Александр Бушков - На то и волки – 2 Страница 25

Данил, конечно же, придушенно охнул и согнулся, примерно представляя последующее. Ага, так и есть, левая ладонь пошла на удар меж шеей и плечом, третьим ударом, надо полагать, швырнет к стене…

Он добросовестно отлетел спиной вперед к грязной выщербленной стене, по каковой и сполз наземь, пачкая пиджак, но понеся гораздо меньше урона, чем представлялось нападавшему. Совсем рядом завязалась азартная возня – с шумными выдохами сквозь зубы, непроизвольными вскриками, смачными плюхами.

Краем глаза он видел справа ожесточенную махаловку, но большую часть импровизированной батальной сцены от него заслоняла фигура нападавшего. Тот стоял, расставив ноги, всем обликом демонстрируя непреклонную силу и крутость. Как ни унизительно, но не стоило рассеивать иллюзии касаемо своей беспомощности. И Данил, сидя в нелепой позе на грязном бетоне, закрылся правой рукой – совершенно естественное, инстинктивное движение насмерть перепуганного слабака. Судорожно ловил ртом воздух – как и следовало после удара под дых…

Опа! Жесткий носок штиблета пребольно угодил по ребрам. Аж в зобу дыханье сперло, как ни старался Данил пассировать удар. Если это будет продолжаться, придется все же малость побарахтаться, не выходя из рамок образа…

Нет, нового пинка не последовало, нападавший покосился в сторону, где все еще возились, хрипя и сопя. Его лица Данил рассмотреть так и не смог – и позиция неудобная, и темновато. Очки валялись неподалеку, одно стекло, как и следовало ожидать, разбилось…

Черный штиблет опустился прямо на них, медленно поелозил, дробя уцелевшее стекло в крошку – нарочито демонстративно, с расстановочкой. Не пора ли вопить «караул!» и «милиция!», как и подобает честным гражданам, подвергшимся хулиганскому нападению?

Его рывком вздернули на ноги, так что многострадальный пиджак вновь вытер стену, в противоположном на сей раз направлении. Данил добросовестно обмяк, воротничок рубахи резал горло, но не бывает худа без добра – теперь он мог рассмотреть рожу противника настолько, чтобы потом с уверенностью того опознать…

Удар левой по ребрам – несильный на сей раз, определенно игравший роль завершающего мазка кистью.

– Ты, морда очкастая! – рявкнул ему в лицо незнакомец, обдав густым запахом табачища. – Кончай шнырять по городу, понял? В речку спущу, с камнем на ногах! Чтобы духу вашего здесь не было, москали долбаные! Понял, спрашиваю?

Данил слабо трепыхался, всем своим видом давая понять, что из-за пережатого горла не в состоянии издавать осмысленные звуки. Противник, похоже, и сам это наконец сообразил. Внезапно отпустил его (Данил пошатнулся, налетел спиной на стенку и едва не упал), обернулся на свист подельничков. И все пятеро, стуча подошвами, быстрее лани рванули во двор, в ту сторону, откуда и появились. В три секунды исчезли с глаз, как не было.

Кто-то, привлеченный шумной возней, уже заглядывал в арку на противоположном конце, окликнул, пока еще спокойно:

– Эй, что там?

– Да ничего особенного… – откликнулся Данил, повернулся к своим:

– Ходу!

Первым оказался под открытым небом, в обширном тихом дворике с рядками густых кустов, беседками и детскими качелями. Слава богу, посторонних свидетелей не оказалось. Двор давно знакомый, проходной, ищи-свищи тех злодеев, если у них поблизости стояла машина, ни одна собака не разыщет…

Он свернул в аллейку, добрался до беседки и опустился на узкую деревянную скамейку, изрезанную перочинными ножичками многих поколений. Ребра побаливали, но не похоже, чтобы сломаны. Брюхо и плечо почти что и не болят.

Хуже бывало, в общем…

Рядом плюхнулись спутники. Особых повреждений у них Данил не усмотрел – у Паши разбита нижняя губа, у Багловского поперек лба тянется впечатляющая, кровянящая ссадина, оба охают и морщатся, оба изрядно испачканы, но в общем и целом никак нельзя назвать происшедшее разгромом. В юности, на танцульках, бывало, получали и почище…

Сняв пиджак, Данил сокрушенно вздохнул: пропал клифт, придется в чистку отдавать. Принялся носовым платком оттирать, как мог, рыжую кирпичную пыль.

Запасные очки в чемодане имеются, а вот столь уродски скроенный пиджак был один, накрылся реквизит…

Паша кратко и эмоционально охарактеризовал ситуацию – не столь уж и сложной трехэтажной конструкцией.

– Это ты зря, – сказал Данил, потирая ребра. – Не заслуживает наша битва таких слов. Наоборот. Радоваться надо. Не было у нас живого, материального врага – и вот он, сам вынырнул, как чертик из коробочки, после чего никаких сомнений в его подлом существовании не остается. Это успех, господа… Это мы в выигрыше, а не они.

– Теоретически все так и есть, – с кривой ухмылочкой сказал Багловский, старательно промокая носовым платком ссадину. – А вот на практике – все бока болят. Качественно приложили, твари.

– Никого, часом, не опознали? – спросил Данил.

– Шутите? – фыркнул Багловский.

– Ну, мало ли…

– Да нет. Насколько удалось рассмотреть, все морды насквозь незнакомые. А вы прямо-таки провидец, Данила Петрович, я это без лести говорю.

– Это скорее называется «накаркал», – покривил губы Данил, убедившись, что все его усилия бесполезны и пиджаку не придашь даже видимости приличной одежды. – Ждал я чего-то подобного, честно признаюсь.

– Знали или ждали?

– Пойдемте-ка в машину, – сказал Данил, не ответив. – А то еще примут бдительные бабушки за тройку алкашей, покличут, злыдни, участкового и загремим мы в неприятности… Едем прямиком на фирму, переоденемся…

– Вам легче, а мне домой придется, – уныло сказал Багловский. – Я ж на фирме сменную одежду не держу. Соседи бы не увидели, а то разговоры поползут.

– Постараемся подогнать машину поближе к подъезду, – серьезно сказал Данил.

…И таково уж было его цыганское везение, что, прибыв на фирму и стараясь побыстрее прошмыгнуть в свои апартаменты по пустынному коридору, он нос к носу столкнулся с Оксаной Башикташ, и под ее умным, ироничным взглядом почувствовал себя чуть неловко.

– Как я понимаю, это и называется – будни тайного агента? спросила она ангельским тоном.

– Они, – ответил Данил, все еще ощущая неудобство в ребрах. – Что поделать, не всегда же бывают смокинги, рестораны и роковые красотки… Впрочем, в вас я тоже вижу некоторые перемены…

Она была одета в точности так, как утром, но прическа стала другая классический узел, вошедший в моду в первые годы двадцатого столетия – да на носу красовались очки в светлой оправе, определенно с простыми стеклами.

– Ну да, – ответила она безмятежно. – Опять встречалась с акулами пера.

Очки в сочетании со старомодной прической и мини-юбкой действуют особенно убойно. Научно выверено. Крайне возбуждающий контраст.

– Пожалуй, – признал Данил, окинув ее откровенным взглядом, понизил голос:

– Ну, а когда мы поговорим?

– Можно вечером.

– Где?

– А прямо здесь, – сказала Оксана. – Босс решил устроить небольшую пьянку, сиречь поминки – сегодня ж, насколько нам известно, в вашем Шантарске Климова хоронят…

Данил добросовестно попытался высмотреть на ее гладком личике следы скорби. Не удалось. Зато чертова девка, кажется, поняла:

– Вы считаете, я должна рыдать и рвать на себе одежды?

– Да ничего я не считаю, – пожал он плечами.

– Вам факс пришел. Из столицы.

– Сейчас заберу, переоденусь только… После хорошего душа и приличной рюмки коньяка он почувствовал себя бодрее. Не беспокоя Беседина, приводившего себя в божеский вид в соседней комнате, сходил за факсом сам.

Запер дверь изнутри и взялся за расшифровку.

При всей изощренности и могуществе научно-технической разведки перехватить факс чрезвычайно трудно даже в наше время – вернее, для этого следует пустить в ход немаленькие возможности вовсе уж серьезных ведомств. А Данил искренне надеялся, что не привлек пока что внимание таковых. Кроме того, перехватить – еще не значит прочесть. Можно, конечно, догадаться, что замаскированные под скучную и обширную коммерческую сводку группы цифр на самом деле представляют собой массив пятизначных чисел, но вот с остальным придется повозиться. Бывают случаи, когда могущество мощных компьютеров, перебирающих в секунду миллионы комбинаций, предстает мнимым. Существуют шифры, компьютеру решительно не поддающиеся, нужно только уметь ими пользоваться…

Он долго сидел над листом бумаги, расшифровывая «луковицу», – снял первый слой, второй, вышел на третий уровень… не спеша выписывал букву за буквой, единожды ошибся, но это был пустяк, слово и без того легко читалось…

Они там, в Москве, поработали на совесть. Понятно, за такие-то денежки…

Тот, кто именует наше отечество Верхней Вольтой с ракетами, – дурак набитый, российские золотые руки и светлые головы еще способны удивить мир…