Павел Захаров - Общий враг Страница 27

– А ведь его предложение, Надя, не лишено смысла, – кивнул оператор. – Картинка может получиться любопытной. Процитирую Вергилия: «Capre viam et susceptum perfice munus!», что в переводе значит «Иди своим путем и сверши начатое!»

– Точно. Суспектум… этот… Мунус. Это что, латынь?

– Ага. Леонид у нас ходячая энциклопедия крылатых фраз и выражений. В общем, вы все согласны, да?

– Мы нацепим приборы ночного видения и будем обсуждать… – подхватил мысль Родион, – будем обсуждать… а что мы будем обсуждать?

– Ты всегда меня понимал, братец, – Павел похлопал Родиона по плечу, – слушай, ну неужели два брата, неожиданно встретившиеся в Ираке, не найдут темы для беседы? А пустишь меня за пулемет?

– Все бы тебе пулемет… Это ты у Реяса спросишь.

– А ведь я спрошу!

– Вы с ним подружитесь.

– А он такой же ненормальный.

Загнать машину в старый ангар Бойченко успел, как и собирался, еще до наступления темноты. Старая фабрика казалась абсолютно пустой. Собственно, она таковой и была. Сергей заглушил мотор. После того, как погасли фары, Сергея окружила темнота. Если на улице еще можно было что-то увидеть, то внутри пустующего цеха было темно, хоть глаз коли. Сергей моментально нацепил на лоб прибор ночного видения и огляделся. Темнота сдалась и отступила. Окружающее пространство окрасилось в приятный зеленый цвет.

– Изумрудный, твою мать, город… – процедил сквозь зубы Сергей.

Сейчас он был на взводе – к нему вернулась хорошая, как он ее называл, злость. Сергей просидел без движения и в полной тишине около тридцати минут – вокруг была все та же зеленая пелена. Ничего не происходило. Его появление никого не потревожило. Ничье появление не тревожило его. Звуки, которые иногда доносились до него, не беспокоили – обычный аутичный шепот больших пустых помещений… Если бы источником звука были люди, Бойченко это сразу бы определил, а пока что его соседи – бездомная собака и десяток-другой крыс, бегающих в поисках еды. Сергей выбрался из машины и, стараясь двигаться бесшумно, обследовал помещения, ставшие его временным пристанищем. Проходя мимо окна, он глянул на возвышающийся над улицей силуэт трубы. Сегодня он заберется на нее и изучит состояние дел в бункере. По крайней мере – получит ответ на принципиальный вопрос: занят бункер или свободен. Стараясь не шуметь и замирая после каждого шага, Сергей выбрался из ангара. Все по-прежнему было тихо. Расчет удался – фабрика действительно пустовала. Бойченко рассудил, что вряд ли ему стоит ждать неожиданных гостей ночью. Если бы местные жители хотели распотрошить предприятие, то они уже это сделали. А если что-то и осталось, что можно вынести, то мародеры появятся только днем… Несмотря на этот обнадеживающий вывод, осторожность, аккуратность и сосредоточенность – вот на чем сконцентрировался Бойченко. Прибор ночного видения давал отчетливую картинку, но несколько сужал поле зрения, приходилось чаще крутить головой…

Бойченко добрался до трубы. Массивное основание трубы составляли бетонные блоки. На высоте метров трех труба становилась красной, так как далее шел кирпич. Несмотря на то что в некоторых местах в теле трубы зияли провалы, кирпичи вывалились – то ли от некачественной укладки, то ли это были следы попаданий, постройка выглядела крепкой и основательной. Сергей тщательно обследовал состояние стальных прутьев лестницы, постаравшись запомнить, где находились самые кривые и ненадежные из них, где их вообще не было. Он не мог допустить сюрпризов в виде отсутствия ступеньки или еще чего-нибудь в этом роде. Четыре пролета лестницы произвели на него положительное впечатление. Несомненным плюсом был и тот факт, что лестница находилась с той стороны трубы, которая не была видна со стороны бункера… Увидеть объект можно было, только немного высунувшись из-за стены, – этого было достаточно. Сергей поборол желание забраться на трубу прямо сейчас. Он рассудил таким образом: если бункер занят американцами, то именно эта труба как самая высокая точка на местности будет находиться под неусыпным наблюдением. Да что там – она будет немедленно снесена! По крайней мере он поступил бы именно так. То, что труба прочно стояла на своем основании, придало Сергею уверенности в своих силах и увеличивало шансы на успех. Он посмотрел в ту сторону, где должен был находиться бункер. Отсюда его не было видно, конечно… Раз трубу не снесли, значит, бункер пуст. Такой вывод грел душу. Тем не менее, торопиться не следовало. Тем же путем, наступая на свои же следы, Бойченко вернулся к машине. Восхождение он назначил на четыре часа утра. Если бункер занят американцами… да хоть кем! …то даже самая внимательная охрана будет находиться в полудремотном состоянии. К тому же не только труба может представлять угрозу. До нее от бункера не менее двухсот двадцати – двухсот пятидесяти метров. Крыши домов, находящихся рядом с бункером, как потенциальные огневые точки должны больше волновать охрану, чем старая фабричная постройка, на которую ни пулемет не затащить, ни снайпера посадить… Еще Бойченко подумал так: если бы в бункере сидели американцы, то они, если и отказались от сноса трубы, то наверняка придумали бы, как использовать ее в своих целях. Повесили бы системы связи и наблюдения. Но труба была чиста. На ее кирпичных боках не висело никаких непонятных конструкций и предметов, которые могли бы «рассказать» о том, как старая труба используется армией США. Да будь так, подходы были бы заминированы. Бойченко же самым внимательным образом смотрел под ноги и вокруг себя в поисках следов активности. Признаков установки сигнальных или противопехотных мин, датчиков и прочих технических средств обнаружения он не заметил. Все было пусто. В противном случае его присутствие уже было бы обнаружено.

Сергей с легким щелчком закрыл дверь машины и приготовился немного вздремнуть. Взведенный, но поставленный на предохранитель пистолет он удобно пристроил под рукой.

– Спите, жители Багдада… В Багдаде все спокойно…

Багдад. 22 июня 2006 года

– Ы-ы-ы-ы-а-а-а… – Павел потянулся и потер ладонями лицо, – не помню, когда последний раз вставал в такую рань… Какая у нас сейчас разница с Москвой?

– Один час, – несмотря на то что часы показывали четыре пятнадцать утра, Родька был сосредоточен и деловит, – не выспался?

Он сидел на водительском месте «Хаммера», полностью упакованный, – каска, бронежилет с торчащими из карманов магазинами.

– Я почти сутки в Ираке… И уже столько всего случилось! – Павел стал загибать пальцы, – разозлил иракского охранника в аэропорту, потом разозлил Бойченко, попал под обстрел на шоссе, лишился фотоаппарата… Что еще… Вроде ничего не забыл?

Последний вопрос был задан красному светодиоду – индикатору на корпусе маленькой видеокамеры, которую Павел установил внутри салона под лобовым стеклом.

– Насыщенно у тебя прошли эти сутки… – улыбнулся Родион, – а Бойченко – это кто?

– Сергей Бойченко – это такой суровый дядька, которого к нам приставили как охранника. Вроде бы официально, но он почему-то нас только до консульства сопроводил.

– А должен был…

– А должен был сюда вместе с нами, тут вместе с нами и обратно вместе с нами…

– И тебе это кажется странным? – Родион посмотрел на брата, – Что его сюда не пустили?

– Угу. Я Лёне… Ну, оператору… говорю – что-то не срастается.

– А он что?

– А он рукой машет. И на латыни что-то отвечает.

– А Надя?

– Надя на меня вообще, как на сумасшедшего, посмотрела. Даже слушать не стала.

– Да ладно, Павлон, фигня это. Мне вообще все, что я вижу вокруг, как оказался на войне, кажется странным. Мое «странное» гораздо «страннее» твоего. Настолько «страннее», что уже стало нормой… Ничему не удивляюсь.

– Ну, может быть… Но все равно не понимаю, почему, если местная администрация не пустила Бойченко, консульство не дало нам нового, из числа сотрудников…

– А ты не гадай, а у него спроси.

– Пожалуй, так и сделаю.

– Hey, Reyas…

– What? – отозвался сверху пулеметчик, присутствующий в салоне нижней частью тела.

– Yesterday was a good day.

– Yap…

– Что ты ему сказал? Хороший день?

– Точно. «Вчера был хороший день». Это у нас такой… ритуал, что ли. Дежурная фраза.