Андрей Воронин - Сквозь огонь и воду Страница 27

– Я не один приехал.

– С братьями?

– Нет.

Услышав это, Отар потерял всякий интерес к людям, прибывшим с Давидом.

Деньги затащили в прохладный погреб, вырубленный в скале. В отдельных нишах размещались продукты, консервы, мука, картошка.

– Сюда, – распорядился Давид. Вдвоем со Шпитом они забросили мешки на сколоченную из жердей полку.

Давид, присев на корточки, сложил стопкой на полу десять пачек, не испачканных в крови.

– Это тебе. Садко.

Рядом высились еще две такие же стопки – для Шпита и Лебедя.

– Себе я тоже беру сто тысяч.

– Сколько всего осталось?

– Считай.

Шпит хоть и доверял Давиду, но все же пересчитал остающиеся пачки, все до единой.

– Еще по десять возьмем, – с придыханием сказал он, раздавая тугие пачки долларов. – Брату денег дай.

– Они ему ни к чему, – ответил Давид.

– Странные вы люди…

– Это он странный. Я – такой же, как все. Мешки на полке и автоматы с неиспользованными рожками завернули в брезент, для надежности скололи края полотнища стальной проволокой и загнули концы ржавыми плоскогубцами.

– Теперь возвращаемся в дом все вместе, – предложил Давид.

Отар посмотрел на слегка знакомого ему Шпита и на двух его спутников. Русские ему не понравились. Но если их привел в дом брат, значит, так нужно.

– Слушай и запоминай, – Давид смотрел прямо в глаза Отару, – то, что мы спрятали, очень важно. Будут приходить люди, спрашивать. Говори: ничего не знаю. Меня ты не видел. Я был у Тосо в Сочи. Их троих ты вообще никогда в жизни не видел. Не знаешь о них ничего.

Отар кивнул.

– Как скажешь.

– А теперь самое главное. Отдать то, что мы спрятали, ты можешь только нам четверым, когда мы придем вместе.

– Или когда ты точно будешь знать, – вставил Шпит, – что один из нас мертв.

– Как скажете, мне все равно.

– Вернуться мы можем через день, через неделю, через месяц, через год, – продолжал Давид. – Никого не подпускай к тому, что спрятано в брезенте.

Садко только сейчас в неверном освещении рассмотрел, что стоит на полке. Поняв, что это человеческие головы, одна женская, другая мужская, он поежился. Всякого навидался бандит в своей жизни: и крови, и мертвецов. Но чтобы засушивать головы в доме, где живешь, такое видел впервые.

– Надеюсь, он не сумасшедший, – прошептал Садко на ухо Лебедю.

– Шпит знает, что делает, – Лебедь всецело доверял главарю бандитов. – Деньги он не меньше нашего любит.

– Смотри, чтобы нас не кинули.

– Из-под земли достанем…

Шпит примерно представлял, о чем шепчутся Лебедь и Садко. Он наперед знал, что добром ограбление не кончится. Большие деньги разводят людей. Чем больше денег, тем сильнее вскипает в душе ненависть к подельникам.

– Пошли, мы отдали имущество в надежные руки, – Давид коротко кивнул брату и, не оглядываясь, вышел во двор.

Пачки долларов оттягивали карманы. Шутка ли, сто десять тысяч! Таких денег Давид отродясь в руках не держал. Самое большое, чем ему приходилось расплачиваться за один раз, это пятьюдесятью тысячами.

– Как в Россию возвращаться будем?

– На границе у меня все схвачено, – Шпит сам сел за руль. – Только пистолеты в тайник спрячем.

Не доезжая до границы десяти километров, мужчины вышли из машины. Садко открутил запаску, укрепленную снаружи. Внутри диска имелось отверстие, специально приспособленное для хранения пистолетов и патронов.

– Сюда, ребята, кладите. Потом, надеюсь, каждый сам свою пушку узнает.

Два “Макарова” и два ТТ легли в нишу, сверху Садко напихал ветоши, чтобы не бренчали.

– Пистолет вроде женщины, – сказал Лебедь. – Я свой на ощупь узнать могу среди десятка одинаковых. Не знаю как, не знаю почему, но чувствую.

– Тебе бы поэтом быть, – усмехнулся Шпит.

– Я в школе стихи писал, даже сочинение по Некрасову написал стихами, – расплылся в улыбке Лебедь.

– Пятерку получил за него?

– Мне учительница – дура: двойку за него поставила.

– Наверное, ошибок много было…

– Разве в ошибках дело? Если от души пишешь…

На границе УАЗ пропустили без очереди. Шпит всех привез к себе домой.

– Кормежка и выпивка за мой счет. И еще – бесплатный совет: без предупреждения дом не покидать. Я должен знать, кто, куда и зачем уходит.

Садко и Лебедь переглянулись, затем оба согласно кивнули. Шпит говорил дело. Зачем зря волновать приятелей, если на карту поставлены огромные деньги…

– Ты, Давид, человек вольный, тебе я приказывать не могу. Хочешь, живи отдельно, хочешь – с нами. Я тебе позже помогу деньги за границу переправить. Потом и сам уедешь. Главное, сейчас пару месячишков переждать. Чтобы менты перестали волну гнать.

– Шпит, постарайся узнать, почему в машине вместо русских денег доллары оказались.

– Я на этот счет ни одного слова не пророню, потому что мне кажется, владельцы про доллары даже не заикнутся.

– Мне часа на четыре в город надо, – Давид посмотрел на циферблат часов.

– Зачем?

– Баксы сдать и с девушкой встретиться. Шпит рассмеялся.

– Девушку и я тебе могу найти.

– Мне по делу с ней встретиться надо.

– Что ж, я говорил, ты человек вольный, но смотри, через четыре часа будь у меня дома. А не то вмиг отыщем, не вздумай дернуть.

– На этот счет не сомневайся. Где у тебя можно деньги положить?

– Комнату я тебе выделю, а деньги в тумбочке сложишь. Никто к ним не притронется. Мой дом и для бандитов, и для ментов – святое место.

– Тогда положи их в тумбочку сам, я спешу. Давид бросил пачки долларов на стол, вытащил из верхней десять банкнот и, переложив их пополам, сунул в карман.

– Без глупостей, – напомнил Шпит.

– Надоел ты мне.

В гараже Давид вытащил свой пистолет, проверил обойму и пешком двинулся в город. Хотелось немного выпить, перекусить, поглазеть на женщин. Чем ближе к центру, тем больше становилось красивых девушек, тем меньше спешили прохожие.

«Куда спешить на отдыхе?»

Давид тоже “сбавил ход”. Молоденькие девушки его сейчас не интересовали, ему хотелось женщину лет тридцати – тридцати пяти, не слишком развратную, приехавшую отдохнуть и немного поразвлечься, при условии, что мужчина заплатит за ресторан, такси и выпивку в баре. У Давида имелся свой способ выбора женщин. Он начинал осмотр не с лица, не с фигуры, а с ног.

Приостановился у небольшого летнего кафе, возле стойки расположилось человек десять.

«Вот она. Стройные ноги, аккуратно обработанные эпилятором, белые, почти не тронутые солнцем. Значит, недавно приехала. Небогатая, раз денег на солярий нет. Юбка короткая. Вышла в надежде, что кто-нибудь на нее клюнет. Бедра крепкие, даже стоя умудряется ими слегка покручивать. Талия немного толстовата, но это как-нибудь пережить можно. Зато бюст такой, что от одного взгляда голова кружится.»

Женщина стояла у стойки, буквально положив тяжелую грудь на столешницу. Ровно покрашенные в темно-каштановый цвет волосы аккуратно подстрижены, чуть касаются плеч.

"Ну-ка покажи личико”, – подумал Давид.

Пришлось ждать секунд тридцать. Женщина обернулась.

«Не лишена приятности. Но красавицей ее назвать трудно. Скорее милая. Нежная улыбка, большие чувственные губы.»

Женщина облизнулась. В руке она держала стакан с минералкой. Давид шагнул к ней.

– Извините, у вас не занято? – он втиснулся между женщиной и широкоплечим мужчиной, попивавшим пиво прямо из горлышка стеклянной бутылки.

– Нет, что вы.

– Меня зовут Давид, а вас?

– Таня.

– Очень приятно, – Давид, когда хотел, умел быть любезным.

Он твердо усвоил основное правило вежливости: сперва нужно представиться самому, тогда исчезает напряжение в отношениях.

– День не очень жаркий, можно чего-нибудь выпить. Вы какое вино предпочитаете? Белое или красное?

– Я всегда пью вино той местности, в которую приехала отдыхать.

– Вы из Москвы?

– Нет, из Смоленска.

– Погодите, сейчас принесу.

– Давид истратил остатки российских денег на бутылку хорошего абхазского красного вина, сдачу демонстративно не взял, хоть бармен и положил ее на блюдечко.

Через десять минут он уже обнимал Таню за талию, ощущая под пальцами тугую резинку трусиков. Женщина смеялась, пряча улыбку под ладонью.

«С ней проблем не будет, – подумал Давид, – небольшая прогулка по городу, ресторан, потом отдельная комната в доме у Шпита.»

За болтовней они не заметили, как кончилось вино.

– Это же надо, – удивилась Таня, – полбутылки выпила, а даже не почувствовала, вот что значит хороший продукт. От водки, даже от пятидесяти граммов, пьянею моментально. И все же, – сказала она, отойдя от стойки, – кое-что чувствуется.

– Если можно, я вас под руку возьму, чтобы не упасть.

– Конечно, падать лучше вместе.

Она громко засмеялась.

Давид аккуратно обошел женщину так, чтобы она оказалась с левой стороны. Незачем ей знать, что в кармане пиджака лежит пистолет.