Александр Тамоников - Пейзаж ночного видения Страница 26

— На месте! — истошно ревел старший офицер. — Лапы в гору, оружие на землю, стрелять будем!!!

— Служивый, ты ослеп? — воскликнул Вадим. — У меня руки уже вверху. А ну, всем стоять! Ни шагу дальше! Спецназ Федеральной службы по борьбе с террором! Проводится спецоперация! Какого хрена вам тут надо?

Старший группы как-то вкрадчиво приблизился, направил свет на служебное удостоверение. Вадим не дал ему насладиться просмотром, закрыл книжку — фамилию можно и не читать. Офицер растерялся. Сделал знак своим — не стреляйте пока. Из раскрытой калитки вышли еще двое дюжих молодцов в масках и с автоматами. Они подперли ворота, скрестили руки на груди и принялись невозмутимо созерцать прибывших.

— Что происходит, какая спецоперация? — сбавил обороты офицер. — Почему нас не известили?

— Представьтесь, уважаемый, — вежливо произнес Вадим.

— Я — капитан Бобель, заместитель начальника районного управления внутренних дел! Нам сообщили, что в поселке стрельба. Что происходит? Кто ваше начальство?

— Наше начальство в Москве, уважаемый господин Бобель, и не дай вам бог когда-нибудь с ним встретиться. Мы еще будем разбираться, почему на вашей территории орудуют исламские террористы. И обещаю, господин капитан, что трудные деньки для вашего ведомства только начинаются.

— Какие террористы? — растерялся Бобель. — У нас спокойный район.

— Думаю, завтра вас обо всем известят. Ждите высокую комиссию с проверкой. А сейчас прикажите своим людям покинуть поселок и сами убирайтесь ко всем чертям! За вас уже все сделали. Это, кстати, норма для местной полиции — приезжать через сорок минут после первых выстрелов?

— Да как вы смеете… — вспыхнул Бобель и стушевался. Его подчиненные смущенно помалкивали.

Из распахнутой калитки вышли еще двое — тоже с автоматами. Один из них спросил:

— Не хотят убираться, товарищ майор? Придадим ребятам ускорение?

Они угрюмо смотрели, как пристыженные полицейские, повинуясь взмаху руки Бобеля, рассаживаются по машинам. Вереница служебного транспорта покидала поселок.

— Неприятностей не будет, командир? — поинтересовался Рудницкий.

— Будут, — процедил Вадим. — Я вам их гарантирую…

Люди Хатынского примчались быстро, предъявили удостоверения. Бронированный фургон с черными регистрационными знаками въехал задним ходом на территорию. За ними вкатил черный джип с подобными же номерами. Прибыли три кареты «Скорой помощи». Вскоре стало шумно и весело. Не так уж часто собираются в одном месте представители весьма уважаемых ведомств: ФСБ и Федеральной службы по борьбе с террором.

Только к четырем утра спецназ последней упомянутой организации загрузился в «Паджеро» и отправился в «расположение». Бойцы молчали всю дорогу — устали как собаки, настроения не было никакого. При выезде на Виноградную улицу их остановил патрульный экипаж ГИБДД. Очевидно, в связи со стрельбой местное начальство решило на всякий случай изобразить видимость работы. Со стороны автоинспекторов это было ошибкой. Разъяренные бойцы в масках выходили из машины, совали стволы под нос ошалевшим инспекторам, посылали их по всевозможным матерным адресам. Вадим догадался показать удостоверение. «Что же вы сразу не сказали? Конечно, проезжайте, — мямлили перепуганные гаишники. — Просим прощения за остановку, счастливого пути, мы не знали…» — «Кретины, блин, — бормотал Балабанюк, когда группа продолжила путь. — Совсем страх потеряли. Не видят, кого останавливают?»

Вадим привез всю компанию на Кавалерийскую улицу, заехал во двор. Сам вошел в дом, чтобы переодеться. Бойцы перетаскивали оружие, снимали обмундирование. Как-то безрадостно было на душе. И даже предстоящее возвращение к родным людям не очень радовало.

— Приказ Панькова, — сообщил Репнин, — никуда не разъезжаться, сидеть в Портабеле и ждать у моря погоды. Можете отдыхать, развлекаться, ходить на пляж. Со спиртным не перебарщивать. С девочками тоже, — многозначительно посмотрел он на оживившегося Амбарцумяна. — Двое постоянно должны сидеть здесь, сторожить снаряжение и быть на связи. Это все. Аминь. Машину я увожу с собой.

— Не грусти, командир, все образуется, — сказал Рудницкий, — Поймаем мы когда-нибудь этого гада.

— Поймаем, — кивнул Вадим. — Но хотелось бы не когда-нибудь, когда он погубит еще тысячу людей, а побыстрее. Ладно, мужики, что случилось, то случилось, прорвемся.

В пять часов утра он на цыпочках прокрался в свой гостиничный номер, убедился, что Лена спит, и отправился в душ. В одиночестве помыться не удалось. Отогнулась шторка, и к нему под струю проникло разморенное со сна обнаженное тело, обняло, прижалось всеми клеточками.

— Бедный ты мой… — шептала Лена. — И я такая бедная… Буду ждать теперь всю жизнь, трястись, мучиться… Я не выдержала, позвонила тебе, но ты отключил телефон…

— Значит, занят был, прости, такое случается…

— Поймал своего злодея?

— Нет, ушел…

— Господи, бедный ты мой… Поэтому ты такой расстроенный… Ну, ничего, еще поймаешь…

— Я знаю… Ладно, шут с ним, с этим злодеем, забудем про него…

Она оттирала его мочалкой, мыла голову шампунем, потом обмывала из лейки, закутывала в безразмерное махровое полотенце. Извлекла из ванны и повела, словно больного, в постель. Потом поила слабым зеленым чаем, уверяя, что он придаст сил и нисколько не помешает уснуть. Вадим расслабился. Сон накатывался волнами. Он обнимал льнущую к нему женщину, что-то рассказывал — ровно то, что мог себе позволить. Никаких жестокостей, трупов, летящих в спецназ автоматных очередей — просто легкое, в меру рискованное приключение — абсолютно не опасное, хотя и утомительное, черт возьми…

— Подожди, а как Маринка? — встрепенулся он. — Ты молчишь про нее — значит, живая, здоровая и вновь лучится в адрес отца ядовитым сарказмом…

— С ней порядок, не волнуйся. Сейчас она спит, и вообще не чувствует себя ущемленной…

— Я так и знал. Опять на горизонте возник этот малолетний хулиган и террорист…

— Ладно, спи уж, — погладила она его по волосам, — завтра будем разговаривать про хулиганов и террористов…

Глава 7

Утром разговор не вышел. Утро для майора спецназа началось в обед. Может, на пенсию пора? — подумал он, открыв глаза. Номер был залит солнечным светом. Ветерок проникал через балконную дверь, теребил тюлевые шторки. Приоткрылась дверь, вошла Маринка — в шортиках, зевающая, опухшая. А она-то почему до обеда спит? — мелькнула тревожная мысль.

— Вернулся, — хмыкнула Маринка, — мой бродячий папа. Пал в неравном бою с собственной совестью. — Посмотрела на себя в зеркало и в ужасе отпрянула: — Мамочка, кто это? Пап, не смотри на меня, я недавно проснулась, я страшная, как из Норвегии… — умчалась в ванную.

Вернулась, чуть посвежевшая, забралась к нему в постель, легла рядом. Он покосился на нее, заулыбался — надо же, идиллия — и спросил:

— Как дела?

— Потянет, — хмыкнула она, — но бывало и лучше. Когда мама была жива. Только знаешь, пап, не сказать, что я начинаю ее забывать, но… каким-то нерезким становится ее образ, расплывается, словно в привидение мама превращается… Я ругаю себя, пытаюсь ее вернуть, но она постоянно куда-то уходит. Меня это сильно беспокоит…

— Это нормально, дочь, — вздохнул Вадим. — Жизнь берет свое, в этом нельзя никого винить. Тетя Лена где?

— Я за нее. Перемена мест слагаемых называется. В кафе, наверное, или в магазин пошла. Она ведь не должна сидеть над тобой весь день и ждать, пока ты изволишь проснуться. — Маринка помолчала и задумчиво добавила: — Знаешь, а тетя Лена — неплохая.

— Ну, спасибо, дочь, — растрогался Вадим.

— Нет, я серьезно. Мама, конечно, была лучше, но она все-таки мама. Думаю, в создавшейся жизненной ситуации для тебя это самый приемлемый вариант.

— А какая в жизни создалась ситуация? — напрягся Вадим.

— Не цепляйся к словам, ты знаешь, какая, — наставительно сказала девочка. — Она, в принципе, положительная, интеллигентная, не избалованная, не любит читать нотации и ставить себя выше других. У нее есть чувство юмора, а самое главное, она тебя любит… Я, конечно, посмотрю еще, может быть, в чем-то ошибаюсь… А потом выскажу тебе свое окончательное мнение.

— Я должен им руководствоваться? — засмеялся Вадим. — Твой вердикт обязателен для исполнения?

— Нет, он будет носить рекомендательный характер. Но ты обязан будешь к нему прислушаться.

— А пока мы можем продолжать наши отношения?

— Да.

— Спасибо, Мариша.

В номер вошла Лена — она тащила в пакете тяжелый арбуз. Вадим спрыгнул с кровати, схватил у нее пакет, обнял. Вот зачем им, спрашивается, арбуз? Мимо не смогла пройти? Маринка хмыкнула, поднялась с кровати и вышла.

— Ничего не случилось? — обеспокоенно посмотрела ей вслед Лена. — У нас с тобой все в порядке?