Алекс Берн - Сезон охоты на Охотника Страница 26

Довольный очередными успехами в борьбе с преступностью Леха махнул еще стопку и продолжил:

— И часа не прошло, как нагрянул ихний, — в смысле чекистский, — начальник. Мужик такой, обалденно похож на этого… ну как его… актер такой есть, французский…

— Бельмондо! — подсказал Андрей.

— Да нет! — отмахнулся Леха. Ну этот… который в „Фантомасе“…

— Де Фюнес!

— Да нет! Ну, он еще в „Парижских тайнах“ играл! И в этом… про Кончино Кончини… как его замочили местные дворяне…

— Жан Маре? — с внутренней дрожью спросил Андрей.

— Во! Точно! Он самый! Все фотографии какого-то мужика показывал, спрашивал, не видели ли его тем вечером в отделении? Да у нас там народу ошивается, — одних квартирных краж…

— Вот этого мужика он искал? — перебил Андрей и показал фотографию Охотника.

— Нет… погоди… Да точно! Он! Ну, блин, ты даешь! Откуда ты в курсе про этого мужика?

— Да так, профессиональная тайна! — ушел в сторону Андрей. — Давай лучше выпьем за нашу милицию!

— Давай! — охотно согласился Леха и ревниво спросил:

— А ты, никак, думаешь, что наши не смогли бы этого козла в щепки разнести?

— Да конечно, смогли бы! — искренне согласился Андрей. — Какие сомненья! Ну, будем!

В начале двенадцатого Андрей наконец проводил своего гостя до метро и посадил в вагон.

Возвращаясь домой, он анализировал полученную информацию: „Так, что-то не задалось у чекистов! Решили убрать исполнителя? А он тоже не лыком шит! Где он сейчас? Ладно, завтра решу, где его искать! Все равно сейчас башка не соображает!“

Андрей был прав в одном: размышлять и принимать решения надо на трезвую голову. А в другом он был не прав: не зря сказано классиком, что „завтра — ненадежный дар“!

16 августа 1994 года, 21.30.

Лимон договорился встретиться с Эдиком в шашлычной, а сам вернулся в гостиницу „Жемчужина“. Три дня казались ему слишком долгим сроком. У него уже оформился в голове свой план действий.

Через служебный вход он беспрепятственно добрался до вожделенного номера. Ему повезло: в номер как раз привезли ужин и он разглядел Татьяну в халате и с полотенцем в руках. Волосы ее не были мокрыми, и Лимон сделал совершенно логичный вывод, что та собирается перед ужином принять душ.

Выждав минут пять, Лимон без проблем открыл дверь номера и бесшумно вошел. Из ванной не доносился шум воды, и это насторожило Лимона. Он не знал, что Татьяна в этот момент примеряла трусики: не видны ли под платьем нашитые кармашки с деньгами. Впрочем, решение созрело мгновенно, как только Лимон увидел лежавшую на постели сумку. Он схватил сумку, бросил ее в пластиковый пакет и испарился.

В шашлычной он самодовольно протянул пакет Эдику:

— Ну что, та самая?

Эдик открыл сумку, не вынимая из пакета и тихо сказал с презрением и еле сдерживаемой яростью ожидавшему похвалы Лимону:

— Ну ты и дурак! Здесь только паспорт и бабское барахло!

Лицо у Лимона вытянулось. Он вырвал пакет у Эдика, проверил отделения сумки и выругался. Эдик забрал сумку и Лимона и поднялся.

— Ладно, двигай на хазу и жди меня там.

— А ты куда? — забеспокоился Лимон.

— Отдам сумку с документами законной владелице! — спокойно ответил Эдик.

— Да ты ох…ел! — чуть не подавился шашлыком Лимон.

— Все нормально, не дергайся! Скажу, что нашел на тротуаре возле гостиницы.

— А она тебя мусорам сдаст!

Эдик снисходительно похлопал по плечу Лимона и ответил:

— Может, ты и гениальный домушник, но в бабах ни хрена не понимаешь!

— Давай, вали! Завтра я тебе передачу в СИЗО притараню! — не остался в долгу Лимон.

Эдик презрительно усмехнулся и вышел. Уж ему ли бабу не охмурить?!

16 августа 1994 года, 23.00.

Хладов съездил к себе в кабинет, на Лубянку, затем заехал в пивной ресторан „Яма“ и пообедал. Он прокрутил ситуацию в уме не один раз. Адвокат явно имеет выход на достаточно высокие сферы, раз рассчитывает, что его безвестный собеседник сможет прикрыть его от ФСК. Ну, не прикрыть, но в любом случае своего покровителя Адвокат боится больше, чем ФСК! Где назначена встреча? Когда Адвокат на нее пойдет?

При последней мысли Хладов вдруг ощутил волну предчувствия, перерастающую в вал уверенности. Он позвонил по мобильнику командиру группы, сосредоточенной у офиса Баранова, и спросил:

— Это Первый! Как обстановка?

— Без изменений. Внутри один охранник. Оба входа под наблюдением.

— Приступайте к варианту „Дельта“! — приказал Хладов. — Я здесь на связи.

Он заказал еще пива, закурил папиросу и погрузился в ожидание. Какая-то девица попыталась игриво присесть рядом, но Хладов так посмотрел на нее сквозь папиросный дым, что та немедленно ретировалась.

Вариант „Дельта“ предусматривал силовое проникновение на объект под видом ОМОНа с „мягкой“ нейтрализацией охраны и быстрым „изъятием“ объекта и необходимых материалов. Поскольку дело было щекотливое, а просто говоря, откровенно противозаконное, то

Хладов привлек к работе пятерых специалистов из резерва.

Командир группы, бывший „каскадовец“, известный под позывным „Стержень“, а ныне сотрудник одного из ЧОПов, немедленно приступил к проведению операции. Оставив двоих у центрального входа, Стержень с остальными боевиками в масках, одетыми в камуфляж с надписью „ОМОН“, подорвал пластитом дверь запасного выхода и ворвался в офис. В коридоре первого этажа положили растерявшегося охранника на пол, приковав наручниками к перилам и, не теряя времени, бросились в кабинет Адвоката.

Запиликал звонок мобильника. Хладов нетерпеливо бросил в трубку:

— Здесь Первый.

— Объекта на месте нет, работаем по документам! — доложил Стержень. Он привык работать с симплексными радиостанциями и поэтому добавил по привычке:

— Как поняли? Прием.

Хладов понял, что птичка улизнула из клетки. Надо бы понять как, но сейчас следует потрясти бумаги. Кабинет Адвоката украшали два сейфа, добротная продукция отечественной фирмы: один — „Афродита“, высшей степени защиты, игриво-экстравагантный (с дверцей в форме женской фигуры, кодовыми дисками в форме грудей и треугольной ручкой на причинном месте); второй — маленький скрытый несгораемый шкаф, вделанный в стену за эстампом с гравюрой Тракайского замка.

— Понял, бл…! А ты понял, что в твоем распоряжении четыре минуты осталось? Работай! И установи, как ушел объект!

Стержень дал знак бойцам, показал три растопыренных пальца, — дескать, три минуты осталось. Один направился к „Афродите“, другой сбросил на пол эстамп — Тракайский замок скрылся за паутиной трещин. Сам Стержень обследовал комнату отдыха и без труда за стенкой шкафа купе обнаружил скрытую дверь, о чем немедленно доложил Хладову.

— Пройдете этим проходом! — приказал Хладов. — И вообще, давайте закругляйтесь, — мне только варианта „Эпсилон“ не хватало.

Вариант „Эпсилон“ предусматривал действия на случай, если милиция появится раньше, чем Стержень со своей группой сумеет отойти. Но Стержень укладывался в норматив. Дверь легко открылась после двух выстрелов в замок. Тем временем у „Афродиты“ направленными взрывами специально сконструированных кумулятивных зарядов снесли ригеля, а стенной несгораемый ящик был выломан из стены пиротехническим домкратом.

— Все, уходим! — скомандовал Стержень. В комнату отдыха ввалились бойцы. Им было очень легко: они тащили пиродомкрат, кронштейн крепления кумулятивных зарядов (Хладов велел не оставлять никаких технических средств, дабы не вывести милицию на Контору) и стенной несгораемый шкаф.

Когда группа Стержня спускалась по лестнице потайного хода, появилась первая машина ПМГ, подкатившая на место взрыва. Потайной ход вывел Стержня в подсобку расположенного в примыкающем здании круглосуточного продуктового магазинчика. Криком „Морды в пол, ОМОН работает!“ Стержень уложил на пол двух продавцов и трех посетителей. Он приподнял за волосы одного продавца и отрывисто приказал:

— Хозяин, директор: имена, адреса, — быстро!

— Хозяина не знаю, — кривясь от боли, простонал продавец. — Директор Сергеев Иван Павлович, живет где-то на Ленинском, но я знаю только домашний телефон…

Через минуту Стержень со своей группой уже мчался на джипе по ночной Москве и докладывал итоги операции.

— Дуй на Ленинский и вытряси из директора все об Адвокате! — приказал Хладов. — Да, и создайте впечатление, что вы — обычные беспредельщики. Ясно?

— Вас понял, конец связи, — ответил Стержень.

17 августа 1994 года, 00.30.

Андрей вернулся домой и бухнулся в постель, сразу забывшись тяжелым густым хмельным сном.

А что в это время делал властитель его дум — Охотник?

Он тоже спал. Правда, не у себя дома, а в подсобке ресторана „Тропикаль“, на старом диване. Спал он глубоким сном, без сновидений. Потому что утром его ждали много дел.