Тени забытых болот - Александр Александрович Тамоников Страница 25

А потом в кабинет зашла миниатюрная женщина в платочке. Чем-то она напомнила майору Лену из поселка. Он даже отметил какое-то внешнее сходство с девушкой.

— Здравствуйте, — негромко сказала посетительница.

— Здравствуйте. Садитесь.

Женщина села на стул перед столом, за которым сидел майор. Он представился и спросил:

— Что у вас случилось?

— У меня дочь пропала.

— Когда?

— Два дня назад. Пошла вечером к подруге, обратно не вернулась.

— А у подруги вы были?

— Первым делом. Да Нинка-то живет, почитай, через дорогу. Сказала, что Леночка у нее была, потом, когда уже стемнело, она от нее вышла и домой пошла.

— Леночка? — переспросил Коновалов и насторожился. Уж не та ли самая Лена, которая подошла к нему в поселке, когда они с Плотаревым возвращались из леса?

— Да, мою дочь Леной зовут.

— А полностью?

— Щербак Елена Степановна.

— Где вы живете?

— В Октябрьском поселке.

Точно. Именно там к нему и подошла эта Лена с сообщением о странных делах, творящихся в лесу. Может, она не просто так пропала? Майор решил не торопиться с выводами, а расспросить ее мать поподробнее.

— Как вас зовут?

— Щербак Галина Николаевна.

— Галина Николаевна, вы одна живете?

— С Леночкой. Муж-то мой, Степка, на фронте. Недавно письмо вон прислал. Спрашивал, как мы тут. Я хотела ответить, а тут Леночка пропала. И что я ему теперь напишу?

Лицо женщины скривилось, и Коновалов понял, что она сейчас заплачет. Он тут же встал и налил ей воды из графина.

— Выпейте воды, — мягко сказал офицер и протянул Галине Николаевне стакан. — И расскажите поподробнее все, что знаете. Во что была одета Лена, к кому могла пойти, кто ее друзья или знакомые. Нам тогда будет проще найти ее.

Женщина кивнула и сделала несколько глотков.

— На Лене было тогда платьице светлое, в горошек. Я его сшила ей еще до войны.

— Сколько лет Лене?

— Двадцать один. В ноябре двадцать два будет.

— Галина Николаевна, а друзей, подружек у нее много было? К кому она могла пойти?

— Ой, — мать пропавшей вздохнула. — Три подружки у нее. Нинка, что наискосок от нас живет. Потом Олеся с соседней улицы. Они в одном классе учились. За одной партой сидели. И Вера, на другом конце поселка живет, ближе к городу. Я уж к ним ко всем сходила, но они Леночку не видели. Говорят, не заходила.

— А ухажер у нее есть?

— Есть, да только он тоже на фронте. Миша Белов. Они еще после школы женихаться начали. Летом сорок первого думали свадьбу сыграть, в августе, а тут война. Леночка-то ждет Мишеньку. Пока фашисты здесь были, Леночка партизанам помогала. Один там все к ней присматривался, предложил, как война кончится, выйти за него замуж. Еще один, Володька хромой, тоже Леночку звал, да она всем отказала. Говорит, у меня Миша есть, я его дождусь и замуж за него выйду. Так что, кроме как к подружкам, не пошла бы она ни к кому. Да я и не только к ним ходила. Весь поселок оббегала. Как вышла Леночка от Нинки, так и пропала, и никто ее больше не видел.

— А к кому-то еще она могла пойти?

— Да нет, что вы. Я же говорю, она только к подружкам…

— Хорошо. А как выглядит Лена?

Галина Николаевна подробно описала внешность дочери. Все совпадало. Именно Лена Щербак тогда жаловалась Коновалову на лесные страсти. Это уже вызывало подозрения. Сейчас Николай был больше чем уверен, что девушка пропала не просто так. Притом в том же день, когда состоялась их внезапная встреча.

— Я все понял, — произнес майор. — Пишите заявление о пропаже. И на днях я или другой сотрудник зайдем к вам. Нужна будет фотография Лены.

— Зачем? — удивилась женщина.

— Чтобы быстрее найти ее. Увидит кто-нибудь ее фотографию, вспомнит, где видел, и сообщит. А там уж и мы.

— А, да-да, конечно, приходите. У меня есть Леночкины карточки.

Записав подробно показания женщины, Коновалов задумался о визите Галины Щербак. Интересно, кто же приложил руку к исчезновению ее дочери? Таинственная банда? Пан? Вопросы, на которые пока нет ответа. Надо будет обязательно съездить в поселок. По возможности прочесать ближайшие окрестности. Хорошо, если эта Лена вообще найдется живой. А то, учитывая местную обстановку, может и не найтись. Надо бы обсудить это с напарником и с Шишкиным, как будет время.

Время поговорить выпало только вечером. Николая еще раз выдергивали из управления. На этот раз — в местный ресторан, где два напившихся офицера устроили погром и чуть не устроили пальбу из табельного оружия. Майор почувствовал себя на редкость мерзко. И эти люди носят офицерские погоны? В тот момент они казались Коновалову ничем не лучше тех бандитов и прочих преступных элементов, с которыми ему пришлось столкнуться. Пьяных дебоширов отправили куда следует, а Николай вернулся в управление. Там его поймала горожанка, сообщившая о карманной краже, и старушка, пожаловавшаяся на соседа-пьяницу. Разобравшись с ними, майор устало откинулся на стуле. Да, так его не выматывали даже длительные суточные засады, иногда без сна и еды, хотя тогда он думал, что хуже ничего придумать нельзя. Оказывается, можно.

Под конец дня вернулся и Рябцев, который после визита к Пинчуку и работы с картотекой ездил проверять всех подозрительных, которые теоретически могли оказаться искомыми фигурантами.

— Как успехи, Вася? — устало спросил Николай.

— По-всякому, — пожал плечами капитан. — Сегодня с Шишкиным ходили тут к одному. Игорный дом у себя по вечерам и по ночам устраивает. Теоретически он может оказаться следующей жертвой банды. Либо самого Пана. За его квартирой пока установили наблюдение.

— Вот даже как. А поподробнее?

Василий рассказал о разговоре с Пинчуком.

— Значит, одна примета у Пана все-таки есть, — задумчиво сказал Николай. — Шрам на руке. Не бог весть, конечно, какая примета, но хоть что-то.

— Да эту примету легко скрыть, — заметил капитан. — Особенно если шрам небольшой и носишь одежду с длинными рукавами.

— Верно, — согласился майор. — Но то, что этот Пинчук его опознал, даже хорошо. Правда, с собой его по всему городу не потаскаешь. Черт его знает, где на этого Пана можно наткнуться. Липень хоть и небольшой город, но проверять всех можно до Нового года, если не больше. Да и опасно. Спугнуть можем. Заляжет на дно, а потом ищи-свищи.

— В том-то и дело. Шишкин думает, что