Евгений Сухов - Ассасин Страница 28

— Не то чтобы преследует… Скажу так, предостерегает. Вы читали эту статью?

Вытащив из кармана газетную вырезку, Анисимов протянул ее Кириллову. Развернув статью, тот невольно нахмурился, увидев вполовину газетной полосы снимок разбитого вертолета.

— Конечно. — Он вернул статью. Голос его звучал равнодушно. Возможно, даже слишком бесстрастно для данного случая. Вот так всегда бывает, кажется, что прошлое уже поросло чертополохом, но обязательно отыщется некто, кто захочет разбередить уже было затянувшуюся рану. — А кто вы, собственно, такой?

Глаза светло-голубые, ясные. С авиацией покончено, но вот кусочки неба решил оставить себе на память.

— Кхм… Ангелина говорила, что мне тоже угрожает опасность. И я бы хотел убедиться, насколько это серьезно. Честно говоря, я не хотел придавать этому какое-то особое значение, но вот эта статья… Вы ведь тоже были на том месте, где нашли мумию?

— Вот оно что… Она и вас предупреждала.

— Все твердила о каком-то проклятии. Что-то вроде проклятий египетских мумий. Но кто поверит в такие вещи? Мы находимся здесь, а египетские мумии за тысячи километров от нас. И вообще, какое отношение они имеют к нам?

— Хочу сказать, что после всего того, что с нами произошло, мои материалистические взгляды очень сильно изменились.

— Значит, вы ей тогда не поверили?

Правый уголок рта Кириллова слегка дрогнул.

— Я могу поверить в какую-то высшую силу, но в какого-то там духа, который нас может уничтожить, поверить трудновато. А потом, как он нас может уничтожить? Он находится где-то там, — поднял Кириллов глаза кверху, — а мы здесь… И нас ровным счетом ничего с ним не связывает.

Дверь распахнулась, и из офиса вышел высокий брюнет.

— Володя, что-нибудь случилось? — выкрикнул он, приближаясь.

Повернувшись, Кириллов успокоил его:

— Все в порядке! Это мой знакомый.

Удовлетворенно кивнув, брюнет повернул к двери.

— Беспокоятся, — улыбнулся Анисимов.

— Неудивительно. У нас здесь строго. Разные люди шастают… Ну так вот, а потом я не думал, что с нами может произойти что-то скверное.

— А вы помните тот день?

— Конечно. Рядовой полет, каких за свою летную службу я проделал не одну сотню. Ничего не было такого, что могло бы предвещать трагедию. Настроение у нас было прекрасное. Небо ясное, погода хорошая. Мы должны были забрать роженицу из дальнего поселка. Лететь предстояло минут тридцать. И вот когда мы уже подлетали, то с машиной стали происходить какие-то странные вещи. Неожиданно чихнул двигатель, мы тут же потеряли высоту. Но командир был опытным пилотом, сумел выровнять вертолет, и мы опять набрали высоту. Но потом случилось нечто еще более непонятное: командир сказал, что видит какого-то человека, одетого в белый халат. Хотя рассмотреть человека с высоты в один километр проблематично. Двигатель опять вдруг зачихал, вертолет стал как-то дергаться, как бывает с машиной, когда засоряется карбюратор, и мы стали быстро снижаться. Командир пытался выровнять вертолет и что-то кричал мне, а я его совсем не понимал. Он на меня смотрит, глаза вот так вытаращил и опять несет какую-то тарабарщину. Тогда я грешным делом подумал, что у меня у самого крыша съехала. А вертолет падает и падает. Честно говоря, я думал, что это последние мгновенья в моей жизни. Удар! И очнулся я только в госпитале. Вертолет разбился вдребезги, и если бы не мастерство первого, то наша с вами встреча не состоялась бы… Потом вокруг этого много всего нагородили. Честно говоря, я даже не знаю, чему следует верить, а чему нет. Когда стали расшифровывать черные ящики, то оказалось, что командир говорил на каком-то непонятном языке. Пленка попала к журналистам, среди них оказался человек, который немного разбирается в этом, и он предположил, что скорее всего на этом языке говорила давно уже вымершая народность. Впоследствии его слова подтвердились. Только вот что я не мог взять в толк: каким это образом командир вдруг заговорил на древнем языке?

— А что он говорил?

Пожав плечами, Кириллов нехотя ответил:

— Говорил, что он третий, а я следующий… Вот только к чему все это? Знаете, я часто вспоминаю его глаза перед падением. Смерти он никогда не боялся. Прежде чем попасть в МЧС, ему пришлось немало повоевать. — Он неожиданно умолк. — Но вот перед самым падением у него глаза были просто расширены от ужаса, будто бы он увидел нечто ужасное.

— А вам самому с тех пор ничего не кажется?

Помолчав минуту, Кириллов ответил:

— Возможно, другому я и не сказал бы, но вам скажу так, как есть. Бывает, что мерещится какая-то дьявольщина, и я никак не могу от нее отделаться.

— А что вы видите?

— Какой-то неясный образ. Человек вроде. Вот лежит он, скрючившись, на меня смотрит и как будто бы просит помощи, а что делать — я не знаю.

— Вы что, слышите его голос?

— То-то и оно, что не слышу. Он даже рта не открывает. Но каким-то образом я его понимаю. Появляется, как привидение, а потом у меня на целый день настроение пропадает. — Глянув на часы, Кириллов сказал: — Пойду, начальство у нас строгое, не любит, чтобы мы лясы подолгу точили. А потом, надо к отпуску готовиться, поеду на Кавказ, в горы. Я ведь альпинист. Отдохну от всего этого. Помогает.

Кивнув на прощание, он направился в здание. Анисимов невольно поежился. Странное дело, но ему снился точно такой же сон. Ну не мистика ли! Видение второго пилота как-то еще можно объяснить. Ведь он стоял на расстоянии вытянутой руки от мумии и мог рассмотреть ее во всех деталях. Но почему тогда эта мумия снится ему? Просит о помощи? А какое отношение к ней имеет сам Анисимов? Вопросы, вопросы…

А может, Ангелина не так уж и не права, как это могло показаться в самом начале? Надо с ней увидеться. Вытащив телефон, он набрал номер Ангелины (странное дело, ведь он даже не хотел его запоминать) и, когда она слегка взволнованно отозвалась, невольно обрадовался:

— Я был по тому адресу, который вы мне назвали.

— И что скажете? — с надеждой поинтересовалась девушка.

— Нам нужно увидеться.

— Когда?

— Прямо сейчас. Давайте опять встретимся в скверике у фонтана. Обычно там не бывает много народу. Я буду там через полчаса.

— Хорошо. Я уже выхожу! — согласилась она.

От того места, где он находился, до сквера нужно было пройти три квартала. Так что у него было время, чтобы еще раз все обдумать. Сунув телефон в карман, Игорь направился по улице. Невольно улыбнулся, вспомнив о том, как проказник-ветер трепал подол ее платья, оголяя при этом стройные ноги. Предстоящая встреча с красивой девушкой поднимала настроение. Возможно, она и не из тех девиц, чьи мордашки печатают в журналах, но Ангелина явно была награждена главным призом — индивидуальностью, что так редко встречается у девочек с обложек.

Спустившись по ступенькам ресторана, на тротуар шагнули трое парней. Совсем еще птенцы, не успевшие поменять желтое оперение — каждый второй в силу ограниченного интеллекта верил в собственное бессмертие, — самая опасная категория шпаны.

О чем-то возбужденно разговаривая, троица шла ему навстречу. Приостановившись, Анисимов хотел было их пропустить, но тот, что шел к нему ближе, скуластый, с цепким жестковатым взглядом, демонстративно толкнул плечом приостановившегося Анисимова. Игорь невольно посмотрел им вслед и тотчас натолкнулся на самодовольную наглую физиономию юнца. Вскипевший адреналин неприятным колючим током пробежался по рукам и молоточками заколотил в виски.

Следовало бы сделать вид, что ничего не произошло. В конце концов, в жизни встречаются вещи и пострашнее. И вообще, разумно ли подвергать жизнь неоправданному риску, когда на ближайшее десятилетие имеется столько планов. А жизнь — штука мудрая, она расставит все по своим местам и обязательно накажет этих зарвавшихся нахалов. Важно только не обращать на них внимания и сделать вид, что ровным счетом ничего не произошло.

Все бы хорошо, но вот только чертик, сидевший внутри его, не признавал такой позиции. Крохотный такой, лохматый, он так и нашептывал в ухо: «А как же ты будешь людям в глаза смотреть после такого позора, когда каждый пацан тебя может толкнуть плечом?»

— Тебе места, что ли, мало? — во весь голос произнес чертик, брыкнув крохотным копытцем.

Анисимов невольно прислушался и, к собственному изумлению, узнал свой голос.

Провел, значит!

Парни остановились, вяло обернулись. Губы скуластого растянулись в злую усмешку.

— Это ты мне, что ли?

Чертик скукожился и затаился. Теперь черед Анисимова.

— А кому же еще? В обществе принято извиняться за такие дела.

— Я не понял, ты что, нарываешься, что ли? — небольшой шажок вперед, позволявший судить о серьезных намерениях. Оно и к лучшему, не нужно будет мучиться, раскаиваться, они ведь первыми начали.