Сергей Зверев - Банда в законе Страница 26

Стас знал. Развернувшись – ехал в другую сторону! – он повернулся к пассажирке:

– Давно поняла?

– Что не знаешь? С самого начала – ты ведь поехал не туда, – девушка улыбалась.

– А что не сказала? – Хабаров, поборов смущение, тоже улыбнулся.

– Было интересно, куда приедешь в итоге. – Лена вытащила из сумочки пачку тонких сигарет «Давидофф» и зажигалку (вот что туда входит!).

– Ясно…

Погода чуть-чуть разгулялась, местами пробилось солнце, прохожие улыбались друг другу без причины… До начала лета осталось два дня.

Стас чувствовал: лед между ними дал трещину. Лена успокоилась, расслабилась, даже глаза потеряли рентгеновскую силу – стало видно, какие они в жизни, не закованные в броню недоверия, – голубые, самые обычные, разве что чуть более, чем у других, уставшие. Рядом с Хабаровым сидела обычная девушка, вынужденная жить в волчьем мире, по их законам – выть, когда воют, и кусать, когда нападают.

И тут же в голове зазвучал уверенный голос Трофимова: «Помни про волка в овечьей шкуре…» Может быть, она сейчас играла роль, а настоящая Лена Котова – вожак? Может быть, это рядом с ней люди принуждены выть и кусаться? Как определить, где в ней правда, а где ложь?

Хабаров отбросил ненужные пока рассуждения, сосредоточившись на дороге. Разговор не клеился: он не знал, как его начать, она, судя по всему, и не хотела – тихонько подпевала Мадонне, взорвавшей радиоволны очередным хитом. Он искоса глядел на нее, внутренне чувствуя в девушке какую-то злую, отчужденную холодность – как айсберг, Лена не источала тепла и не согревала ближнего. Хабаров подумал, как ей, должно быть, одиноко идти по жизни – таких женщин очень трудно любить.

Глава 37

Ресторан «Каспий», устроившийся на последнем этаже большого торгового центра, отличался странным сочетанием простого, местами убогого интерьера с завышенными ценами. Пластиковые – как в летних кафе! – столики разместились впритык друг к другу, на полу коричневый, в клетку, стертый линолеум, на стенах – плакаты «Не болтай!» с грозной колхозницей в главной роли и другие, того периода… Машина времени. Даже барменша – толстая, с маленькими усиками на верхней губе, – смотрела недружелюбно, будто вот-вот плеснет из стакана в лицо.

«Кофе черный – 120 руб.», «Кофе со сливками – 150 руб.», «Чай – 90 руб.». Хабаров закрыл меню: смотреть цены на еду расхотелось.

– Здесь отлично готовят морепродукты, – Лена задумчиво выбирала. – Кофе не советую, шашлык, я бы сказала, вполне…

– В этом месте у любого, пережившего Советский Союз, инфаркт случится: подумает, снова власть КГБ в стране наступила, – Стас посмотрел в сторону бара, – а барменша, такое чувство, вот-вот заорет матом: «А ну, шевелись, сволочь! Выбирает еще!»

Лена улыбнулась:

– Маркетинг. Решили, что ностальгия по ушедшему привлечет людей. Ну, пока не закрылись – ходят, наверное.

– Привлекла бы сосиска за три рубля, ностальгия у народа только по ним. Думаешь, им хотелось есть в подобных убогих заведениях?

– Страна противоречий… Может, и хотелось: я застала самый конец. – Она пожала плечами. – Что заказываем?

Хабаров кивнул и обернулся в поисках официантки. К его удивлению, подошла сама «made in USSR» барменша – он почему-то думал, что она тут вроде хозяйки. Не говоря ни слова, она вытащила из передника блокнот.

– Так! Мне салатик капустный, креветки в испанском соусе, один кусочек ржаного хлеба и бокал вина: белого, конечно, – Лена захлопнула папку и вопросительно глянула на Стаса.

– То же самое, – он отодвинул меню на край стола. – Доверяю твоему выбору.

Толстуха, записав, так же молча удалилась.

– Ну что, Стас… зачем притворяться бизнесменом, воротилой, дельцом… всеми, кем тебе никогда не стать?

Ее вопрос поставил Хабарова в тупик: такого резкого поворота он не ожидал. Пауза затягивалась.

– Знаешь, – она небрежно поправила челку, – соври ты, что я тебе прям так понравилась, что ты голову потерял от внезапно нахлынувшей любви и не знал, как «подкатить»… возможно, я бы поверила. Бабы – дуры, на такую чушь всегда ведутся – я не исключение. Но слишком, слишком долго, Стас, ты готовил ответ. Значит, неспроста мы так мило обедаем. Может, пропустим вступление и перейдем сразу к сути?

Он смотрел на нее, понимая, что проиграл, даже не начав сражаться.

– К сути? Хорошо. Какие отношения связывают вас с Трофимовым?

– Да никакие, – она дернула плечом, – мне он не нравится, я ему тоже… Единственная причина нашего знакомства – пересечение интересов. Странно, ты же работаешь с ним – и не знаешь? Или копаешь для себя? Мент?

Лена закидала его вопросами, внимательно следя за реакцией, однако Стас подготовился: «на понт» взять собеседника ей не удалось.

– Нет, не мент. Считай, что интерес – чисто «для себя».

– Тогда зачем мне с тобой разговаривать? Не мент, не трофимовский пес… Кто? – Она улыбалась. – Джеймс Бонд?

– Мне нужно кое-что узнать… и я узнаю, с тобой или без тебя. Но лучше, конечно, с тобой, – он пристально посмотрел ей в глаза, снова покрытые ледяной коркой. – Не могу рассказать всего, но это очень – подчеркиваю, очень! – важно.

– О как! Интрига! Ну-ну. – Лена мяла в руках салфетку. – И о чем же тебе, святой отец, поведать?

– Вчера из тюрьмы выпустили твоего отца, Генриха Вейгнера. – Хабаров заметил, как мгновенно окаменело лицо девушки. – Мне нет дела до него, но… – Он подумал, как лучше подать информацию. – Короче, мне стало известно, что параллельно с просьбой о его освобождении была еще одна… касательно Трофимова. Так вот – мне нужен проситель. Сдается, ты можешь помочь нам встретиться.

Лена долго смотрела на него, потом, отложив изорванную салфетку, встала.

– Счет, пожалуйста! Слушай сюда, – прошипела она, – если еще раз встретишься мне на пути, считай, что больше нигде не побывал. Не твой уровень – тявкать на меня или моего отца и уж тем более пытаться выведывать информацию, тебя не касающуюся. Я не скажу людям о твоих изысканиях – мне тебя жалко, быдло, – но если продолжишь, то попрощайся с семьей: они тебя потеряют. Удачи!

Она, подхватив сумочку, вышла из зала, оставив Стаса в полном недоумении. Слишком бурная реакция на простой вопрос – кто? – его удивила: Лена определенно что-то знала и очень хотела это скрыть. Но что? То, что шантажист – она? Ее план? Или опять постороннее, совсем не относящееся к дочке Трофимова дело?

– Счет, – оказалось, толстуха-барменша не немая, как подумал Хабаров.

– Сколько?! – На бумажке красовались четыре цифры. Первая 4. – Вы ж даже еду не принесли!

– Готовится. – Ее лицо не изменилось: привыкла. – Хотите – ждите и ешьте оба заказа, но оплачивать надо.

Покачав головой, он вытащил бумажник; получив деньги, барменша-официантка степенно удалилась. Стас, принципиально съевший порцию невкусных креветок, встал из-за стола: нужно срочно «отработать» Лену Котову до конца… Мог, конечно, разобраться Вовчик, но девушка нравилась Хабарову – казалось, ее надо защищать, а не наоборот…

Однако другого варианта не было – остается только доложить о происшедшем Трофимову, а уж он пусть думает, что и как делать…

Стас заранее – пусть и неосознанно! – оправдывал то, в чем собирался принять участие.

Глава 38

Сев в машину, Хабаров набрал номер Трофимова.

– Слушаю! – Голос недовольный. – Кто?

– Стас. Не вовремя?

– А, нет, нормально. Есть что-нибудь новое?

– И да, и нет. Думаю, не стоит по телефону… – Стас понизил голос: – Раз ты можешь этим воспользоваться, могут и другие.

– Верно. Где ты находишься? – Трофимов перешел на деловой тон. – В городе?

– Да, у «Атлантики» стою.

– Ясно. – Бизнесмен помолчал. – Вова с тобой?

– Нет, отдыхает. Думаю, стоит его потревожить, дело сложное… – Стас поморщился, будто услышав себя со стороны. – Могут потребоваться его… услуги.

– Стой там. Я позвоню Вове, он подъедет. Сам буду минут через тридцать, все обсудим.

– Хорошо.

Трофимов повесил трубку. Стас, погромче сделав музыку, закурил и, прикрыв глаза, смотрел на противоположную сторону улицы. Там, через дорогу, его внимание привлекли цыгане – ярко одетые, они приставали к прохожим, которые бежали от их протянутых рук и гипнотизирующих глаз как от чумы. Но вот остановилась девушка – молодая, лет, наверное, семнадцать, – разговаривает, толстая цыганка гладит ее по плечу… Попала, уже не уйдет.

Тянется к сумочке, вытаскивает небольшой розовый кошелек, протягивает купюру, в которую цыганка заворачивает волос. На удачу! Девка, кажется, рада – улыбается, благодарит… И, конечно, не видит, как ее кошелек из сумочки перекочевал к невысокому пацану-цыганенку, внимательно следящему за ее движениями.