгрузку мебели из фургона. Влад успокоил его: с Юлей у них все отлично. И летом они обязательно поженятся. Прагматичный мент Витька, кажется, не очень-то поверил…

Пожилые сторожа гаражного кооператива «Дружба» знали Невского с детства. Еще мальчишкой он частенько целыми днями пропадал с дедом в гараже, наблюдая, как тот ковыряется со стареньким «Москвичом», а вечерами пьет пиво с воблой и «забивает козла» с друзьями. Последние лет пятнадцать гараж пустовал. Теперь он стал собственностью Влада. Загнав машину в бокс, Невский сверился с часами, достал из спортивной сумки шейкер, жестяную банку с импортным протеином и бутылку с водой. Смешал белковый коктейль, выпил. Спать, несмотря на обязательное соблюдение спортивного режима, ему сегодня совершенно не хотелось. Влад думал о Юле, о ее состоянии. И мысли эти были отнюдь не веселыми…

Телефонный звонок Невский услышал еще на лестнице. Кто бы это мог быть, в первом часу ночи? Поздние звонки, как давно замечено, не сулят хороших вестей. Открыв тяжелую железную дверь, установленную взамен старой, и не заметив в полумраке темного подъезда, что она перехвачена полоской бумаги с казенными печатями, Невский торопливо снял трубку радиотелефона и услышал на том конце линии взволнованный голос Ирины, супруги своего компаньона по бизнесу, заведующего центральным аптечным складом. Ирина, тоже фармацевт, была в курсе всех махинаций мужа и отлично знала Невского, частенько заходившего к ним в гости, в роскошную пятикомнатную квартиру на Каменноостровском проспекте.

– Владик! – взволнованно кричала женщина. – Как хорошо, что я тебя застала! Я звонила по другому телефону, но там никто не отвечает! У нас беда! Эдуарда Всеволодовича арестовали!

– Как – арестовали? – глухо пробормотал Влад, сбрасывая с плеча сумку. – Когда?

– Сегодня днем, на работе! – всхлипнула Ирина. – Прямо с поличным! В милиции говорят, что он торговал наркотическими препаратами! Они были у нас дома с обыском и нашли в сейфе деньги, те самые, которые ты ему вчера передал, коробку с ампулами морфия и тетрадку, где Эдик записывал все свои сделки! Со всеми именами, адресами, телефонами и цифрами! Ты там тоже есть!

– Та-ак, – протянул Невский, – приехали. Конечная остановка – «Кресты».

Это была катастрофа. Мало того, что с таким трудом отлаженный бизнес рухнул в одно мгновение; мало того, что единственный оптовый поставщик стероидов загремел в ментовку; мало того, что выяснилось, что жадный Эдик торговал налево не только спортивным допингом, но и наркотой, – так вдобавок менты конфисковали всю предоплату – двадцать семь тысяч баксов! – которую Невский накануне передал подельнику за идущую в Ленинград партию дешевого, а значит, очень выгодного в коммерческом отношении индийского нандролона! Такого количества ампул сидящим на крючке у Влада «качковским» клубам хватило бы минимум на три месяца. Сделка сулила трехкратную прибыль, примерно тридцать тысяч долларов в месяц, не считая доходов от реализации всех остальных стероидов, которыми торговал Невский. И вдруг все рухнуло. На аптечном складе проведут обыск. Если уже не провели. Назначат ревизию. И обнаружат в личной кладовке Эдика, за железной дверью, кучу всякой «фармы», в том числе принадлежащие Невскому запасы «химии», которую он принципиально не хранил дома. В случае необходимости просто приезжал к подельнику на склад и забирал необходимое дилерам количество. Короче, абзац подкрался незаметно.