Андрей Воронин - Комбат против волчьей стаи Страница 25

— И что ни денег от него, ни вестей?

— Почти.

— А поточнее?

— С ним что-нибудь случилось? — испуг жены объяснялся просто, ей не хотелось хоронить мужа за свои кровные деньги.

— Еще не знаем. Мы его просто разыскиваем, — уклончиво ответил следователь.

— Значит, натворил-таки делов, как же, приходил один раз полгода тому назад. Не знаю уж, где он деньги взял, но мне дорогие духи купил, а дочке сто долларов подарил А потом снова на свой вокзал подался.

— Когда это было?

По времени получалось, что как раз в те дни, когда была зарегистрирована фирма «Долила».

— Он в Москве бомжует?

— Да, уж натерпелась я стыда, когда на Белорусском вокзале его увидела. Думала, пройду, не заметит, а он увязался за мной, да еще с дружками своими знакомить собрался.

— У вас фотографии его не найдется?

Женщина тяжело вздохнула, подошла к полке, навешенной над двуспальной тахтой, и из-под книжек вытащила толстый семейный альбом, развернула на последней странице. На цветной фотографии, сделанной в ателье, был изображен вполне моложавый мужчина в форме капитана инженерных войск. На военном кителе поблескивали две медали и орден Красного Знамени.

— В Афганистане воевал, что ли?

— Да, — с неприязнью подтвердила жена Щукина, — только теперь он мало на себя похож. Медали и орден, правда, до сих пор на груди таскает. Китель грязный, драный…

— Вы не могли бы фотографии одолжить?

— Век бы его не видеть, — женщина осторожно вынула снимок из прорезей картонной страницы альбома и протянула следователю.

— Вам документик оставить, что я снимок взял?

— Да ну его.

— Спасибо вам, я, наверное, еще как-нибудь зайду. Вы никуда уезжать не собираетесь?

— Больно-то разъездишься на мою зарплату, когда дочка учится.

Теперь в руках майора Антонова имелась хоть какая-то зацепка. Он распорядился размножить снимок и доставить его в отделения милиции на вокзалах.

Борис Рублев опаздывать не любил, он был свято убежден, что пунктуальность — черта сродни порядочности — черта настоящего мужского характера. Поэтому на встречу с братьями Решетниковыми он прибыл минуты за три до назначенного времени. Припарковав свой автомобиль у крыльца охранного агентства с неброской вывеской «Александр», Комбат вышел на тротуар, вытряхнул из пачки сигарету, не спеша закурил. У него еще оставалось две минуты времени.

"Ну и где же, мои гаврики?! — подумал он о братьях Решетниковых.

Дверь охранного агентства то открывалась, то закрывалась, чувствовались суетливость и нервное напряжение. Прошло две минуты, потом еще пять, ни Сергея, ни Павла Решетниковых не было.

На всякий случай Борис еще раз взглянул на циферблат своих часов. Да, что-то не так. Комбат бросил окурок, раздавил его рифленой подошвой башмака и поднялся на крыльцо.

Прямо в дверях он столкнулся с заплаканной девушкой. Комбат посторонился, пропуская ее, затем вошел в небольшой «предбанник» приемной. Что-то странное происходило в этом учреждении. Комбат подошел к группе парней в камуфляжной форме с шевронами охранного агентства на рукавах, парни негромко переговаривались.

— Извините меня, — сказал Рублев, — не подскажете, как мне найти Сергея Решетникова или его брата — Павла.

Парни с недоверием посмотрели на Бориса Рублева.

— Кого? Кого? — переспросил один каким-то злым угрожающим голосом.

— Сергея Решетникова или Павла, — спокойно повторил Комбат, — я что-то не так сказал?

— Нет, все так, только не найдете вы их.

— Как это не найду? Они что, здесь больше не работают?

— Они погибли, — сказал парень, и его щека дернулась.

— Погибли? Погоди, погоди, родимый, — Рублев взял парня за локоть, даже не заметив этого, сильно сжал.

— Погибли сегодня ночью.

— Да ты что? Погоди, у меня с ними встреча… Ровно в одиннадцать… Я приехал…

— Погибли они, мужик, погибли.

— Где погибли? Ты что? Я же с ними три дня назад разговаривал…

— Я с ними вчера разговаривал, а ночью они погибли, не стало их. Десять наших погибло.

— Да нет, погоди… — Комбат не верил собственным ушам. — Как такое возможно — в мирное время десять человек погибло?

— Ты что, «Новости» не смотрел, мужик? — спросил второй мужчина в камуфляжной куртке с эмблемой охранного агентства.

— Где? — выдавил из себя Борис Рублев, будто это могло что-то изменить.

— А кто ты, вообще, такой?

— Служили они со мной, в моем батальоне.

— Так ты комбат?

— Был комбатом.

— Под Серпуховом, — глядя прямо в глаза Борису Рублеву, сказал мужчина, — на подходе к Оке, рядом с мостом. Наши уже туда поехали. Одну машину столкнули в болото, никто даже выбраться не успел, а вторую, в которой сидели Сергей с Павлом, расстреляли и сожгли. Десять наших, такого даже на войне, наверное, не бывает.

— На войне бывало и не такое, — тихо сказал Комбат, — а что везли?

Как-то сразу у этих двух курящих мужчин к Борису Рублеву возникло доверие, словно бы он сказал волшебное слово, пароль, который открывает все двери. Паролем было слово «комбат».

О нем, О Борисе Рублеве, в этом агентстве уже все знали. Не проходило и дня, чтобы братья Решетниковы не поминали своего командира, как верующие поминают имя Божье в храме.

— Что везли? Какой груз? — уточнил Рублев.

Мужчины пожали плечами, они этого не знали.

— Может, начальник и знает. Дело темное, у нас не принято интересоваться содержанием груза. Нам сказали охранять, никого не подпускать, груз должен доехать с одного склада на другой, или в магазин, или на завод, мы и везем. Лишь бы документы были в порядке. — А кто заказывал охрану, транспорт? Такое раньше случалось?

— Бывали нападения, бывало, ранили, но чтоб десять человек сразу! Такого — нет. Вообще, извини нас, мужик, мы дали подписку о неразглашении, следователь уже приезжал, с утра всех таскают. Парни, по-моему, из ФСБ уже битый час сидят у нашего директора. Но думаю, он тебе ничего не расскажет, а мы все, что знали, тебе уже выложили.

— А их родители? Знают? — спросил Рублев, глядя себе под ноги.

Мужчины невесело переглянулись.

— Нет, пока еще. Мы не знаем, как это сказать.

У Решетниковых же отец один остался и недавно инфаркт перенес. Так что опасно ему такое говорить.

— Эх вы, — Рублев махнул рукой, — от вас позвонить-то хоть можно?

— Да, идите сюда.

Комбата завели в небольшую комнату с двумя письменными столами и двумя рядами пластиковых кресел вдоль белоснежных стен. Охранник явно был доволен, что хоть чем-то может услужить гостю.

На столе стоял старомодный телефон, черный тяжелый аппарат.

Комбат набрал номер, в душе надеясь, что Андрея Подберезского не окажется на месте. Тяжело было сообщать о гибели друзей. Но Подберезский сам снял трубку и жизнерадостно произнес:

— Привет, привет! Подберезский слушает.

— Андрей, это я Рублев.

— Борис Иванович, здорово! Ты что такой невеселый, случилось что-нибудь?

— Случилось, Андрюха, хуже не бывает.

— Ты-то сам жив?

— Я-то жив. А вот двоих наших ребят уже нет в живых.

— Кого? — тяжело выдохнул Подберезский, почему-то подумав об Александре Шмелеве.

— Помнишь близняшек Решетниковых?

— Ну как же, помню.

— А «Новости» ты смотрел?

— Не смотрю я телевизор, Борис Иванович.

— Ну вот, а там сегодня показывали.., под Серпуховом ночью…

— Где ты сейчас, Комбат? — обеспокоено спросил Подберезский.

— Где сейчас — неважно, скоро заеду за тобой.

Будь на месте.

— Что делать?

— У тебя в милиции знакомые есть?

— Хватает, но друзьями их не назовешь… — замялся Подберезский.

— Ладно, разберемся. Мне с ними не водку пить.

Сейчас я заеду к отцу Решетниковых, а потом к тебе. Тут ребята боятся старику сказать, что его сыновья погибли, так что придется, наверное, сделать это мне. Не впервой родителям сообщать, но.., сам знаешь, надо.

Щека у Комбата подергивалась, время от времени он скрежетал зубами, и кулаки сжимались сами по себе.

"Вот тебе и мирное время. Двоих парней потерять!

И причем каких! Кто же это их? Кто же эти мерзавцы?.. Если бы был я с ними, этого не произошло б, я б сумел уберечь".

Сотрудник агентства смотрел на Комбата широко раскрытыми глазами, не веря, что тот взвалил на себя такую ношу и поедет к отцу Сергея и Павла.

— Точно скажете?

— Скажу, не бойся, парень.

— Спасибо, — тихо выдавил из себя охранник, — скажите старику, что похороны за наш счет и памятник поставим…

— Не надо ему уже ничего. Ни похороны, ни памятник, ему нужны были сыновья. А вы их, хотя…, — Комбат махнул рукой, что уж искать виноватых.

Но в душе он решил, что сам-то отыщет виновных и по-своему накажет, разберется с ними. Может, поэтому его лицо стало сурово-спокойным и уверенным.

Глава 12