Сергей Зверев - Рай со свистом пуль Страница 28

– Вот суки! – с обидой выкрикнул Дениска. – Глеб Андреевич, они что, воевать научились?

– Да, им показали, как это делается! – хохотнул Глеб, терпеливо дожидаясь, пока рассеется дым. Воздвиглось что-то на обрыве, он хлестнул очередью, Дениска добавил – и «энтузиаст» спрятался. Прокатилось что-то мимо них, дребезжа и подвывая – словно колесо, оторвавшееся от древней полуторки, – и в следующий миг перед ними разлеглась, разбросав ноги, Татьяна, ознаменовав свое появление бестолковой, но решительной очередью.

– Наше почтение, Татьяна Васильевна! – нервно хохотнул Дениска.

– Кушайте с булочкой, – глухо отозвалась Татьяна.

– Патроны экономьте! – крикнул Глеб.

Он не сводил слезящихся глаз с обрыва. Какова вероятность, что это воинство под прикрытием удобной складки местности двинется в обход? Но, похоже, неприятель на данном этапе «кампании» решил действовать прямолинейно. Головешки мелькали над обрывом, похоже, все сидели дружной кочкой.

– Гурьянов, на месте! – приказал Глеб, пока их полку на передовой не прибыло. – По сигналу «три-пятнадцать» гони людей в джунгли, уяснил?

– Уяснил, командир, – невозмутимо отозвался из пещеры Павел. – Но там же скалы за лесом…

– А мне плевать!

– Да мне вообще-то тоже…

– Ева! – крикнул он. – Вы меня слышите?

– Таки да, господин майор… – прозвучал из темноты натянутый голосок. Она старалась говорить насмешливо, но куда уж тут?

– Ева, я верю в ваше самообладание, вы храбрая девушка. По сигналу тащите своих мужчин в джунгли, договорились? Мы вас прикроем, вам нечего волноваться.

– Я постараюсь, господин майор, я знаю, что нам нечего волноваться…

– Анна, помогите вашей невестке, вы слышите меня?

– Золовке, – поправила Татьяна.

– Вы отказались дать мне пистолет, – проворчала блондинка. – Без пистолета я это стадо не погоню.

Со стороны противника затрещали разрозненные очереди. Двое выкатились, поползли по траве. Атака захлебнулась! Пираты снова бросили несколько гранат, поднялись на приступ – с ревом из разинутых глоток (пьяные, черти?), но номер не удался – клубы дыма оттащило ветром. Они бежали, болтаясь из стороны в сторону, считая, видимо, что в подвижную цель труднее попасть. Чем они там занимались у моря – разминались красненьким, пока начальство не видит?

– Огонь! – закричал Глеб.

Ударили дружно, в три ствола, не щадя боеприпасов. Грохот разразился такой, что птицы в лесу срывались с деревьев и с гамом уносились. Ливень свинца смел все, что находилось на его пути. Пираты катились по траве, как выброшенные из поленницы дрова. Трое, четверо – пить надо меньше и думать больше! Остальные стали пятиться, огрызаясь рваными очередями, прыгали обратно под обрыв. А вдруг обманный маневр? – стал точить червячок. Эта группа отдувается, а товарищи обходят и скоро возникнут в тылу? Спустя мгновение в зоне обстрела никого уже не было. Он выбросил пустой магазин, забил новый и привстал на колено.

– Огонь!

Били по пустому месту, не давая противнику высунуть головы. Свинцовый шквал пахал землю, косил траву, уносился к морю, где за каменной горкой снова что-то ворочалось и сквернословило. Можно представить, как сейчас на звуки пальбы, словно мухи на мед, слетаются пираты со всего острова…

– Гурьянов, три-пятнадцать!!! Строго на север!..

«Порядка пятидесяти метров расположен туалэт типа сортир…»

О мама дорогая, какие неповоротливые существа! Долбя отсечками по несколько патронов, он покосился через плечо. Гурьянов, ворча под нос: «Ах, ты, морда буржуйская…», выволакивал за шиворот из пещеры олигарха Каренина. Александр Наумович с трудом переставлял ноги. Ему было страшно, он что-то бормотал, в глазах светилась предсмертная тоска. Другой рукой Гурьянов прижимал к бедру «АКСУ» и вносил свою посильную лепту в обстрел береговой полосы. Сообразив, что это дело никчемное, он прекратил стрелять и поволок олигарха к лесу, как мешок с картошкой, предпочитая не терять времени на обучение его «прямохождению». Просвистел кулачок – обезумевший от ужаса Леонид схватился за подбитый глаз и вывалился из пещеры. Завертелся на открытом месте, в страхе попятился, когда плюющаяся бешенством блондинка снова занесла кулак, и, вереща, как раненая газель, припустил к лесу, а она побежала за ним. Последними объявились Ева с бухгалтером. Девушка была бледна, как гашеная известь. А Константин Михайлович, как ни странно, не выглядел убитым и раздавленным. Видно, договорился со своей душой, настроился на скорый переезд в загробный мир, и это придавало сил. Он бежал самостоятельно – катился колобком, подскакивая на камешках и косогорах…

– Прикрываем, братцы, прикрываем… – бормотал Глеб, забивая в гнездо третий магазин. – И пошли-ка порезвее отсюда, мы же не собираемся провести здесь остаток своей жизни…

Они отползали к месиву тропической флоры, постреливая короткими очередями. А над обрывом снова топтались люди, пираты визгливо перекликались, перебегали зигзагами, строчили почем зря, бездарно изводя патроны.

Не хватало уже терпения! Шестеро людей, чей отход они прикрывали, уже ввалились в лес, хрустели ветвями за деревьями, визжал Леонид, проклиная Анну, что она недосмотрела, и теперь он, кажется, подвернул ногу. Дениска не выдержал – пробежал несколько метров, свалился, когда ему вдогонку устремился рой рассерженных пуль, закатился за бугор и принялся оттуда по-детски моргать. Сосредоточенно пыхтя, отползала Татьяна, снова проклиная свою нелегкую бабью участь…

Они вкатились в сочную, щиплющуюся и колющуюся траву, стали продираться, яростно разрывая спутанные узлы ветвей, стеблей, побегов вездесущих лиан. И очень кстати – от скал, расположенных по правую руку, разразилась скандальная пальба – часть пиратов все же пустилась в обход! Они уже были близко, перекликались гортанными голосами, кто-то призывал не трусить, не сомневаться и постараться вспомнить, что такое расстрел каждого десятого. Глеб прекрасно помнил, что это такое – этот элемент поддержания дисциплины и боеготовности в былые времена назывался децимацией. И в этот непростой момент, чувствуя поддержку товарищей, в атаку устремились пираты от обрыва. Они бежали, свиристя и ругаясь лужеными глотками – бестолковое интернациональное воинство, выбравшее довольно странный в наше время образ жизни и добывания средств к пропитанию… И дружно залегли, когда Татьяна, отползающая последней, разразилась отчаянной очередью.

– Ну, Танька, ну, Танька… – хрипел Дениска, воюя с «живой изгородью». – Не баба, а тротиловый эквивалент…

– Гурьянов, ты где?! – громогласно проорал Глеб. Страшно представить, но, похоже, он терял вожжи управления, ситуация уже не контролировалась…

– Глеб, мы здесь! – откуда-то издалека проорал Гурьянов. – Я теряю их, со мной не все! Они постоянно куда-то разбегаются!

И тут же в другой стороне с надрывом заголосил Леонид. Он орал, что заблудился, призывал к себе законную супругу, обзывал ее сукой, кричал, что будет любить по гроб жизни, если она ему поможет! Никакого больше пьянства, наркотиков, беспорядочных половых связей! Как их разбросало? Блондинка орала совершенно из другой «степи», чтобы он не двигался, она уже спешит на помощь, она уже в пути! А там, где она орала, уже трещали автоматные очереди, ломились через джунгли «работники ножа и топора».

– Мужики, уходите! – выкрикнула Татьяна. – Я задержу их!

– Соколова, не сходи с ума! – ужаснулся Глеб. – Вместе уходим!

– Да не трусьте вы, все в порядке будет!

Боже, как она материлась! Уши сворачивались в трубочку. Дениска и Глеб пятились, путаясь в ветвях – туда, где слышали голос Гурьянова, а она уже продавливалась через джунгли на северо-запад, ругаясь английскими и русскими словами – посылая пиратов по всей парадигме, строча куда попало. Они уже потеряли из вида Татьяну, слышали только звуки, сопровождающие ее «железный поход».

– Слушай, она что там, самцов привлекает? – не понял Дениска.

– Скорее, отвлекает, – выдохнул Глеб. – Пошли, приятель, не все еще потеряно.

Они ломились сквозь заросли, увязая в них по самое горло, шарахались от выстрелов, гремящих совсем рядом. Пули трясли и ломали ветки, рвали ажурные листья папоротника. И вновь задорный вопль Татьяны, отвлекшей на себя значительную часть бандитов, – уже далеко, она стреляла одиночными, экономя патроны, обещала негодяям устроить кузькину маму с Варфоломеевской ночью. И, похоже, у Татьяны получалось. Но она не могла охватить тех пиратов, что прорвались по фронту и уже топтали джунгли, теряя друг друга из вида и увязая в ловушках, как и спецназовцы. Пальба, ругань, смачный треск разрываемых ветвей… Глеб покатился в какую-то яму, обрастая сочным перегноем, преступно долго выдирал ногу из схватившей его за лодыжку коряги, а когда выпутался и поднял голову, с ужасом понял, что потерял Дениску! Пули свистели и вырывали кору из деревьев. Он побежал на четвереньках, чтобы не зацепило. Все смешалось в кучу – свои, чужие. Стрелять наобум становилось опасно. А тут еще за деревьями надрывно вопила блондинка – она искала своего непутевого муженька, хотя давно уже пора послать его к чертовой матери… А вот и муженек! – он вылетел на него и чуть не полоснул поперек груди, приняв человеческую фигуру за пиратскую. Леониду не повезло – он запутался в кущах растительности, как муха в паутине. Хотел пробиться через мешанину ветвей, листвы, вьющихся паразитов, да завяз, причем бесповоротно. Он извивался, но лишь сильнее запутывался – гибкие стебли опутали лодыжки, тугие петли с симпатичными розовыми листочками сдавили грудь. Рассудок окончательно расстался с парнем, он не понимал, что происходит вокруг, лицо перекосилось, глаза от страха вылезали из орбит. Он дергался из последних сил, обливался потом, из рваной царапины на лбу сочилась кровь. Глеб метнулся к нему, но тот уже не различал лиц – явный перекос в мозгу, забился, как птица в силках, плевался во все стороны. Глеб схватил его за руку, чтобы рывком выдернуть из ловушки (нет времени возиться с ножом), тот взревел нечеловеческим голосом: