Максим Шахов - Ядерный климат Страница 28

– Ну, хорошо, – смягчился Амбросов, – приезжайте ко мне сегодня в шестнадцать тридцать. В это время я буду у себя.

Приехали вдвоем с Кобецким. Тихорецкий в генеральской форме, Кобецкий – в штатском, но выглядел не менее представительно.

Амбросов оказался высоким худощавым мужчиной, с редкими седыми волосами на крупном черепе. Несмотря на возраст, семьдесят лет, энергичен, мобилен и выглядел довольно молодо.

– Лев Николаевич, – после краткого представления начал Кобецкий, – мы хотели бы получить от вас консультацию специалиста по интересующему нас вопросу. Обращаю ваше внимание на то, что от полноты и точности вашей консультации зависит безопасность нескольких городов России. – И Геннадий Николаевич изложил суть вопроса. При этом не скрывал от ученого, что некто собирается осуществить взрывы с помощью направленного электрического заряда. – Теперь вы понимаете, Лев Николаевич, что вопрос довольно серьезен, – закончил Кобецкий. – Нам необходимо точно знать, что это? Если бред сумасшедшего или глупый блеф, шантаж с какой-то целью – это один вопрос. Если же такая технология взрыва реально может быть осуществлена – это уже другое дело, и мы должны в соответствии с этим действовать оперативно. Что вы можете нам сказать?

В кабинете Амбросова повисла напряженная тишина. Два генерала терпеливо ждали ответа ученого. Хозяин кабинета несколько секунд, насупившись, молчал, рассматривая свой настольный календарь, испещренный цифрами и фамилиями, затем заговорил:

– Я вас понял, господа. Буду краток, только суть, без всякой наукообразной шелухи. Это не бредовая идея, а реально осуществимая вещь.

Тихорецкий и Кобецкий переглянулись между собой.

– Сама идея переброски большого количества электрической энергии беспроводным способом известна давно, – продолжал Лев Николаевич. – Вы слышали что-нибудь о Николе Тесле? – Генералы снова переглянулись между собой. – Понятно, – усмехнулся ученый, – у нас это даже в институтских программах не проходят. Известны принципы перемещения электрических зарядов таким способом, но дело в том, что не найдена технология такого перемещения, так называемое ноу-хау. Хотя в последние годы уже ведутся подобные исследования.

– А в нашей стране? – не утерпев, спросил Тихорецкий.

– А мы, как всегда, поздно спохватываемся и оказываемся в хвосте. Так было, например, у нас с кибернетикой…

– Хорошо, Лев Николаевич, а кто из наших ученых занимается такими проблемами?

– О, навскидку я сейчас вам не скажу, – скептически покачал головой Амбросов. – Были у меня два ученика, которые начинали этим заниматься. Но сейчас… навряд ли. Дело в том, что разработка таких технологий – это экспериментальная наука, а на нее нам денег не дают. У нас на прикладную-то науку выделяют процентов тридцать от необходимого. А наука – это как растение: если льется на нее денежный дождичек, она и растет, а если в нее ничего не вливать, она зачахнет.

– И все-таки, Лев Николаевич, – гнул свое Кобецкий, – постарайтесь узнать, кто из наших ученых мог бы заниматься этой проблематикой. Это очень важно.

– Хорошо, я подумаю, поспрашиваю коллег. А теперь, господа, прошу извинить, мне действительно пора ехать…

– Когда у вас будет еще время? – спросил Тихорецкий.

– Через неделю, только через неделю. Послезавтра мне надо лететь на симпозиум в Будапешт. Кстати, там будет интересный доклад одного американца как раз по интересующей вас проблеме.

Кобецкий, как истинный оперативник, среагировал мгновенно.

– Лев Николаевич, а что, если Александр Юрьевич полетит вместе с вами, ну, скажем, в качестве вашего референта?

Тихорецкий напряг плечи, а Амбросов удивленно посмотрел сначала на Кобецкого, затем на Тихорецкого и усмехнулся:

– А что, это вариант. Во времена СССР меня сторожили больше майоры КГБ, а теперь вот – генерал. Нет, я не против, как раз вакансия есть. Со мной должен был лететь профессор Лизунов, но он заболел… Только как вы оформите все за один день, хотя бы загранпаспорт?..

– Это не проблема, – небрежно махнул рукой Кобецкий. – Все, решили, едешь на симпозиум, Александр Юрьевич.

И вот теперь генерал Тихорецкий изображал ученого. Нельзя сказать, что для него это было слишком тяжело. Просто необычно. Он присутствовал при всех беседах Амбросова с иностранными коллегами. Тот представлял его как своего референта.

Вообще Лев Николаевич нравился Тихорецкому все больше и больше. Трезвый живой ум, демократичен, барина из себя не корчит, но и не унижается ни перед кем, принципиален. Но главное, поняв суть их проблемы, заявил сразу: «Я вам помогу. Все, что в моих силах, сделаю, пусть даже в ущерб собственным делам».

Он все время в работе. Тихорецкий с ним второй день и ни разу не видел, чтобы профессор бездельничал: что-то читал, с кем-то разговаривал по телефону, с кем-то беседовал. С ноутбуком не расставался. Вот и сейчас он просматривал свой доклад, с которым будет выступать завтра. Иногда он отрывался от своей работы, прислушивался к тому, что говорил австралиец, хотя в начале его выступления бросил реплику: «Мне это неинтересно, нового для себя я от него ничего не услышу».

Австралийский ученый закончил свое выступление. Председатель что-то сказал по-английски. Лев Николаевич взглянул на часы и сообщил Тихорецкому: «Сейчас будет перерыв, там шведский стол, обязательно что-нибудь перекусите. Кстати, доклад интересующего нас американца состоится сразу после перерыва».

В перерыве Тихорецкий быстро съел два бутерброда, взял коктейль и, стоя в одиночестве, потягивал его. Лев Николаевич был сначала рядом, беседовал с какой-то дамой, затем исчез.

– Здравствуйте, вы ведь из России? – подошел к Александру Юрьевичу невысокий господин с узким разрезом глаз, он говорил по-русски, растягивая слова, но правильно.

– Да, из России.

– А где господин Амбросов, вы ведь в его делегации?

– Не знаю, где-то здесь.

– О, тогда разрешите спросить у вас, – подал ему свою визитку иностранец, – я работаю на острове Хоккайдо, электросбытовая компания…

Тихорецкий взглянул на визитку. Из английского текста он понял только одно слово «директор». В ответ Александр Юрьевич дал ему свою, где стояло скромное звание «старший научный сотрудник». Японец несколько секунд внимательно изучал визитку, затем, вскинув взгляд, впился в него глазами.

– Господин Ти-хо-лецкий, – старательно выговорил он его имя, – я хотел бы спросить у вас, как вы решаете проблемы диспетчеризации и вертикальной интеграции во время аварийных отключений локальных подсистем?

Ч-черт, ругнулся про себя Тихорецкий, и откуда ты вывернулся, умник такой?! Кажется, влип. Слова-то какие! Где он их только выковырял в русском языке? Судорожно собираясь с мыслями, он делал вид, что с наслаждением пробует коктейль. Пауза явно затягивалась, японец, не отрывая взгляда от его лица, терпеливо ждал ответа.

– Э-э, видите ли, уважаемый, – солидно начал Александр Юрьевич, – проблема эта на первый взгляд кажется простой. Но это на первый взгляд. Но на практике она оказывается не такой уж простой…

Японец согласно кивнул головой, подтвердив истинность слов «коллеги»: «Та, та, господин Тихолецкий». Ободренный первым успехом, Александр Юрьевич продолжал в том же ключе.

– Однозначного решения здесь быть не может. Все зависит от конкретных условий. В первую очередь – это масштаб аварийности и степень диверсификации запасных предохранительных систем. Мне немного трудно говорить об этом конкретно. Я все-таки не инженер, а ученый! – После этой фразы Александр Юрьевич гордо вскинул подбородок вверх и свысока посмотрел на японца.

– О, ес, ес… – согласно закивал японец.

В этот момент в кармане русского «ученого» зазвонил телефон. Тихорецкий вынул его. Кобецкий.

– Ради бога, простите, это мой начальник, – улыбнулся Тихорецкий, изображая сожаление по поводу прерванной беседы.

– Здравствуй, Геннадий Николаевич.

– Привет, чем сейчас занимаешься?

– Да вот, веду научную дискуссию с каким-то японцем.

– С японцем? Научную дискуссию, говоришь? Ну, что ж, это здорово! Для нас это сейчас очень актуально…

– Говори, что нового, – перебил его Тихорецкий, не обращая внимания на иронию собеседника.

– Мы проверили тех двух ребят, которых нам дал Амбросимов. Результат – ноль. Один технарь, ученик Льва Николаевича, действительно занимался этой проблемой, но бросил. Спился из-за семейных неурядиц. Второй, профессор в Питере, тоже бросил, сказал нам: «Проблема решаема, но очень трудоемкая, а главное – денежноемкая. Буду заниматься проблемами попроще». Так что, Александр Юрьевич, голый вассер.

– Ну, как говорят в науке, самый ценный результат – это отрицательный результат.

– Да уж. Мне руководству тоже так объяснять? – желчно спросил Кобецкий.

– Слушай, Гена, да найдем мы его. Если среди крупных ученых нет, значит, надо опускаться ниже, вплоть до лаборантов. Амбросимов сказал, таких специалистов по стране наберется, дай бог, десятка два.