Андрей Негривода - Человек войны Страница 26

– Главное, чтобы не разрыв перца! – внес свою лепту Андрей.

– Не, пацаны! Мне потом придется другого «хозяина» искать. Я лучше свои заплачу – дешевле выйдет!

– Уже договорились!

– Только я тогда в водочку «крысоморчика» пару капель добавлю, ага? Для остроты кайфа. Согласны?

– Вот так всегда, Андрюха! – Генка сокрушенно покачал головой. – Никогда «на шару» не бухнешь! А так хочется!

– Ниче! Будет и на нашей улице праздник. А сегодня деваться некуда – будем кушать на свои. Как и всегда.

– «Се ля ви», як ото кажуть хрянцузики, купаясь в мазутных водах Сены и Луары! – улыбнулся Генка и включил микрофон. – Дамы и те, кто заправляет майку в трусы! Сэры и сэрухи! Разрешите закончить наш вечер юмора! Попрошу очистить помещение и дать спокойно выпить труженикам микрофона и дубины! Музыканты и охранники тоже люди, и эти люди тоже иногда хотят выпить в спокойной обстановке!

– Так идите уже к нам! Петь потом будете!

– А морды щупать?

– Лучше петь!

– Опять петь. – Гена картинно развел руки. – А когда ж пить? Хоть бы кто рюмахой поделился, мать вашу за ногу! Я вам уже вещал у этот матюгальник, шо мы тоже люди и тоже хотим иметь праздник. Главное, шоб потом он нас не поимел.

На его «клавишах» тут же «нарисовали» две рюмки водки и соленый огурец на вилочке.

– О! Андрюха! А говорят, шо я не фокусник!

– Так Додик Коперфилд просто отдыхает, братка!

Они выпили, «похрустели» огурчиком, одним на двоих, и Гена шепнул Андрею на ухо:

– Ну, шо, Одесса, рубанем за Маму?

– А на раз! – тут же согласился Андрей.

– Дамы и те, кто с ними! – Генка уже завелся, и теперь остановить его мог, наверное, только атомный взрыв, да и то вряд ли. – Два еще не пьяных, а жаль, одессита приветствуют своих земляков и тех, кто не очень земляк тоже, у нашем скромном кабаке, который до сих пор почему-то называется не «Черное море», а какой-то там задрипаный «Версаль»! Отдыхайте, кушайте, слушаете, ешьте и пейте и не забывайте наливать скромным лабухам и охранникам у моем с Андрюхой лице!

Ну, шо ты смотришь на меня без интэрэса?Оставь сомненья, и дела пойдут на лад!Не надо много говорить! Скажи: «Одесса!»И я увэрэн за хороший результат!

= Заявляю это прямо! Лично мне Одесса – мама!Мы по всем приметам с ней родня!Если хочется вам песен – их немало есть в Одессе,Потому шо моя мама вся в меня!..

Настроение у всех было «выше среднего», и вечер обещал быть веселым и приятным – в баре собиралось совсем немаленькое одесское поголовье Нетании. И все это «поголовье» пришло сегодня именно сюда, чтобы послушать родных одесских песен.

И не только послушать!

Половина нетанийских кабацких музыкантов были одесситами! Половина! Если не больше...

Но только один Феликс был в этом городе ресторатором-одесситом, который иногда и устраивал такие вечера «землячества». И еще Генка Калюжный, потомственный музыкант, который был в этом городе тем музыкальным Солнцем, вокруг которого вертелась вся эта музыкальная туска, каким в свое время был в Одессе его отец. Вся «кабацкая элита» всегда стремилась сюда! Ну и, понятное дело, что они, лабухи, искренне любящие свое дело, никогда не могли усидеть на месте, за своим столиком, когда звучали аккорды любимых песен. И всегда в такие вечера получался такой музыкальный «сейшн», что позавидовал бы любой «гала-концерт» – свои знаменитости были и в этой тусне, и лауреаты, и даже победители некогда серьезных музыкальных конкурсов!

Вот и сегодня, в са-амом начале вечера, просто на самой первой песне, к микрофону из-за своего столика выскочила Танюшка и запела томно-блядским голосом:

Какие люди из Одессы «в люди» вышли!Возьми любого – и богат, и знаменит!Но, без сомнения, любого звания выше,Нам наше звание простое – «Одессит»!

А дальше пел уже просто весь зал:

Заявляю это прямо! Лично мне Одесса – мама!Мы по всем приметам с ней родня!Если хочется вам песен – их немало есть в Одессе,Потому шо моя мама вся в меня!..

В общем... «Первое апреля» задался с самого начала. Было весело, дружно, сытно и пьяно.

– ...Привет! – Лина заявилась в бар около половины первого ночи. – Гуляем?

– Кто гуляет, кто работает, – ответил Андрей.

– Под водочку и я умею работать!

И тут же ему стало понятно, что девушка нарывается на скандал и пока просто не знает, как его устроить. Но... Это было всего лишь делом времени и техники – каждый человек профессионал в чем-то. Плохо было то, что ей всегда, по возможности, на такие «мероприятия» нужны были «зрители» – соседи, прохожие, друзья... А сегодня здесь для нее был просто рай! Она даже обернулась по сторонам, обозревая свою будущую «аудиторию», и совершенно подсознательно плотоядно улыбнулась.

– Сегодня праздник, Лина. Люди угощают. Мы работаем.

– Ага! – Она тут же сорвалась на крик. – Типа, когда я пиздячу, шо кобыла, и ношу этим чувырлам пожрать, то я не работаю! Это только ты, бля, мудильник трехфазный, тут работаешь, со своим припиздеканым дружком!

– Лина! – Хорошее настроение улетучилось в одну секунду. – Че те неймется поперек ночи? Тебя сейчас кто трогал? У людей праздник. Не порть вечер, пожалуйста!

– А може, я тоже хочу поприкалываться и попраздновать, а?!

– Ну так, а кто ж против? Сядь за столик. Пообщайся с людьми.

– Де ты тут людей видел?! – Она распалялась с каждой секундой все сильнее и сильнее, а Андрей не мог понять причины этой злости. – Здесь шо, есть с кем пить?! Все нетанийское говно в одном месте всплыло!

– Э-э! Подруга! Прикрой фонтан!

Она все же добилась своего, и ее услышали. Те, кому совсем не следовало бы ее слышать, – в самом дальнем VIP-углу бара, за тремя сдвинутыми «в кучу» столиками собрался весь «цвет» «одесской» израильской братвы.

– А ты его включал, фуфломет?! Сосешь водку, ну и соси дальше!

Как это всегда бывает в ресторанах, когда народ пьет за свои деньги и чувствует себя, по крайней мере, королем своего стола, если не всего зала или города, ему становится обидно, когда его оскорбляют в его «лучших чувствах». Особенно когда это «отмороженные» на всю голову братки. А еще особеннее для них, когда это делает какая-то «мартышка с подносом»!

Из-за стола медленно поднялся «паренек» и, опершись кулаками о стол, уставился тяжелым взглядом на Лину:

– Ты че, коза, гонишь? Ты кому эту парашу базлаешь? Да ты щас сама у всех отсосешь по кругу, «шкура»!!! Фуфло голимое!!!

– Сам ты фуфел дешевый! – Она уже не могла остановиться и совершенно не понимала, куда могут завести ее собственные слова. – Не тебе мне указывать, че сосать! Лучше сходи в парашу и вздрочни по-быстрому, чтобы фуй в пупок не давил!

Она сказала и... тут же, в тот же миг, поняла, что сказала зря... И испугалась собственного языка, но... Слово сказанное – не воробей...

Парень, который «обиделся» на Лину, всегда, вот уже несколько лет, был самым «неудобным» клиентом для любого ресторана. БТР... Да! Его именно так и называли – БТР... «Зацепивший» не понаслышке «первую» Чечню, от рядового до прапорщика(!) в спецназе ВДВ – орден Мужества вам не игрушка, и за «просто так» его никому не давали, – на «гражданке» ушел в братки. И в Нетанию приехал из Москвы в статусе «смотрящего». И вся «элита» воровского бомонда в этом городе ходила под ним. Совершенно непредсказуемый, с напрочь «отъехавшей крышей» после тяжелой контузии, он уже успел сделать «десантирование» на зону «за нанесение тяжких телесных повреждений» пятерым(!) пострадавшим, и освободиться, непонятно как, на половине срока и эмигрировать в Израиль. Витек, как называли его «лица, приближенные к императору», был той миной замедленного действия, которая могла взорваться в любой момент.

БТР сунул руки в карманы и посмотрел на девушку, словно прицелился.

– Сидеть! – рявкнул Андрей во весь голос.

– Чего?! – БТР уже вошел в «штопор». – Кому сидеть?

– Сидеть, «кусок»!!! Я сказал!

– А кто ты здесь такой, капитан?

Сталкивались они однажды... Лбами «на встречных курсах». И помяли друг друга знатно. А потом пили «мировую», рассказывая о себе и о былой службе. После этого БТР не давал «быковать» своим «торпедам» в ресторанах, которые охранял Андрей, – они договорились.

Но сегодня... Сегодня задели его самого.

– Ты знаешь, прапор!

– А эта тупая овца тебе кто? – Он тыкнул указательным пальцем в сторону девушки, у которой от страха глаза стали похожи на два блюдца.

Вот именно сейчас и наступил тот «момент истины», который мог решить многие судьбы. Сейчас от слова Филина зависела, по крайней мере, судьба Лины.

– Это моя жена.

– О как!

От этого его заявления опешили все, кто знал Андрея и всю его предыдущую историю с Линой.

– А оно тебе надо? – БТР сел на свой стул и уставился на Андрея пронзительным взглядом.

– Мне не надо сегодня цирк в «Версале», «кусок»!