Чингиз Абдуллаев - Казначей Страница 27

Татьяна видела, в каком он состоянии, и часто спрашивала, что именно его волнует. Но он привык хранить свою тайну, поэтому никогда ничего не рассказывал ей, не позволяя себе даже намекнуть на близость к «Бакинскому Другу», имя которого тоже стало появляться на страницах газет. Теперь уже не существовало никаких табу. Середина девяностых была настоящей вольницей для преступного мира, своего рода высшей точкой его развития. Бандиты убивали не понравившихся им людей на улицах, могли забрать с собой любую симпатичную женщину, угнать любой автомобиль, выгнать всех посетителей ресторана на улицу. Это было время «малиновых пиджаков», когда наглые, сытые и самодовольные «быки» правили бал. Они считали, что их время пришло навсегда. Они полагали, что теперь и здесь они могут заявить о себе как о настоящих хозяевах жизни.

Если бы кто-нибудь предсказал им их будущее, то это наверняка бы их удивило и не понравилось многим из них. Почти все они будут перебиты в результате страшных бандитских разборок. Оставшихся будут безжалостно добивать специально созданные подразделения офицеров МВД и ФСБ. К концу девяностых крупные бандитские сообщества распадутся на более мелкие группировки. А с началом нового века власть поставит своей целью полное вытеснение мафии из политики и экономики. В течение пяти-шести лет цель будет достигнута. Бандитов оттеснят от основных денежных потоков, уберут с крупных промышленных предприятий, изгонят из финансовых структур. Им оставят привычный криминальный бизнес – наркотики, контрабанда, грабежи, угоны автомобилей. Но это будет только через десять лет. А пока Анатолий Гудниченко читал сообщения о новых бандитских разборках, каждый раз с ужасом ожидая увидеть знакомое лицо или прочесть что-нибудь подобное про свой банк.

Через некоторое время начались неприятности и у известного артиста. Его тоже пытались убить. В газетах открыто намекали на его связи с преступным миром. Артист был не просто известный, но всенародно любимый, однако бороться с подобной волной слухов не смог. Они нарастали как снежный ком. Некоторые журналисты начали требовать проведения специального расследования. Многие страны стали отказывать известному артисту в визах, подозревая его в связях с криминалом.

Именно в эти дни Анатолию позвонил «Бакинский Друг». Он тоже волновался. Разборки между различными криминальными структурами привели к большим потерям внутри преступного сообщества и, как следствие, били по их бизнесу.

– Ты видишь, что творится? – прохрипел старик. Ему было уже много лет.

– Читаю газеты, смотрю телевизор, – ответил Анатолий. – Это просто ужас. Начинаю думать, что лучше спрятать жену с сыном где-нибудь на Западе.

– Только сам не вздумай уезжать, – напомнил позвонивший.

– Сам не уеду. Куда я от вас денусь?

– У меня к тебе большая личная просьба, – сказал «Бакинский Друг». – Нужно будет выдать одному моему родственнику пять миллионов долларов. Из наших денег. Ты меня понимаешь?

– Пожалуйста. В любое время. Это ваши деньги.

– Нет, ты меня не понял. Я знаю, что это наши деньги. Но когда будешь составлять отчет, не показывай эту сумму. Ты ее нигде не должен учитывать. Для вашего банка пять миллионов сейчас – не такие большие деньги. А моему родственнику они нужны для завершения сделки.

– Вы же говорите, чтобы я выдал их из ваших денег. А как я могу их не учитывать?

– Значит, выдашь из своих, – разозлился «Бакинский Друг». – Я думал, что ты уже должен научиться меня понимать. Дашь пять миллионов и нигде их не будешь отмечать. Ни у себя, ни в наших отчетах. А через год он вернет тебе шесть. Двадцать процентов получишь. По-моему, королевская цена. Что тебе еще нужно?

– Ничего. Я все понял. Пусть придет ко мне от вашего имени. Я все сделаю, как вы сказали.

– Спасибо. Я знал, что могу на тебя положиться, – устало сказал старик. – И еще одна небольшая просьба. Не просьба даже, а пожелание. Мы сейчас ищем одного человека. Его выпустили из лагеря два месяца назад по нашему недосмотру. Он должен был сидеть в Узбекистане еще шесть лет и умереть в лагере. Его посадили туда в девяносто первом. Он тогда получил пятнадцать лет и должен был все время оставаться в колонии. Но он вышел на свободу. Джолджас Рахимов, запомни это имя.

– Джолджас? – оживился Анатолий. – Похоже на западное имя. Такое красивое.

– Ничего красивого, – зло перебил его «Бакинский Друг», – обычное восточное имя. Ты учти, что я не просто так тебе позвонил. Он очень опасный человек. Если он попытается на тебя выйти или каким-то образом связаться с тобой или ты случайно услышишь его имя, то сразу сообщи мне об этом. Ты меня понимаешь?

– Понимаю. Но почему я должен бояться этого неизвестного мне Джолджаса?

– Он знает о тебе и твоем отце то, что никто не должен знать. Поэтому он должен был навсегда остаться в лагере. Но распалась страна, а он остался там, в Узбекистане. Врачи нашли его больным, и комиссия выпустила его на свободу. Может быть, мы ошибаемся, и этот человек не появится в Москве. А может, он уже здесь и будет искать тебя. Тебе нужно только позвонить мне. Ты понимаешь?

– Конечно, понимаю.

– Твой бывший полковник КГБ должен обратить внимание на твою охрану. Мне не нравятся эти двое глупых ребят, которые тебя повсюду сопровождают. Они не очень надежная охрана.

– Оба бывшие омоновцы. Считаются надежными.

– Нет. У них глупые лица. Возьми других, более смышленых. Или хочешь, я пришлю к тебе своих?

– Нет, – быстрее, чем положено, ответил Анатолий. На какую-то долю секунды быстрее, чем нужно. И понявший его мотивы старик зло расхохотался.

– Боишься, – хрипло сказал он, – все еще не доверяешь. Ну и правильно делаешь. Ничего страшного. Найди себе сам достойных людей. Ты думаешь, я пришлю к тебе своих «шестерок», чтобы они за тобой следили? Мы не такие дураки, как ты иногда считаешь. За тобой следят каждую секунду, каждое мгновение. Ты еще только думаешь, а мы уже знаем, о чем ты думаешь. И никого я тебе не дам, если сам не попросишь. Но найди себе достойных телохранителей.

– Обязательно, – сказал он, с трудом сдерживаясь, чтобы не выругаться за свой промах.

– И не забудь, что я тебе сказал, – напомнил старик.

– Про пять миллионов? Выдадим, конечно.

– Нет, – зло перебил его позвонивший, – про Джолджаса Рахимова. Если даже во сне он к тебе явится, то и тогда сообщи мне. Я его из твоего сна тоже достану.

Он положил трубку, не прощаясь.

«Интересно, чем этот Джолджас так ему насолил», – подумал Анатолий. А пять миллионов нужно будет списать. Но не указывать их в ежегодном отчете, который он посылал «Бакинскому Другу». Черт побери, выходит, что и позвонивший ему мафиози нечист на руку и решил воспользоваться ситуацией, чтобы прокрутить пять миллионов из воровского общака. Из тех денег, которые они с общего согласия положили в банк. Вот мерзавцы! Собственно, это не его дело. Пусть делают что хотят.

На следующий день в банке появился этот «родственник» с замашками базарного торговца, который и получил пять миллионов долларов. Прошло еще две недели. Анатолий забыл о состоявшемся разговоре, ежедневная суета требовала его внимания, но в тот вечер все произошло слишком быстро. Сначала пришел Парин, который сообщил, что их снова будут проверять. Затем появились представители Министерства финансов. Вечером позвонил «Бакинский Друг», который сообщил, что, возможно, понадобится еще полмиллиона. Это окончательно разозлило банкира.

– У меня здесь не печатный станок, чтобы выдавать столько денег! – крикнул он. – Я банкир и должен работать с деньгами, а не раздавать их направо и налево. Неужели вы не понимаете, что я не могу вот так просто брать с оборота деньги и выдавать их первому встречному? Тем более без процентов и необходимого обеспечения. Мы разорим, к черту, наш банк.

– Ладно, – примиряюще сказал «Бакинский Друг», осознавая, что несколько перегнул палку, – не кричи. Попытаемся обойтись без этих денег. Посмотрим. А ты не забывай, что это не только твой банк. Это еще и мой банк. И не забывай, что я говорил тебе про Рахимова. Он еще не появлялся?

– Нет.

Анатолий бросил трубку и долго сидел раздраженный, пытаясь собраться с мыслями и не отвечая на телефонные звонки.

Вечером он приехал домой. Татьяна сообщила ему, что ребенок болеет. Его назвали Андреем, в честь отца Анатолия. Так предложила сама Татьяна. Всем нравилось это имя. И ее матери, и его. И все были довольны, кроме самого Анатолия. Ему не хотелось называть именем своего отца сына. Он всегда помнил, какую страшную тайну унес отец с собой в могилу. И поэтому он старался не называть сына Андреем, придумывая ему различные смешные прозвища.

Врач сделала ребенку укол и уехала в девятом часу вечера. Ребенок заснул. К этому времени из дома ушла и няня. Он прошел в свой кабинет, включил телевизор. Появилась Татьяна. Она села рядом с ним на диван.