Рамиль Ямалеев - Ускользающая мишень Страница 25

— Знаю, знаю… В ментовке пытали, — устало махнула рукой Аня.

Ну и что прикажете делать с этим «бесплатным приложением»? Не бить же его по голове, не связывать или там затыкать рот скотчем… А может, он действительно пригодится? Непохоже, что, например, старец Егорий стал бы следить за ней таким вот примитивным способом. А с малым в случае чего она всегда справится…

— Ты только на меня не обижайся, — как ни в чем не бывало произнес Хохмач.

— Ладно. Замнем для ясности. Ты только скажи правду: больше за тобой никто не увязался?

— Нет! — вскричал парень. — Я дверь в подвал закрыл и хорошим дрыном припер.

Невольно усмехнувшись, Аня вновь посмотрела на развилку. Вопрос «куда идти?» вновь встал перед ней. Тем временем Хохмач, проследив за ее взглядом, быстро прошел вперед, достал из кармана зажигалку. Поднес ее сначала к одному рукаву, затем — ко второму…

— Вот здесь сквозит! — уверенно произнес он, ткнув в левый коридор.

— Ну и что?

— Туда и надо идти. Раз дует — значит, есть сквозной проход…

— Ха! А вдруг там обыкновенная вытяжка от вентиляционной трубы?

— А я чувствую, туда надо идти! — уперся Хохмач.

— Здесь одного чувства мало, — подумав, произнесла Аня. — Ну-ка подвинься…

Она обследовала оба входа, но так и не обнаружила никаких следов пребывания человека. Если кто и проходил здесь, то это, видимо, было так давно, что ничего приметного не осталось. Хохмач тоже попытался искать следы, но толку от него было мало. Он больше ругался и то и дело долдонил про сквозняк. В конце концов Аня уступила, и они свернули налево.

Она как будто предчувствовала, что когда-нибудь они упрутся…

Так не могло продолжаться все время — слишком уверенно и быстро они шли. Ну не так, конечно, быстро, как, скажем, олимпийский чемпион Бен Джонсон, но достаточно стремительно для совершенно незнакомого подземелья.

Хохмач был молодцом, не задавал лишних вопросов, подчинялся всем командам, был четок и дисциплинирован. Попробовал бы он вести себя по-другому! В его положении Аня тоже была бы пай-мальчиком, вернее — пай-девочкой…

Двигались они примерно со скоростью километр в час. Лишь один раз задумались: сворачивать в очередное ответвление или продолжать идти по тому же коридору? Решили свернуть. И через пять шагов уперлись в тупик. Вернулись назад и продолжили идти по прямой. Потом уперлись в железную дверь. На двери висел огромный замок.

— Черт! — выругался Хохмач. — Какой идиот догадался это сделать? А если он ключ потеряет?

— Ну-ка посвети, — лаконично попросила Аня.

Он посветил.

— На замок свети, — велела она строго. Хохмач послушно направил луч фонарика на замок.

Аня долго осматривала его со всех сторон, а потом встала в позу аиста и резко ударила ногой. Замок сломался, будто только этого и ждал. И свалился, тут же потерявшись в темноте.

— Ого! — восхищенно проговорил парень и первый храбро шагнул в образовавшийся проход.

Он постепенно начинал ей нравиться, этот Хохмач. Но не прошли они и двадцати метров, как он все испортил. Взвизгнул. Да-да, взвизгнул, как двенадцатилетняя гимназистка. Причем так громко и неожиданно, что Аню чуть инфаркт не хватил.

— Ты чего? — спросила она, когда восстановила дыхание.

— Крыса.

И голос испуганный-испуганный.

— Что?! — не поверила она своим ушам.

— Крыса, — повторил он.

Аня почувствовала, что начинает впадать в истерику. Мужик, а визжит, увидев крысу! И не стесняется говорить об этом. Как ни в чем не бывало! «Крыса» — и хоть ты умри со смеху… Громко смеяться было нельзя, а не смеяться было невозможно. Девушку даже скособочило оттого, что она пыталась подавить в себе смех. Видимо, это было что-то нервное.

— Боже… — сдавленно повторяла она. — Боже мой!

— Что с тобой? — встревоженно проговорил он. — Тебе плохо, сестра?

В глазах у девушки потемнело от напряжения. Ей было действительно плохо. Она должна была что-то сделать, она больше не могла терпеть эту муку, это напряжение. И Аня отпустила вожжи…

Дикий, ужасающий хохот-вопль сотряс подземелье. Если около них еще и оставались какие-нибудь крысы, то они или умерли от страха, или убежали прочь, чтобы никогда больше не возвращаться в эти места. Хохот гремел со всех сторон казалось, в этом подземелье восторжествовал с какой-то радости сам сатана, да так, что не может, бедный, успокоиться. Аня хохотала и благодарила Бога за то, что не имеет возможности заглянуть в лицо обалдевшего (она была уверена) Хохмача, потому что в противном случае летальный исход был бы ей обеспечен. Никогда в жизни она так не смеялась!

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем девушка затихла.

— Фу-у, — выдохнула она, едва живая. Он, наверное, понимал причину ее смеха, потому что угрюмо молчал.

— Больше так не делай, ладно? — попросила его Аня.

— Так мы идем или нет? — недовольно подал он голос.

— Да…

И вот с этой минуты все изменилось.

— Все в порядке, — сказала она. — Идем дальше.

Аня увидела, как Хохмач пожимает плечами.

— Куда теперь?

— Прямо!

Но внутри ее уверенности в этом не было. И точно, спустя несколько секунд они уперлись в стену…

Кладка была сравнительно свежая… С Аней происходило что-то странное. Она как будто не успевала за чем-то. Ей казалось, что вот-вот, прямо в следующий миг, она ухватится за что-то очень важное, за что-то такое, что ей жизненно необходимо, — и постоянно опаздывала ровно на мгновение.

И это рождало неуверенность!

Ей начинало казаться, что она вот-вот вспомнит нечто такое, что знала всегда, но всякий раз, когда это должно было произойти, забытое «нечто» снова ускользало от нее. Да что это с ней творится?!. Стараясь незаметно для Хохмача причинить боль самой себе, она до крови кусала губы в надежде хоть что-то изменить внутри себя. И все ждала: вот-вот случится что-то, от чего она вновь обретет уверенность.

Но ничего не случалось, и она ничего не вспомнила. Она смотрела на эту кирпичную стену и проклинала свою беспомощность… И еще этот Хохмач, как живой, сопящий укор совести.

— Что? — спросил он. — Все? Пришли?

— Заткнись, — сказала она ему. Аня не любила, когда на нее давили. Но молчала она недолго.

— Знаешь, кого я больше всего не люблю на свете? — вдруг спросил Хохмач. — Я не люблю упертых баб!.. За то, что вы считаете, что вам известна какая-то самая высокая правда. Вы же всегда так!.. — Он повысил голос. — Вы думаете, что жизнь должна проходить по вашим законам только потому, что вы родились на свет. Да любой ребенок лучше вас разбирается в жизни. Но он же не учит никого! А вы… Вам только дай волю! Ведь ничего не умеете, ничегошеньки, а гонору — что у императора. Думаете на рубль, даже не на рубль, на копейку, а корчите из себя — будто на тыщу, не меньше. Слов на миллион, а дел на грош. И ведь любому заморочите голову…

Это было похоже на новый приступ истерики. Пора было ее кончать.

Как именно «упертые бабы» морочат головы, ей так узнать и не довелось: как раз в ту секунду, когда он выговаривал это слово, ее кулак уже крошил ему зубы. Он слишком долго говорил, так что, когда Аня била, ориентируясь на его голос, даже в темноте вероятность промахнуться была весьма невелика. Удар был удачен, тем более что Аня вложила в него всю нервную злость, накопившуюся в ней к этому мгновению. Хохмач без звука улетел куда-то в сторону, так что она тут же потеряла его из виду.

Где-то неподалеку от нее послышалось какое-то копошение, будто зверь средних размеров пытался обрести устойчивость. Она посветила вокруг себя, но, к своему изумлению, парня нигде не обнаружила. Звуки, доносившиеся до нее, были явственны, но видно никого не было. Мистика!

— Что за черт! — проговорила Аня.

Действительно, что за черт? Никого! Он вполне мог стать невидимкой, мелькнуло у нее в голове. Она ничуть не удивилась столь смелому предположению теперь, казалось, может произойти все что угодно. И если сейчас из темноты выйдет фея в развевающемся светлом платье, она совсем не удивится, а только спросит у нее, как отсюда выйти…

— Эй! — послышался в темноте голос Хохма-ча. — Помоги мне, сестра.

Аня посветила, но опять никого не увидела. Ей стало немного страшновато. Хотя если разобраться, то сходить с ума нужно именно в таком месте, а не среди людей.

— Помоги!

— Да где ты?! — не выдержала она.

— Да здесь, здесь, — ответил он. — В яме. Провалился, понимаешь. Свети сюда!

Он и впрямь свалился в яму совсем недалеко от той дорожки, по которой они шли. Луч фонарика высветил его лицо, и она невольно снова засмеялась: ну и вид был у парня!

— Чего гогочешь? — сердито выкрикнул он. — Руку дай!

Аня встала на одно колено и протянула было ему руку, но в последний момент засомневалась.