Юрий Мокшин - Узники смерти Страница 28

— Честно говоря, в данном случае и дурак бы не заблудился. Следы были очень четкие, и собаки шли уверенно.

Зотов задумался, снова вытаскивая сигареты.

— Так значит, Саблин шел уверенно, — как бы спрашивая и одновременно утверждая, произнес майор. — Ну что ж, и москвичи что-то умеют. Да?

Машков еле сдержал себя, чтобы не улыбнуться, когда Зотов то ли специально, то ли непроизвольно сравнил Саблина с собаками.

— Так точно, — ничего не понимая, но решив благоразумно согласиться, выпалил сержант. Сам же подумал: "Видать, вдуют полковнику по самые уши. Не зря Зотов землю роет."

— Теперь, вроде, все, — подвел черту майор. — О нашем разговоре помалкивай. Если вопросов больше нет — свободен.

— Когда выезжаю?

— Завтра вечером.

— Разрешите идти?

Зотов кивнул.

Прошло три дня. После завтрака Зотов спустился в медчасть к Елене Николаевне.

— Запомни сегодняшнее число. С седьмого июля у тебя начинается новая жизнь, — произнес он и поцеловал женщину. — Вечером, если мне удасться переправить тебя в Ленинград, я отправлю генералу шифровку. что после внезапного осложнения ты скончалась, как говорится, в одночасье.

— А как же врачи? Не заложат?

— Не думаю. Они знают, что если откроют рты, то придется тоже самое сделать и мне, сообщив об их нелегальной торговле человеческими органами.

— Да у тебя тут бардак, товарищ майор.

— Нужно везде иметь своих людей.

— А как Мизин? Но он не выдаст, я с ним поговорю.

— Да уж, пожалуйста. Хотя на крайний случай и на него у меня найдется компромат.

— Ты опасный человек.

— Работа такая… В Ленинграде тебя встретит мой человек и предоставит жилье. Он же поможет с документами, работой, деньгами. А теперь пошли, времени мало. -

Они спустились в отсек для контейнеров. Елена Николаевна удивленно окинула взглядом холодное неуютное помещение, свинцовые и стальные ящики и черное отверстие шахты для спецотходов.

— Ты что, решил меня пустить в расход, как использованный материал? — попробовала отшутиться доктор, но получилось мрачновато.

— Наоборот…

Майор подвел женщину к одному из контейнеров и открыл крышку. Внутренние стенки были выложены поролоном и из него же сделано что-то наподобие кресла.

— Тебе придется провести в этом ящике около четырех часов. Отверстия для воздуха есть — сам проделывал. Под креслом термос с кофе. Отдыхай, набирайся сил, я думаю, тебе будет удобно. И постарайся не чихать и не кашлять.

Доктор пожала плечами и неуверенно залезла в контейнер. Зотов, улыбнувшись ей на прощание, быстро закрыл крышку, поставил пломбу, осмотрел еще раз со всех сторон стальной ящик и вышел из отсека.

Поднявшись наверх, он сообщил дежурному, что контейнеры готовы к отправке.

Через четыре часа в аэропорту, когда контейнеры уже были перевезены от вертолета к грузовому самолету ВВС и ждали погрузки, Зотов, отпустив солдат в местный буфет, подошел к одному из стальных ящиков и тихо постучал по крышке.

— Как ты там, жива еще?

— Долго мне сидеть в этом гробу? — послышался в ответ приглушенный голос женщины.

— Все, приехали.

Он быстро сорвал пломбу и вскрыл контейнер.

— Иди в аэровокзал и жди меня у касс, — произнес Зотов, помогая Елене Николаевне вылезти.

Он проводил ее взглядом до дверей здания и посмотрел на часы.

— Опять опаздывает, — покачал он головой, но не успел закончить фразу, как на поле выскочил грузовик и на полной скорости помчался к Зотову.

Громыхая и скрипя тормозами, машина остановилась рядом с контейнерами, и из кабины вышел улыбающийся шофер-кавказец.

— Здорово, начальник. Ну спасибо, мне как раз такой ящичек и нужен, — он радостно обнял майора, хлопая его по спине огромными ручищами. — Рафик и раньше был твоим должником, а теперь слуга навек.

— Забирай быстрее и сваливай!

— Понял! Ребята, за дело!

Из крытого кузова выскочили три человека и поднатужившись, закинули контейнер в машину.

— Ну, бывай, начальник!

Машина исчезла так же быстро, как и появилась. Дмитрий Николаевич, проследив за погрузкой в самолет оставшихся контейнеров и передав сопровождающие документы подъехавшему лейтенанту, наконец-то свободно вздохнул и направился в здание аэровокзала.

А еще через час Елена Николаевна подлетала к Ленинграду.

"В Питере, как всегда, дождь, — констатировала она, тоскливо смотря в иллюминатор. — И темнота. Я почему-то всегда приезжаю на родину вечером."

Мысли женщины были невеселые. Неизвестность пугала ее, но прошлое было еще страшнее. Единственное, что успокаивало — это Зотов. И хотя его не было рядом, каждую минуту она чувствовала незримое присутствие этого человека. Его сила, уверенность, выдержка передавались и ей, так нуждавшейся в этом в данную минуту.

Встреча с "другом" прешла как по сценарию. Отличительные знаки, обмен паролями, и вот они уже мчатся в машине по Московскому проспекту к центру города.

— Куда вы меня привезли? — спросила Бортник, вылезая из машины.

Они находились в темном колодце старого высокого дома. Мрачные, заплесневелые, мокрые стены, грязные окошки, мусор под ногами окружали со всех сторон.

— Это, конечно, не интеротель, но внутри, я думаю, будет получше, — произнес друг, предлагая женщине войти в один из подъездов.

— Надеюсь.

Елена Николаевна брезгливо съежилась, боком вошла в двери и, стараясь не прикоснуться к обшарпанным исписанным стенам, стала подниматься по крутым ступенькам.

— Это что, черный ход?

— Был до революции.

Поднявшись на третий этаж, друг подошел к массивной кованной железом двери и, достав связку ключей, стал по очереди открывать многочисленные замки.

Квартира оказалась небольшой, но очень милой, со вкусом обставленной в восточном стиле.

— Тут что, какой-нибудь шах скрывается? — спросила Бортник, с интересом осматривая весьма дорогое убранство.

— В данном случае — шахиня.

— Я здесь надолго?

— Пока не знаю. Могу с уверенностью сказать лишь одно: вам не следует пока выходить за пределы этой квартиры. Все необходимое для жизни в шкафах и в холодильнике.

— Так значит, я пленница?

Друг улыбнулся:

— Скорее, разведчица, ушедшая на дно.

— Про дно вы правильно сказали, но мне от этого не легче, — вздохнула она, подумав: "А что я, собственно говоря, ною? В моем положении надо помалкивать и радоваться, что так все удачно складывается. Тьфу, тьфу, тьфу… "

Она постучала по столу и уставилась на друга. Тот улыбнулся, видимо, уловив мысли женщины.

— Что со мной будет дальше?

— Простите, но это не входит в мою компетенцию. Пока не входит. Я жду дальнейших указаний от Дмитрия Николаевича.

30

Вот уже несколько дней у Зотова было чемоданное настроение: он знал, что на Зоне ему осталось жить недолго.

Несмотря на свою непоседливость, майор был консерватором и не любил крутых перемен. Он уважал стабильность. уверенность в завтрашнем дне. С самого начала зная, что служба чекиста — перекати-поле, он все же не мог свыкнуться с этим и очень негативно относился к подобным переменам.

Он знал, что в глубине души будет тосковать по Зоне, как тосковал по всему, во что вкладывал душу.

Он сидел в кресле у себя дома. Он открыл глаза и обвел взглядом квартиру. Всю противоположную стенку занимали застекленные полки, в которых стояли модели самолетов и вертолетов, Модели, в основном, были из Чехословакии, Польши, Германии, Англии. Майор их сам: склеивал, наносил боевую окраску, опознавательные знаки и бережно ставил на полочку. Мальчишки постоянно ходили к Дмитрию Николаевичу и часами смотрели на мини-музей боевой авиатехники, пока хозяин подробно рассказывал им о каждом самолете.

Почти все мужчины на Зоне имели свое хобби. Тот. кто не занимался рукоделием, как Зотов, просто что-нибудь коллекционировал: марки, значки, этикетки от спичечных коробков, а один даже этикетки от советских и импортных спиртных напитков, хотя сам был трезвенником. Он обклеивал ими комнату, и жена первое время ругалась, настаивая, чтобы супруг купил себе альбом, как делают это все его добропорядочные друзья, и вклеивал этикетки туда. Но разве женщина может что-нибудь понимать в этом?

Майор печально посмотрел на свою коллекцию: что будет с ней? Черт возьми, что будет с ним самим?!

Через три дня, когда товарищи по работе попрощались с невинно убиенной Еленой Николаевной Бортник, майор повез капсулу с ее прахом в последний путь — в город Ленинград, чтобы похоронить рядом с могилой матери.

Ленинградские товарищи из Большого дома на Литейном были предупреждены, поэтому похороны прошли быстро и по-деловому.

Зотову очень хотелось приехать к Лене на новую квартиру, но еще на кладбище он заметил за собой "хвост". Кроме того, на Зоне он получил приказ срочно прибыть на Лубянку. Учитывая эти два обстоятельства, майор сразу же после похорон поехал в аэропорт. Встреча с любимой откладывалась на неопределенный срок.