Сергей Самаров - Человек без лица Страница 28

– Похоже, мы к утру не успеем, – полковник вздохнул так громко, что этот вздох через «подснежник» донесся до всех.

– Мочилов сильно расстроится, – сказал Кордебалет.

– Надо предупредить его, чтобы вертолет не высылали. Район опасный, мало ли что. Тоже на нас спишут. – Полковник вытащил трубку спутникового телефона.

Новая автоматная очередь взрыхлила снег совсем недалеко от Согрина, и он вместе с трубкой вжался в снег. Набрал номер.

– Слушаю, Игорь Алексеевич… Что-то случилось?

– Да, Юрий Петрович… К вертолету мы не успеваем. Ведем бой, и не можем из него выйти. Залегли под огнем, не имеем пока возможности встать. Сохно пошел в обход. Ждем, когда поможет. Сможешь дать вертолету отбой?

– Отбой дать смогу. Но тебе выйти следует как можно скорее. Это приказ!

– Мы стараемся.

– Когда сможешь быть в Грозном?

– Только завтра к вечеру. Добираться будем пешком и на попутках.

– Не забывай, какие ценные сведения ты несешь. Не опаздывай.

– У меня хорошая память. Вечером будем на месте.

И по Ханкале, и по Грозному, и по всем близлежащим дорогам был объявлен план «Перехват». Фотографии, выполненные милицейским фотографом в госпитале, роздали всем патрулям и постам, всем подразделениям комендантских и милицейских сил, срочно поднятым по тревоге на прочесывание участков, где есть возможность спрятаться и отсидеться до света, когда будет возможность затеряться в толпе. Было рекомендовано особо внимательно отнестись ко всем развалинам домов в Ханкале, поскольку разыскиваемый человек, ориентировочно, потерял память и не знает, куда ему идти. Следовательно, он будет искать место, где можно просто спрятаться, и никому не попасться на глаза. Впрочем, развалинам в Грозном тоже было уделено внимание. Но если в Ханкале это обошлось спокойно, то в самом Грозном такая операция повлекла определенные последствия. Сразу было задержано несколько человек, скрывающихся в развалинах. А в самом центре столицы республики, недалеко от площади Минутка, на строительстве нового дома развернулась нешуточная перестрелка. Силами ОМОНа в бригадном вагончике строителей, стоящем на спущенных резиновых колесах, была блокирована банда боевиков из пяти человек, очевидно, готовящихся этой ночью совершить вылазку. На предложение сдаться боевики ответили залпом из пяти подствольных гранатометов, отчего омоновцы, готовые к захвату одного человека, но не готовые к мощному вооруженному отпору, сразу потеряли двух бойцов убитыми и трех ранеными.

Обшитый металлическими листами вагончик словно специально кто-то готовил к долговременной обороне – он выдерживал автоматные очереди слабосильных АК-74 без труда. И не помогали подствольные гранатометы. Металлические листы обшивки спасали боевиков и от таких выстрелов. Два маленьких окошка вагончика, забранные частой решеткой, сваренной из толстой арматуры, не давали возможности всем боевикам вести огонь одновременно, не подставляя себя фронтально. Но для омоновцев это было слабым утешением. В результате перестрелка грозила затянуться надолго.

Ситуация осложнялась тем, что рядом со стройкой находились два отремонтированных и заселенных жилых дома. И уже несколько раз пули со звоном били стекла в окнах. Жителей одного в авральном порядке эвакуировали, то есть, по-русски говоря, просто выставили зачем-то на улицу, не подготовив автобусы для вывоза, а со вторым домом разобраться оказалось еще труднее. Двери подъездов выходили как раз в сторону строительной площадки, и боевики имели возможность расстреливать жильцов, едва они покажутся. Взять на себя решение о эвакуации никто не осмелился, но офицеры пробежали по всем квартирам с требованием не подходить к окнам. Чтобы быстрее завершить опасную ситуацию, пришлось вызвать подкрепление. Вместе с подкреплением прибыл и отряд спецназа МВД на БТРе, и группа спецназа ФСБ.

– Что с ними возиться… – Командир группы спецназа ФСБ запрыгнул на БТР, и сказал несколько слов командиру отряда спецназа МВД.

Мощная машина быстро развернулась, сделала круг, набирая скорость, и с разгону ударила в угол вагончика. Вагончик удара не выдержал и завалился набок, подставив единственное свободное окно небу – из такого положения не постреляешь. Тут же на боковую поверхность, теперь обращенную к тому же небу, запрыгнули два офицера спецназа ФСБ, бегом следовавшие за БТРом, и «уронили» сквозь решетку две газовые гранаты. Остальное было делом техники. Если стены выстрелы гранатомета выдерживали, то двери этого было не дано. Трех раненых и двух просто обалдевших от газа боевиков вытащили на свежий воздух и сразу ткнули кашляющими физиономиями в сугроб. Руки за спину, на руки наручники – ситуация стандартная.

– Подождите… – командир группы ОМОНа, обнаружившей боевиков, подошел с фонарем и поочередно осветил лицо каждого из задержанных, сверяя его с фотографией.

Беспамятного неизвестного, из-за которого и поднялся такой переполох, среди боевиков не оказалось. Омоновец вздохнул, потому что приказ никто не отменял, и поиск следовало продолжать.

Подполковник Хожаев отставил стакан чая и передал последнюю страницу протокола допроса Толида Хармуша капитану Трапезникову. Тот читал быстрее, чем подполковник, и через минуту тоже отложил страницу и взялся за свой стакан. Трапезников даже замерзнув, не любил пить чай, от которого пар валит, и всегда дожидался, когда тот слегка остынет. Подполковник же за это время свой стакан уже оставлял пустым.

– И что нам это дает? – с откровенным скепсисом спросил капитан.

– Ничего не дает. Первые допросы всегда бывают такими. Ничего не видел. Ничего не знаю. Спросите у убитого. Хармуш еще ориентируется в обстановке, присматривается. Поведение естественное. Надо его слегка поторопить, а для этого следует попросить «вертухаев»,[22] чтобы его посильнее прижали в камере. Пусть для начала спать не дают. У них много для этого способов. И воду пусть поставят соленую. Уже к утру начнет говорить иначе. Не начнет, пусть к нему в камеру кого-то подселят. Они знают, кого…

Хожаев поднял трубку внутреннего телефона и позвонил дознавателю. Оказалось, тот уже распорядился.

– К утру сам на допрос попросится. Я по глазам вижу, это не тот орешек, который трудно расколоть.

– Еще имей в виду, – сказал подполковник. – Нам показания не для суда надо, а для оперативной работы. И как можно быстрее.

– Выбьем, – пообещал дознаватель.

Подполковник положил трубку и посмотрел, что пишет на отдельном листе бумаги капитан Трапезников. Но читать перевернутый текст он не умел и потому просто дождался, когда капитан закончит работу.

– Я запрос подготовил, – сообщил Трапезников. – Исхожу при этом из предпосылки, что наш Неизвестный прибыл в Грозный с последним или хотя бы с предпоследним поездом. Омоновцы говорят, он очень удивился, что оказался в Грозном. Значит, он не местный. По крайней мере, постоянно проживает не здесь. Разошлем фотографию всем проводникам вагонов. Пятьдесят на пятьдесят, что кто-то вспомнит.

– Фотография плохая. Спящий, с побоями, с перевязкой. На мертвого слишком похож. Таких только спецы определяют.

– Тем не менее это шанс.

– И на память проводников полагаться…

– По нынешним временам у проводников работа такая, что приходится к каждому пассажиру присматриваться. Тем более к пассажиру с восточной внешностью. Кстати, их специально на это инструктируют.

– Ты представляешь, какая это работа?

– Представляю. И даже представляю, сколько людей придется задействовать. И сколько времени такое мероприятие займет. Но я носом чувствую, что повозиться стоит. Это не простой человек с улицы.

– Надо полагать, если отпечаток его пальчика обнаружен на вычищенном сейфе в секретной части ООН. У них там охрана и система сигнализации – нам и не снилось… Я читал… Надо очень постараться, чтобы через лазерную стену пройти. Лучших мировых спецов наш парень вокруг пальца обвел.

– А как он уложил этих… В палате… Если даже офицер-десантник восхищается… Сейчас можно утверждать одно: наш Неизвестный крупный специалист. Но мы не знаем главного – специалист в какой области и на кого работает? Плюс к этому пластическая операция. Боюсь, что его мало кто сможет опознать, если вообще сможет. А что это нам говорит?

– Пока это говорит мне только о том, – твердо сказал подполковник Хожаев, – что этому человеку есть что скрывать. Плюс к этому отпечатки пальцев в секретной части ООН, плюс отпечаток пальца на спусковом крючке пистолета, из которого был убит Ваха Ахметов, плюс поразительная способность в полубессознательном состоянии убивать людей голыми руками.

– Это наш полновесный клиент, – закончил за подполковника Трапезников.

– На восемьдесят процентов, – кивнул подполковник. – Девятнадцать процентов я сбрасываю на криминал. Там тоже есть что скрывать и есть от кого скрываться. И один процент оставляю на все остальное. Один процент из ста.