Сергей Зверев - Должок кровью красен Страница 27

– Старлей Родионов с пацанами рано утром на Климовке был, место происшествия осматривал.

– Нашел что-нибудь? – Майор безразлично.

Улыбнулся Гаранин многозначительно, целлофановый пакетик из кармана извлек – и на стол. Разворачивает Семен Геннадьевич пакетик, а в нем – гильза.

– Свежеотстрелянная. – Заместитель комментирует. – Не позднее вчерашнего дня.

– Что за оружие?

Взглянул Гаранин в бумажку, загодя приготовленную, читает:

– Удлиненная бутылкообразная гильза калибра 7,62. Подходит к массе оружия «АК-47», ручной пулемет системы Дегтярева, пистолет-пулемет системы Шпагина…

– Какой на хрен «ППШ»? Ты бы еще берданку времен Русско-японской войны сюда приплел!

– А вы на донышко посмотрите.

Повертел Семен Геннадьевич гильзу, на донышко взглянул. А там, у капсюля пробитого, рядом с микроскопическими циферками серии и калибра еще одна циферка – 43.

Знает товарищ майор, что эта циферка означает: год изготовления боеприпаса. 1943-й, стало быть, год.

Хмыкнул Коноплев, отложил гильзу, на заместителя смотрит.

– Точно свежеотстрелянная?

– Есть заключение экспертизы.

– Пулю к ней не нашли?

– Нет.

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь?

– Ничего не думаю.

– А Родионов что думает?

– Тоже ничего не думает.

– А мне что думать?

Передернул плечами Гаранин.

– Не знаю, товарищ майор…

– Ладно, иди… Дай с мыслями собраться.

Вышел заместитель, а Семен Геннадьевич из-за стола, по кабинету прошелся. Сперва налево, затем направо. Так и ходил минут пять: направо-налево, налево-направо. Как кот ученый. Только песен не заводит да сказок не говорит.

Не до песен ему теперь, не до сказок и не до присказок.

Решение принимать надобно: как между двух огней проскочить?

Между законом, с одной стороны, и чучмеками климовскими – с другой…

7

– Алло, Магомед? Это я, Валик…

Стоит Кучинский в кабинке таксофонной, от нетерпения с ноги на ногу переминается.

– Чэго, Валык?

– Нашел я его! – Стукач сообщает, а сам аж слюной захлебывается, предвкушая, как гонорар в пятьсот баксов пропивать будет.

– Ывана?

– Его самого!

– Гидэ он, сука?!

– Все там же, на Розы Люксембург… – щебечет Валик. – Ну, напротив гастронома, рядом с Дмитровским кладбищем!

– Тот халупа, куда мы в прошлый раз ездылы?

– Ну да!

– Ты сам Ыван видэл?

– Я-то лично его не видел, но…

– Ты что – совсэм идиот? – Магомед прерывает.

– …Но вещи его во дворе того дома на веревке сушатся, – продолжает Кучинский, как ни в чем не бывало. – Опознал я их! Баба та полная, Катя, или как там ее, которая в халупе живет, – подруга Ивана… Спать его уложила, а сама вещи стирает. Сообщница… Зарубин, скорее всего, у нее дома спит. Не пойдет же он по Дмитриеву Посаду в трусах гулять!

Не отказать Валентину в логике. Умеет он доходчиво аргументы свои излагать – да так доходчиво, что даже кавказец его понял.

– Нэ ашыбса?

– Да что – неужели я его шмоток не запомнил?!

– Руслан, дорогой…

– Меня Валентином зовут… – Стукач обижается.

– Нэ тэбэ, дурак… Руслан, и ты, Султан… Анашу хватыт курыт, потом докуритэ… Наш друг Валык Ывана того нашол. Собирайтэсь, поэхалы на Дмытрыев Посад мэст дэлат!..

8

Походил Семен Геннадьевич Коноплев по кабинету, суставы размял, кровь по организму разогнал. И пришла в голову товарища майора одна очень простая мысль. До того простая, что не смог удержаться Коноплев от вздоха облегченного.

И как это он сразу не догадался?

Взял милицейский начальник трубочку телефонную – и ласково так:

– Гаранин, Родионов у себя?

– Пять минут назад в коридоре его видел.

– Зайдите ко мне оба…

9

Отправляясь убивать человека, никогда одной вещи делать нельзя: наркотики принимать. Наркотики – гадость редкостная; все зло от них! Координация движений нарушается, ощущение времени стирается, а главное – полностью теряется чувство реальности.

Если уж так сильно невмоготу, если приторчать неймется, то лучше торчать не до убийства, а после…

Конечно же, кавказцы наши об этом не знали. А то с чего бы Султан, в «БМВ» черный усевшись, очередной косяк анашой забил? Развалился на заднем сиденье и, дымом наркотическим затянувшись, папироску Руслану протягивает – прошу, мол.

Пыхнул Руслан, протянул косяк Магомеду, за рулем сидящему.

Несется черный «БМВ» по улице Ленина, включенной аварийкой встречный транспорт распугивая. Жмутся водители «Жигулей» к бордюрам, чтобы, не дай бог, джигитам не помешать.

Докатили кавказцы до гастронома, за угол заехали, чтобы перед хатенкой о трех окнах не светиться.

Остановилась машина, погасла аварийка.

Вышли наши джигиты в вечерний сумрак. Улыбнулись друг другу и – к дому.

10

Недолго капитан Гаранин со старлеем Родионовым в кабинете Коноплевском пробыли – минут десять всего. Заходили они к Семену Геннадьевичу раздраженные, зато вышли в премилом расположении духа.

И как это Коноплев раньше до столь очевидной вещи не додумался? Ведь все просто, все на поверхности: лучший Зарубин – это мертвый Зарубин. Смертию своей он всем доброе дело сделает: и ГУВД, и джигитам климовским. УГРО окончательно и бесповоротно списывает все что угодно. Пусть даже поджог офиса басурманского, если Булат и впрямь уверен, что не из-за неисправной проводки тот офис сгорел, а по злому умыслу. А главное – джигиты наши, Зарубина покарав, кровожадность свою хоть на какое-то время насытят.

Вот Семен Геннадьевич так прозрачно и намекнул: мол, если поступят сигналы, что Зарубин в наш город вернулся, не спешите на эти сигналы реагировать. Другие отреагируют.

11

Перемахнули кавказцы через забор Катиного двора – и к дому. Темно уже, электричество в хатенке горит, и свет, сквозь стекла пробиваясь, рваными пятнами ложится на жухлую траву под окнами.

– Султан, иды под окно стан. – Магомед говорит, а у самого от кайфа наркотическеого язык заплетается.

Встал Султан у окна, достал из кармана «ПМ», затвор передернул.

– Руслан, я сэйчас постучу, и кто на крыльцо выйдэт – сразу по голова бэй! Эслы это Ыван будэт, эщо раз по голова бэй – и в машину, в багажнык.

– А если баба его?

– Тогда второй раз нэ бэй, в дом пойдом. Ыван наверняка там.

– Стрелять будешь?

– Почэму нэт?

– Соседи услышат. – Руслан, в сомнении; хоть и обкурился он не меньше других, а ничего – соображает…

– Тогда ножом зарэжэм. У тэбя ест нож?

– У мэня всегда ест нож.

Постучал Магомед в дверь закрытую – меньше чем через минуту заскрипели в сенях половицы, и женский голос спросил:

– Кто там?

Щелкнул замок, открыла хозяйка дверь, выползла узкая полоса света из щелочки между дверями и косяком. Магомед слева от двери стоит, Руслан – справа. Пока дверь открывалась – целая вечность прошла; так, во всяком случае, джигитам обкуренным показалось…

Ну, наконец хозяйка в недоумении на крыльцо вышла.

Вытянула она голову, в темноту вечернюю всматриваясь, и первое же, что заметил Руслан в полосе электрического света, полную белую шею… Взмахнул джигит рукой, как топором, и секанул резко – как раз под свод черепа.

Булькнула женщина горлом, тяжело на крыльцо упала.

– Пошли, – говорит Руслан и, через обмякшее тело перешагнув, в сени вошел.

Магомед за ним двинулся, а Султан под окном остался стоять. На всякий случай, если кто-нибудь еще из дому выйдет…

12

– Алло, Капустин?

– Я, Петр Владимирович.

– Что у тебя, товарищ главный архитектор, стряслось? Не успел из Москвы вернуться, мне уже трое передали, чтобы я с тобой связался.

– Проблемы у нас, Петр Владимирович. На Залинии… Полные котлованы воды!

– И ты из-за такой хренди меня ищешь?

– Да нет, вы не понимаете… Карта геологической разведки устаревшей оказалась. Там, где глинистый слой обозначен, скорее всего плывуны.

– Херню ты, Капустин, несешь, вот что! Как это строить нельзя?! Ты знаешь, в какую копеечку мне этот Диснейленд обходится?! Все, хватит причитать – утром встретимся и поговорим. До завтра.

13

Прошли кавказцы в зал, смотрят. Обстановочка, конечно, не буржуазная. Кровать металлическая, комод допотопный, сервант с треснувшим стеклом, картина с голой тетенькой в простенке, стол да несколько стареньких табуреток.

Магомеду почему-то сразу картина с голой бабой приглянулась. Полная такая баба, белотелая, во всех смачных подробностях выписана. Стоит Магомед у картины, слюни рукавом утирает и думает: вот бы такую выдрать!