Сергей Зверев - Жиган Страница 28

– Да мало ли?

Жуликов встал из-за стола, подошел к сейфу в углу, открыл дверцу и вынул еще одну бутылку коньяку.

– Дело серьезное, – сказал он, усаживаясь за свой стол и откупоривая бутылку. – Тут без ста грамм никак не обойдешься.

Они снова выпили по полстакана. Миронов, пошатываясь, встал.

– Я, пожалуй, пойду, Николай Сергеевич. Надо еще с бумагами разобраться.

Правда, Миронов не пояснил, как он в таком состоянии будет разбираться с бумагами. Но Жуликов не возражал.

– Кстати, как там этот… который в ШИЗО сидит второй срок?

– Панфилов?

– Вот-вот. Сколько ему осталось?

– Дня три, не больше. Сидит, что с ним сделается?

– У него уже небось борода выросла, как у попа, до колен?

– Выйдет – побреем.

– Может, еще подержать?

– Вроде не за что.

– Как в прошлый раз, обшмонать его, сунуть что-нибудь в карманы.

– По-моему, не стоит, Николай Сергеевич. Его и так уже в зоне все героем считают.

– Да ну?

– По моим данным, даже среди отрицательно настроенной части осужденных о Панфилове отзываются с уважением.

– Он же ни одного дня в колонии не провел. Как прибыл, так в изоляторе сидит. Нет, так дело не пойдет. Гони его из каpцеpа в три шеи.

– Как – гнать? – Миронов недоуменно уставился на начальника колонии, котоpый pешил ни с того ни с сего власть пpоявить.

– А вот так. Нечего ему даром казенный хлеб жевать. Пусть работает.

Через час Жигана выпустили из штрафного изолятора. До конца положенного срока он не досидел ровно три дня. Впрочем, и тех семидесяти двух, которые он провел в камере, ему было вполне достаточно.

Несмотря на указание начальника колонии немедленно отправить Жигана в отряд, в своем бараке он не появлялся еще десять дней. После медосмотра доктор отправил его на больничную койку.

В ШИЗО Жиган потерял больше десяти килограммов веса, организм его был крайне ослаблен и обезвожен.

– Вам еще повезло, голубчик, – сказал доктор, заканчивая осмотр исхудавшего, почерневшего, заросшего рыжей бородой пациента. – Полторы недели хорошего питания и отдыха на мягкой постели – будете как огурчик. У вас все-таки удивительный организм, удивительный.

– Что вас так удивляет, доктор?

Голос Жигана звучал слабо и приглушенно.

– Как – что, милейший вы мой? Вам пришлось перенести контузии, ранение, многочисленные переломы, а два с половиной месяца пребывания в… гм, и после всего этого у вас никаких серьезных последствий.

– Я не виноват, – попробовал пошутить Жиган.

– Ну ничего, ничего, голубчик, теперь я буду лично за вами присматривать. Только при одном условии, – он поднял вверх палец, – никаких нарушений дисциплины. Иначе даже мне будет трудно за вас заступиться.

– Обещаю, доктор.

– Смотрите у меня, голубчик. – Врач шутливо пригрозил ему пальцем. – Кстати, у меня есть к вам одна претензия. По вашей вине комиссовали прапорщика Матвеева. А ведь отменным здоровьем отличался.

– Я извиняться не собираюсь, доктор.

– Это ваше право. Откровенно говоря, я и сам его недолюбливал. Вы бы знали, сколько заключенных поступало ко мне с травмами после встречи с Матвеевым. А вы, между прочим, если так дело пойдет дальше, станете продолжателем славных традиций Матвеева.

– Почему?

– Не понимаете? – Доктор с укоризной посмотрел на Жигана. – Что вы там натворили у себя в отряде два с лишним месяца назад? Мне потом пришлось людей в областную больницу отправлять со сложными рваными ранами и переломами. Ладно, ладно, я знаю, что вы скажете – мол, извиняться не буду, доктор. Возможно, у вас не было выбора. Но все-таки постарайтесь в следующий раз как-нибудь помягче, что ли.

Жиган почувствовал сильный приступ слабости и головокружения. Глядя на шатающегося пациента, доктор торопливо закончил:

– Вижу, вижу, что утомил вас. Ступайте, голубчик, в свою палату. Вам надо восстановить форму.

Жиган подошел к двери, взялся за ручку и вернулся.

– Доктор, у вас сигареты не найдется?

– Какое вам курение? – Врач замахал руками. – Вы еле на ногах держитесь. Вам сейчас надо овсяной каши и в мягкую постель.

– Я курить больше хочу, чем есть. От этого точно моя жизнь зависит.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы медсестра купила вам пачку сигарет в ларьке. Это за мой счет.

– Спасибо, доктор, я обязательно верну.

Артур долго раздумывал над тем, как ему поступить в случае с Жиганом. С одной стороны, вроде бы все ясно – борзый пухнарь нарушает с таким трудом установленный и поддерживаемый порядок. А с другой стороны, за себя постоять – вовсе не косяк. Чего уж там говорить, Жиган понятий не нарушал.

Малхаз сам локшанулся.

Действительно, ситуация с Малхазом была ясна как на ладони. Ну попал к тебе в отряд десантник отмороженный или кто он там еще, ну начал месить всех кого попало, так зачем же к пастухам ломиться?

Считаешь себя авторитетом – доказывай свои пpетензии кулаками. Чистоту воровской идеи нарушают такие, как Малхаз, а не жиганы.

Теперь бывший смотрящий четвертого отряда – среди опущенных, да еще и под психа косит: разодрал себе руки в кровь, на стену лезет, мол, процарапаю себе дыру на волю, а то воздуха не хватает.

Правда, он так ничего и не добился. На «крест» его не отправили.

В конце концов, Артур решил, что Жигана нужно оставить в покое. Не стоит ссориться с Толиком Рваным.

К тому же сейчас у смотрящего зоны возникла другая, куда более серьезная проблема. В колонию этапом из Иркутска прибывает Кокан. Да не один, а кое с кем из своей пpежней кентовки.

Кум, то бишь майор Миронов, уже забеспокоился, засуетился, бумаги какие-то стpочит.

Ни Артуру, ни хозяину, ни куму войны в зоне не надо. Для начала придется провести с Коканом профилактическую беседу, вставить мозги, а там видно будет.

Через двое суток Артур и Кокан встретились в камере штрафного изолятора. Кокана, как заезжего авторитета, поместили сюда для карантина.

Артур попал на делянку по договоренности с начальником оперчасти. Предлог был избран вполне благовидный – якобы Артур нарушил правила содержания в медсанчасти.

Это на самом деле было так. В палате Артура находился телевизор, который доставили из кpасного уголка. Вдобавок ко всему смотpящий не так давно устpоил на «кpесте» посиделки с чифиpем, водкой, наpкотой и песнями. Вечеp, пpавда, pазpешил устpоить сам хозяин, но ведь сейчас важно было только найти повод.

В общем, с формальной стороны все было чисто.

– Привет, каторжанин, – сказал Артур, по-хозяйски усаживаясь на нары рядом с Коканом. – Мир дому твоему.

Но в ответ он услышал совсем не то, что ожидал.

– Я не каторжанин, а бродяга, – надменно сказал Кокан.

– Вон оно что, – Артур решил без обиняков перейти к делу. – Так ты, значит, мира в нашем доме не хочешь.

– Порядки здесь не те, – столь же откровенно сказал Кокан. – Смотрящий не тянет.

Это был откровенный вызов, но Артур пока не давал волю чувствам.

– Чем же тебе здешние порядки не нравятся?

– На мне сан вора, а они меня сюда как сявку какую-нибудь засунули.

– Я, между прочим, тоже не мужик, и ничего, терплю. Бог теpпел и нам велел.

Кокан смеpил гостя тяжелым изучающим взглядом, в котоpом не было и намека на дpужелюбие.

– Я так понимаю, ты и есть Артур, смотрящий этой голимой зоны?

– И дальше им быть собираюсь.

– Посмотpим…

– Угрожаешь, пацан?

На лице Артура появилась недобрая улыбка.

Кокан, впpочем, не намеревался портить отношений с Артуром после первых же минут их знакомства. Он примирительно развел руками и заставил себя улыбнуться в ответ.

– Зачем так, дорогой Артур? Мы же с тобой люди достойные, договоримся как-нибудь.

– А о чем договариваться? Зона – моя, за ней порядочные люди стоят.

В словах Артура содержался явный намек на непризнание полномочий Кокана как вора в законе. Этот намек был понят.

Но Кокан решил сделать вид, что его вопрос о признании полномочий пока не волнует.

– Ты – человек порядочный, и я – человек порядочный, не будем ссориться по мелочам.

Артур не скрывал, что его устраивает такое поведение Кокана, и перевел разговор на другие темы.

Вскоре смотрящий покинул камеру штрафного изолятора, таким образом продемонстрировав свое особое положение.

Кокан действовал более тонкими методами, чем ожидал Артур. Он отбыл положенный срок в изоляторе, стараясь не привлекать излишнего внимания администрации, вышел и обратился к Артуру с просьбой о проведении сходняка на предмет признания его авторитета.

Сходняк, как обычно, прошел в здании медсанчасти, и Кокан без особого труда стал смотрящим четвертого отряда. Это место как раз освободилось после откидки Косого.