Сергей Зверев - Батяня. Ответный ход Страница 27

Девушка находилась здесь уже целых пять часов и никак не могла найти себе места, ходила от стенки к стенке. Уставшая и выбитая из сил, она наконец присела на край кровати, чтобы хоть немного передохнуть. Ей казалось, что стоит устроиться поудобней — основательнее, и ее уже никогда отсюда не выпустят.

— Выпустите меня! — в отчаянии закричала Маша.

Но охранник за дверью не обращал никакого внимания на просьбы девушки. Его задачей было сторожить, а не прислушиваться к пленникам.

— Ублюдки.

Маша прикрыла лицо руками и заплакала. Привыкшая к комфорту и хорошему обращению, Маша не могла свыкнуться с мыслью, что она находится в этой вонючей дыре. Она все еще тешила себя надеждой, что все случившееся — недоразумение, страшный сон, который вот-вот должен окончиться, и она вновь проснется в своей огромной мягкой постели, в комнате, заставленной сверху донизу мягкими игрушками.

Протерев заплаканные глаза, Маша поднялась с кровати и подошла к окну. На дворе еще было темно, и рассмотреть что-либо на улице было сложно, прожектора освещали территорию за забором, а не двор. Однако девушка все-таки заметила пару странных двигающихся угольков. Когда ее глаза чуть привыкли к темноте, она поняла, что это двое корейцев курят возле машины.

«Почему я здесь нахожусь?»

Маша все еще пыталась понять, что же с ней произошло. Но в ее маленькой головке не мог уложиться ужас, происшедший на поляне. Сначала появились корейцы, потом Витя…

«В чем он виноват? Зачем?» — безудержно повторяла про себя девушка.

«Может, они думали, что в машине мой дед, но почему тогда Виктор так свободно говорил с тем корейцем, словно знал его давно?»

Вопросов была куча, а ответов на них Маша не знала. Как не знала и того, где она сейчас находится.

— Ничего, мой дед во всем разберется и обязательно освободит меня, — сжав руки в кулачки, она принялась стучать в стену.

В коридоре послышались шаги, в некоторых окнах загорелся свет. Девушка подошла к двери, вслушиваясь в голоса, но, кроме корейской речи, она ничего не услышала.

— Что происходит?

Послышался звук работающего двигателя, девушка бросилась к окошку. К «УАЗу» подбежали четверо корейцев. Маша успела разглядеть, что двое из них тащат с собой что-то большое, но понять, что именно, она не смогла. Машина тронулась с места и покатила к воротам.

Девушка отошла от окна и вновь приникла к двери. Шаги и голоса прекратились, теперь можно было слышать только журчание воды, сочившейся из-под крана в туалете, расположенного в дальнем конце коридора.

Несколько выстрелов, а потом и взрыв, прогремевший за окном, сильно напугали девушку. Удар был такой силы, что ей показалось, будто кто-то сильно хлопнул ей по ушам. Маша просунула голову в проем между прутьями. Несколько вооруженных автоматами корейцев бежали к воротам.

— Может, дед со своей охраной приехал, — как-то неуверенно произнесла Маша.

Дверная ручка дернулась, щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и в комнату зашел охранник. В одной руке он держал еду, а в другой автомат. Поставив тарелку на стул, вышел, ничего не объясняя.

— Скотина, — сквозь зубы произнесла девушка.

Маша приблизилась к тарелке и посмотрела на ее содержимое. К горлу неотвратимо подкатил комок тошноты. Что бы ей ни принесли, все бы вызвало отвращение.

— С самого детства кашу ненавижу, — схватив тарелку, девушка швырнула ее в стену.

Жестяная тарелка со звоном ударилась о перегородку, горячая вязкая каша медленно поползла по доскам, стекая прямо на кровать.

Дверь вновь открылась, но вместо охранника на пороге стоял пилот из «Ростехвооружения» Пожарский. Он не спеша прошел в глубь комнаты и присел на стул, закинув ногу на ногу. В его руке появилась пачка сигарет. Щелкнув зажигалкой, он выпустил идеально ровное кольцо дыма. Пилот бросил взгляд на стену и, заметив пятно, оставшееся от каши, улыбнулся.

— А ты буйная.

— Да пошел ты…

— Остынь, я не хочу причинять тебе зла, — пилот стряхнул пепел, — притом, что мы с тобой уже познакомились.

— Урод, — Маша вжалась в угол комнаты, будто напротив нее сидел сам дьявол.

— Не хочешь? Мне бы с тобой понравилось. Никогда еще не трахался с такой молоденькой.

— Только подойди, и ты останешься без своего достоинства.

— Напугала. — Пилот засмеялся, давая понять девушке, что ее угрозы для него — лишь пустой звук.

Маша еще больше вжалась в угол. Но сдаваться она не собиралась: выставив вперед руки, продемонстрировала пилоту свои ногти.

— Исцарапаю всего, — предупредила девушка.

— Курить хочешь? — Пилот совершенно не реагировал на выходки Ставропольской-младшей.

Он метнул к ее ногам пачку сигарет, после чего перебросил ей и зажигалку. Маша не знала, что и делать, курить хотелось, но Пожарский только что угрожал ее изнасиловать, а теперь предлагает сигареты, словно они лучшие знакомые. Девушка подняла с пола серебряную, с выгравированной на корпусе готической надписью зажигалку.

— Ты не станешь меня трогать? — Маша прикурила сигарету и по привычке засунула зажигалку в передний карман джинсов.

— Смотря, как ты будешь себя вести, — загадочно произнес пилот.

Девушка почувствовала себя в относительной безопасности, если можно так назвать плен.

— Что случилось?

— Ты о чем? — удивился пилот.

— На улице что-то взорвалось…

— Тебе необязательно все знать, — прервал ее пилот.

Маша закашлялась и бросила сигарету в пустую тарелку. По ее телу пробежал холодок.

— Это был мой дед? Ведь это он приехал меня вызволять?

— Я же сказал — тебе необязательно знать, что там произошло.

— Вы его убили?

Пилот чуть сузил глаза, обеспокоился. Его голос дрогнул, как у школьника, признающегося в любви однокласснице.

— С ним все в порядке.

— Что ты с ним сделал? — в истерике заорала девушка.

— Ничего. — Голос пилота звучал неискренне.

— Где мой дедушка?

— Да заткнись ты.

Испытатель поднялся и шагнул к двери, он больше не мог выносить вопросы девушки, они давили на психику.

— Ответь. — Маша вскочила на ноги.

— Лучше не лезь, — в знак предупреждения Пожарский оттолкнул от себя девушку.

— Сейчас ты мне все расскажешь, — не унималась Маша.

Терпение испытателя кончилось: развернувшись, он отвесил девушке увесистую пощечину. Маша отшатнулась и, потеряв равновесие, рухнула на кровать.

— Где он?

Пилот ничего не ответил. Хлопнув дверью, он вышел в коридор, оставив девушку наедине с ее справедливыми подозрениями.

Ветер, пришедший с моря и разбушевавшийся в тайге, принес с собой сильнейший снегопад. Служащие вертолетной части расчищали лопатами подножия огромных радаров. Подполковник Еремов, принявший в свои руки командование частью после гибели командира вертолетной части, стоял на крыльце штаба. Укрывшись от снегопада под бетонным навесом, он не спеша потягивал кубинскую сигару, подаренную ему бизнесменом Ставропольским.

— Погода совсем ни к черту, — из штаба вышел молодой лейтенант, — шифрограмма из штаба округа.

— Бывает и похуже. — Подполковник загасил сигару и спрятал ее в алюминиевый футляр, плотно завернув крышку. — Что слышно от поисковиков? — подполковник просматривал расшифровку.

— Кроме разводов масла на озере, ничего нового не обнаружено, — сухо произнес лейтенант.

— Значит, комиссия по расследованию крушения уже сформирована?

— Так точно.

Еремов с сочувствием посмотрел на солдат, разгребающих фанерными лопатами снег, и вернулся в штаб. Стряхнув с козырька фуражки налипшие снежинки, он уже собрался зайти в свой кабинет.

— Это ж надо так влипнуть, — неожиданно со спины к нему подошел один из представителей «Ростехвооружения».

Подполковник с неприязнью взглянул на его осунувшееся и опухшее от попоек лицо. Московским гостям он не сильно радовался, потому что те задирали нос при любом удобном случае, чувствуя свое превосходство над такими, как он, — простыми офицерами, служившими на периферии.

— Что поделаешь, товарищ полковник? — С московским гостем Еремов все же говорил вежливо, опасаясь его должностного положения, хотя внутри искренне ненавидел его и даже где-то презирал.

— Смотри, подполковник. Сейчас за все отвечаешь ты и генерал из штаба округа.

«Вот бы ты заткнулся», — подумал про себя подполковник. Спас его лейтенант:

— Товарищ подполковник, генерал приехал.

Выдавив улыбку, Еремов произнес как можно мягче:

— Извините, товарищ полковник, но мне пора.

На улице командира уже поджидал генерал. Его лицо могло сказать Еремову о многом: круги под глазами, впавшие щеки и выступающие из-под них скулы. Бледный и невыспавшийся, он все равно держал спину прямо, глаза смотрели уверенно.