Михаил Серегин - Колыма ты моя, Колыма Страница 28

Справа, из за деревьев, послышался громкий девичий крик, испуганный и отчаянный.

Колыма осекся на полуслове.

– Череп, давай за мной! – И ни секунды не медля, блатной бросился в тайгу на крик. Череп побежал за ним, на ходу злобно матерясь. Куда этот урод ломанулся?! Сейчас им от людей нужно держаться как можно дальше! Но времени, чтобы высказать это Колыме, у него не было, и оставалось только следовать за ним.

Даша Лопатникова любила тайгу. Или, вернее сказать, тайга ей нравилась больше, чем то, что окружало ее на прииске. Было в лесу какое-то удивительное спокойствие, уверенность, незыблемость – когда Даша бродила по тайге, у нее всегда улучшалось настроение. Правда, для этого ей обязательно нужно было оставаться в лесу одной. Первое время отец пытался приставлять к ней охранника с автоматом, но после того как Даша обещала ему не отходить от прииска далеко и после нескольких ссор, перестал на этом настаивать.

И девушка пользовалась этим. Сначала она честно выполняла данное отцу обещание и не уходила дальше чем на километр. Но постепенно, узнавая окружающую прииск тайгу все лучше и лучше, осваиваясь в ней, она стала отходить дальше. Заблудиться она совершенно не боялась – за последнее время изучила эти места как свои пять пальцев. Зверей Даша тоже не боялась – знала, что летом все хищники сытые и на человека, который и есть самый опасный в лесу зверь, ни за что не кинутся.

Сейчас Даша неторопливо шла, петляя между старыми лиственницами. Слева от нее, шагах в двадцати, был обрыв и бегущая под ним река, а справа пологая сопка. Вообще-то пора было уже поворачивать обратно, но так далеко от поселка Даша еще не заходила никогда, и ей было интересно. «Сейчас за поворот сверну, посмотрю, что там, и пойду обратно», – подумала девушка, приближаясь к месту, где край обрыва довольно круто изгибался.

Дойдя до этого места, девушка остановилась и восхищенно ахнула, такая перед ней открылась красота. Река внизу сужалась и бежала быстро, вспениваясь вокруг нескольких торчащих из воды камней, на противоположном берегу лежали крупные серые валуны, над которыми склонялся какой-то кустарник, а между ними берег был покрыт ровным желтым песком. Даше захотелось спуститься вниз, к реке, но, внимательно посмотрев себе под ноги, она решила, что лучше этого не делать.

Обрыв был крутым и высоким – метров пять самое меньшее, а быстрая и глубокая речка начиналась сразу под ним. «Нужно будет сюда сходить через месяц, в самой середине лета, – подумала девушка. – Тогда вода уже нагреется, можно будет искупаться. И идти по другому берегу, чтобы на тот пляжик попасть».

Даша уже совсем собралась повернуться и идти назад, как ее взгляд случайно упал на высокие заросли кустарника, покрывавшие край обрыва шагах в тридцати впереди. «Ой, а ведь это, кажется, малина!» – подумала девушка и бросилась к кустам.

Это и правда был дикий малинник. Даша очень обрадовалась находке и тут же решила выяснить, насколько он велик. А зря.

Потому что у любой хорошей вещи, как правило, уже есть свой хозяин. Нашелся такой и у малинника, и, услышав шум, он мгновенно высунулся навстречу незваному гостю.

Бурые медведи весной и летом практически не опасны для человека. Еды им в это время хватает, и людей они попросту обходят. Но так бывает в случаях, когда человек ничем мишку не рассердил. Сейчас же ситуация была как раз обратная – девушка потревожила сон медведя, да еще и вломилась в малинник, который зверь считал своей собственностью. А вот в таких случаях медведь становится опасным.

Увидев поднявшегося на задние лапы громадного зверя, Даша сдавленно ахнула, попыталась шагнуть назад, но ноги не слушались ее, она оцепенела, как птица при виде змеи. Медведь коротко рявкнул и двинулся вперед. Зверь прекрасно знал, что такое ружье, и видел, что у потревожившего его двуногого этой опасной штуки нет. Видел медведь и испуг девушки – такие вещи, как страх, дикие звери чувствуют прекрасно.

Грозный рык зверя словно разбил навалившееся на девушку оцепенение. Даша отчаянно завизжала, развернулась и кинулась бежать, но на пути у нее был обрыв. Она застыла на краю, а медведь с неожиданным для такой туши проворством приближался к ней, угрожающе ворча. Бежать было некуда, прыгать вниз нельзя, защищаться нечем. Спасти девушку могло только чудо.

Но чудеса иногда все-таки случаются. Когда медведь уже был всего шагах в трех от Даши, со стороны тайги раздался грохот выстрела. Медведь громко взревел от боли и неуклюже развернулся. Из леса выскочил человек, в руках у него было ружье. Медведь тут же забыл о насмерть перепуганной девушке. Теперь перед ним был по-настоящему опасный враг. Раненый медведь никогда не убегает от человека. Тем этот зверь и опасен. Он предпочитает нападать – и горе тому, кто не сумеет прикончить зверя до того, как он доберется до охотника.

А убить медведя трудно. Толстый покатый череп надежно защищает мозг, а сердце и другие жизненно важные органы спрятаны за толстым слоем жира и мышц. Первая пуля, выпущенная Колымой, попала зверю в плечо. Развернувшись, зверь опустился на четвереньки, готовясь к броску, но кинуться на блатного не успел. Вторая пуля попала ему точно между глаз – Колыма знал, куда стрелять. Если бы пуля прошла хоть немного выше, то она просто скользнула бы по черепу, а попав ниже, не убила бы зверя мгновенно. Но попадание между глаз было смертельным – пуля прошла через мозг. Медведь покачнулся, упал и покатился вниз с обрыва. Через секунду он рухнул в воду, быстрое течение подхватило его и понесло вниз по реке.

Блатной опустил карабин и побежал к краю обрыва, туда, где стояла оцепеневшая Даша, еще не верящая в свое спасение.

– Коля... Это вы... – выдохнула она. В этот момент перед глазами ее потемнело, и девушка осела на землю.

Колыма быстро осмотрел Дашу и, убедившись, что с ней все в порядке, немного успокоился. Девушка просто в обмороке, что и не удивительно после такого стресса.

– Колян! – Колыма обернулся. Со стороны тайги к нему приближался Череп. Он подошел и присел рядом на корточки.

– Ну ты даешь, Колыма! – покачав головой, выдохнул он. – Я думал, эта тварь и ее, и тебя сейчас сожрет! Очканул охрененно! Классно ты стреляешь!

– Помоги лучше ее в чувство привести, – сказал Колыма, кивая на девушку.

– На фиг? Как раз так еще и лучше! – сально усмехнулся Череп. – Давай ее прямо так трахнем, ты первый, раз медведя замочил!

– Ты что, Череп? – тихим, но очень недобрым голосом сказал Колыма. – Вконец охренел? Знаешь, что на зоне со взломщиками мохнатых сейфов делают? И правильно делают!

– Колян! Да здесь же все равно глушь, нет никого! А девку потом в речку поплавать пустим. И кто узнает?

– Череп, здесь я есть. А я и сам ее не трону, и тебе не дам. Понял? – Верхняя губа Колымы при этих словах слегка поднялась и сморщилась, зубы обнажились в самом натуральном оскале.

– Да ты... – начал Череп, но, покосившись на ружье в руках Колымы, осекся. – Колян, я тебя, в натуре, не понимаю...

Ответить Колыма не успел. С той стороны, откуда пришла девушка, послышался собачий лай и громкие голоса.

– Валим скорее! – крикнул Череп и бросился к лесу.

Но свалить они не успели.

19

Идущая по следу Даши собака бежала довольно быстро.

Начальник приисковой охраны был уверен, что его хозяин не выдержит и пяти минут такого темпа, но, как ни удивительно, они шли по следу уже добрые полчаса, а приказа сбавить скорость Балякин так и не получил. Он сам уже начал задыхаться и уставать, хотя был моложе Лопатникова, да и тренирован, как ему казалось, получше. Они углубились в тайгу уже километра на три.

– Если с ней что-то случилось, пристрелю! – прохрипел Лопатников – уже раз в десятый, наверное. Балякин ничего не ответил. Вообще-то он был уверен, что ничего плохого с девушкой произойти не могло, но Лопатников все же сумел заразить его своей обеспокоенностью.

«Мало ли, – думал Балякин. – Может, эта дура упала и ногу подвернула... Елки-палки, если так, то хозяин с меня шкуру спустит!»

Далеко впереди раздался хлопок – примерно такой, какой бывает, когда из бутылки с шампанским вылетает пробка. А спустя пару секунд второй. Это были звуки выстрелов – перепутать их с чем-нибудь другим было трудно. Лопатников резко остановился, повернулся к Балякину:

– Что это?! Кто стреляет? Наши?

– Никого из наших сейчас нет в лесу. Якуты, наверное...

– Якуты сюда не ходят! Мать вашу так! – И Лопатников кинулся в ту сторону, откуда донеслись звуки выстрелов, в два раза быстрее.

Картина, открывшаяся глазам Лопатникова через пару минут, когда он вылетел на неширокую поляну на краю обрыва, чуть не свела его с ума. Его дочь лежала на земле, а рядом с ней сидел какой-то незнакомый мужик с ружьем в руках. А второй мужик бежал к лесу. Истолковать увиденное можно было только одним способом: неизвестные уголовники захотели изнасиловать девушку, а когда она не дала, решили ее застрелить, чтобы не стуканула. Лопатникова было можно понять – редкий отец на его месте подумал бы что-то другое.