Андрей Бадин - Привет от талибана Страница 28

Я изучил документы и пришел к выводу, что есть один-единственный способ, который сломает его.

Добровольно он никогда не стал бы нам помогать. Его сажали в карцер, в одиночку, угрожали смертью, пытками, но он не сдавался. Он не хотел подписывать договор о сотрудничестве с КГБ.

Я пошел на отчаянный шаг и решил применить к нему страшную процедуру.

— Опустить? — догадался Емельянов.

— Да, именно это. Его перевели в только что отстроенный «Белый Лебедь» и посадили в одиночную камеру. Колония была наполовину пуста, и поэтому никто не знал, что в нее конвоировали Некрона.

Как-то ночью в камеру вошли трое специально подготовленных агента из уголовной среды, набросились на него, связали и поочередно изнасиловали в извращенной форме. Это было жуткое зрелище. Некрон вырывался как мог, кричал, рычал, но это его не спасло.

Вся операция проводилась тайно, и эти трое педрил, а они были в масках, не знали и никогда не узнали, кем был их клиент. Даже начальника колонии и его подчиненных не проинформировали. Весь акт я заснял на кинопленку и сделал фотографии.

Чтобы Некрон сгоряча не покончил с жизнью, его перевели в лазарет и неделю кололи успокоительные. Затем несколько раз конвоировали в другие зоны, и он опять очутился на своей Пермской.

Прошел месяц после его приезда «домой», и Некрон немного успокоился, так как понял, что зэки ничего не знают о случившемся. Он пользовался прежним непререкаемым авторитетом как среди мелочи, так и среди воров.

И тут я встречаюсь с ним в одиночной камере и начинаю беседовать о его вербовке.

Вы бы видели, как тряслись его руки, как он в бессильной злобе скрипел зубами, когда я ему показывал фотографии и кинофильм. Он готов был меня разорвать. На снимках и на экране было отчетливо видно его искаженное гримасой ужаса лицо и подробности насилия, которому его подвергли.

Некрона чуть удар не хватил, и мне пришлось прекратить демонстрацию и опять отправить его в лазарет.

Через несколько дней он успокоился, мы встретились вновь, и начался серьезный, мужской договор. Некрон держался молодцом. Выслушал предложение о вербовке, все льготы, которые он получает, становясь агентом КГБ, и обязанности, которые ему необходимо будет выполнять.

КГБ закрывал глаза на некоторые виды деятельности Некрона, прощал мелкие преступления ради большого дела и в итоге помог ему подняться на небывалую высоту в преступном и финансовом мире.

Он попросил несколько дней на размышление, и мы расстались. Я даже не намекал ему, что будет, если он откажется стать нашим сексотом. Он сам прекрасно все понял.

Итак, Некрон подписал необходимые бумаги, и я поручил ему первое задание. Дело в том, что тогдашнее руководство партии пыталось найти рычаги управления во всех сферах общественной и культурной жизни страны. Это делалось из боязни потерять власть. Не исключением был и уголовный мир.

Девяносто процентов крупных авторитетов и воров в законе так или иначе связаны с КГБ. Тех, кто не подчинялся, либо компрометировали, и они теряли свое влияние, либо ликвидировали руками других, завербованных воров или агентов спецслужб.

— Ну это я прекрасно знаю, — заметил Емельянов. — Не только в уголовной среде велась такая работа. Не исключение и церковь, и общественные организации.

— Да, Виктор Егорович, КГБ через своих агентов не только получал информацию о всех событиях политической и культурной жизни страны, но и успешно контролировал ее. Агенты были и остаются везде, жаль, сам КГБ изменился.

— Да, к сожалению, наша власть уже не та, — Емельянов покачал головой.

— Не было бы этого страшного, неконтролируемого разгула преступности, терроризма, коррупции, политических распрей в высших эшелонах власти — и не было бы деятельности этого Корнилова.

— Я с вами полностью согласен, Андрей Степанович, этого бардака не было бы и в помине. Был бы другой бардак, но не этот. Народ жил бы нормальной жизнью, как он жил все семьдесят лет советской власти. — Заместитель председателя ФСБ самодовольно улыбнулся.

После этих слов начальник контрразведки как-то странно посмотрел на шефа, но сдержался и спорить не стал. Но это не означало, что он разделял его точку зрения.

— Да, Некрон погиб, и мы потеряли агента, ближе всего подобравшегося к Корнилову. Некрон знал о его счетах и о его операциях с деньгами, но он никак не мог узнать о предстояшей сделке с оружием. Теперь полковнику Семенову известно, кто такой Корнилов, — произнес Ремизов.

— Вы думаете, Некрон сообщил ему эту информацию?

— Я думаю, надо разыскать Семенова раньше, чем это сделают люди Корнилова, и выяснить у него самого, что произошло в Томилине и что ему сказал Некрон. Возможно, мы снабдим его некоторой информацией.

— То есть завербуем.

— Точно так.

Глава 31

Полковник Семенов не знал, куда ему идти. Он шел по улице, шарахаясь от редких прохожих и сторонясь милицейских машин. Он, как загнанный волк, плутал по безлюдным, ночным улочкам Москвы. Домой идти не хотел, чтобы не подвергать опасности семью, к друзьям тоже, а в управлении его могла ждать засада.

Костюм и брюки его высохли, но вонять меньше не стали. Петр Петрович походил-походил и решил наведаться на работу к своему другу Олегу Карцеву. Тот был патологоанатомом и дежурил в ночную смену в морге госпиталя им. Склифосовского.

Семенов незаметно пробрался на охраняемую территорию и направился к дому.

Сколько раз он побывал в этом небольшом, но вместительном здании. Он приезжал сюда на обследование трупов от тяжких убийств, утоплений, повешения и черт знает от чего еще.

Полковник нажал кнопку звонка и отошел в тень. Крыльцо освещала яркая лампа, а Семенов не хотел, чтобы его кто-то здесь видел.

Вскоре дверь отворилась, и на пороге появился заспанный мужчина средних лет. Он был невысокого роста, лысый, в толстых роговых очках. На нем был зеленый операционный халат и резиновый фартук.

Олег осмотрел крыльцо, никого не увидел и собрался уже закрыть дверь, как Семенов окликнул его из темноты:

— Олег, это я, Петр, ты один?

— Петрович, ты? — переспросил спросонок Олег. — Конечно, один, заходи.

— Тогда выключи лампочку, — тихо попросил Семенов.

Олег дотянулся до выключателя, повернул его. Воцарилась тьма.

Семенова подошел к Олегу и поздоровался. Они прошли внутрь, и Олег вновь включил свет при входе.

— Ты чего опасаешься? — спросил врач.

— Про томилинские разборки слышал?

— А как же. То, что от них осталось, лежит у меня в холодильнике. Ты поэтому явился среди ночи?

— Нет. Я был их свидетелем и запросто мог оказаться в числе твоих клиентов, но чудом уцелел. Кстати, хоть чье-то тело уцелело?

— Какой там. Одни обугленные куски мяса. Не разобрать, где рука, а где нога. Начальство требует собирать по частям, чтобы опознать личность, но как их соберешь, — Олег закурил. — И Вадима Прохорова привезли?

— Да. — Петрович изумленно посмотрел на Олега. — Про его гибель мне сообщил Лапшин.

— А что случилось, Петя?

— Это пока секрет, но я скажу одно — нас подставили.

Олег понимающе покачал головой и вопросов больше не задавал.

— У тебя есть во что переодеться? — спросил Семенов, когда они вошли в кабинет Карцева.

— Найдем, — он достал из шкафа почти новые джинсы и рубаху.

— Надеюсь, не с трупа даешь, — попытался пошутить Семенов.

— Что ты. Это моего сменщика. Они тебе будут впору.

Семенов переоделся, а свои вещи положил в целлофановый пакет.

— Отдам в химчистку, может, отчистят.

— Да. От тебя воняет ужасно, ты что, в навозе барахтался?

— Угадал, — невесело ответил полковник. — Дашь спиртику?

— Конечно, — обрадовался Олег и полез в шкаф.

— Я у тебя переночую, а утром уйду, и прошу тебя, пока не говори никому, что я у тебя был.

Олег кивнул и отрыл литровую бутыль с чистым спиртом.

Глава 32

Сергей подремал полчаса, а когда почувствовал, что пришел в себя, то встал и осмотрелся. Он был в той же одиночной камере. Под потолком, на высоте двух метров, находилось небольшое квадратное окошечко с толстой решеткой. В камере было тепло, сухо и даже уютно.

Железная дверь отворилась, и вошел мужчина в штатском. Он принес ужин на подносе, поставил на стол, затем, не говоря ни слова, ушел.

Сергей посмотрел на вкусно пахнущий суп, котлеты по-киевски и картошку фри, и у него засосало под ложечкой. Он вспомнил, что давно не ел. Несмотря на лютый голод, он пересилил себя и спустил ужин в унитаз. Он опасался, что ему могли подсыпать в пищу содиум-маматол-бибутират — этот препарат лишает человека воли, и он отвечает на все задаваемые ему вопросы.

Сергей крепился, но даже чай пить не стал. Он ходил по камере и ни о чем не думал. Он ждал беседы с Корниловым.