Александр Чернобук - Кап­кан для Ски­фа Страница 28

— И сколько…

— Предвосхищая твои следующие вопросы, отвечаю на них сразу. Цена доски из этого дерева зависит от толщины. Чем доска толще, тем, само собой, цена больше. Предел: двадцать один сантиметр — большие по толщине доски обычно не делают.

— И какая же цена за такую доску? — Майкл смотрел в торец игрового поля, пытаясь определить размер. — Здесь на вид сантиметров десять-двенадцать. Не больше.

— Самые разные. Доска может стоить десять штук баксов, а может и двадцать, и тридцать, и больше. По цене, в отличие от толщины, предела нет. Увы. — Я развел руки в стороны.

— За доску? Тридцать штук и больше? — поразился Мишка.

— Да. А что тебя удивляет?

— Так. Наверное, цена, — неопределенно отозвался Майкл, бережно устанавливая доску на середину освобожденного на столе пространства. — В голове не укладывается как-то.

— Но моя-то тоньше двадцати одного сантиметра будет. Сам обратил внимание. Как следствие, и дешевле.

— Намного?

— Не знаю. Я же говорил — подарок, — пожал я плечами.

— Хорошо, а камни, они тоже…

— Что тоже?

— Ну, цена там, размер, пропорциональная зависимость, — Майкл сделал замысловатые пасы над чашей с камнями.

— Да, цена зависит от диаметра. Мои, — я взял один из камней указательным и большим пальцем, демонстрируя Мишке, — миллиметров восемь в диаметре. Подстать доске. Не очень дорогие.

— «Не очень дорогие» — это ты сильно сказал!

— Как есть, из песни слово не выбросишь, — скромно потупил я глаза, исподтишка наблюдая за Майклом.

— Да, не кислое у тебя увлечение… Хобби… А еще же чаши, — Майкл схватил чашу из сакуры. — Тоже, небось, ломовых бабок стоят…

— Без чаш, сам понимаешь, какая игра?

— Понимаю. Это сколько же такой комплект может стоить? — в глазах Мишки защелкал калькулятор.

— Недешево, Майкл.

— Дорого ты пацанам своим обходишься.

— Ну, ты сказанул! — хохотнул я.

— Исправляюсь. Уважает тебя братва. — Майкл поднял руки ладонями вверх. — Вопросов нет.

— Это звучит уже лучше.

— Это ж, за такой наборчик можно…

— Можно, определенно можно, — я согласно кивнул и в подтверждение еще и прикрыл глаза.

— Квартиру купить. — Продолжал прикидывать Мишка. — Только в путь. Или тачку навороченную.

— Майкл, завязывай вести пересчет…

— Погоди, Скиф! — перебил он меня. — А ты еще до сих пор на своей «восьмере» катаешься?

— На ней.

— Серьезно?

— Вполне.

— И в общаге живешь… И кто же ты после этого, Жека? — насмешливо произнес Мишка и сам себе ответил:

— Псих. Полный.

— Ну, вот! Договорился. Оказывается, всего-навсего полный псих. А то я переживал, что мой диагноз хуже будет!

— Сколько тебя знаю, ты не меняешься, — вдохнул Мишка.

— Это хорошо или плохо?

— Кто его знает? — Майкл пожал плечами. — Наверное, хорошо.

— Вот и слава Богу! На этом и остановимся. Договорились?

— Давай попробуем, — индифферентно согласился Мишка, думая о своем… Или, вернее, о моем комплекте шашек Го и его цене.

— Мы играть сегодня будем? Философ из «Легиона»? Или с психом играть ниже твоего достоинства? Особенно полным? — Повысив голос, я вернул Майкла к действительности и разлил водку по рюмкам. — Давай выпьем! За игру!

— Ладно. Приступим. — Майкл стряхнул оцепенение и поднял рюмку. — За правильную стратегию!

— Вперед, Майкл, тебя ждет незабываемый поединок, — я отставил пустую рюмку и кивнул на поле. — У тебя черные, начинай!

— Поехали, — Мишка бухнул первый камень на пересечение линий в правом нижнем углу.

— А мы вот так! — я поставил белый камень на нужное место и процитировал:

«Когда вы захотите сразиться с нами, мы вам этого не позволим, и вы нас не обнаружите. Но когда мы захотим сразиться с вами, мы убедимся, что вам не укрыться, нанесем точный удар… и разобьем вас наголову… Враг наступает, мы отходим; враг встает лагерем, мы его изматываем; враг устает, мы атакуем; враг отступает, мы преследуем».

— Вечно ты, Скиф, что-то новое при начале партии Го рассказываешь. Это что? Как оценить? Часть твоей стратегии? Мозги сопернику программируешь? — поинтересовался Майкл, выставляя второй камень.

— Нет, просто по интернету я лишен такой возможности. Без визуального контакта с собеседником подобное общение лишено для меня смысла, — честно ответил я, делая свой ход.

— Это верно. Кого это ты цитируешь?

— Величайшего игрока в шашки вей-чи, они же Го, первого, в смысле главного, коммуниста Китая, Мао Цзэдуна.

— Он действительно сносно играл? Так утверждает история?

— Ага, — согласился я, пристально наблюдая за доской, которая быстро обрастала камнями черного и белого цвета.

Игра набирала обороты, темп нарастал. Первую фазу, она называлась «Фусеки», разыграли быстро и стандартно. Цель начального этапа обозначить углы доски. Затем пошел процесс второй фазы — «Дзесеки» — уже, собственно, розыгрыш углов. Кому какой достанется, проще говоря.

Когда соперники приблизительно равны по уровню, углы игрового поля распределяются обычно поровну. Два у одного и два у другого. У нас в этой партии так и вышло. Два подмял под себя я, и два остались за Мишкой. Наступила третья фаза — захват центра. Мы оба перенесли свое внимание на середину доски. Она стремительно начала покрываться камнями…

Я продолжал выставлять свои камни на поле, стараясь не допустить грубой ошибки в ходе игры, а мысли мои унеслись далеко. В Китай, к Великому Мао…

Военные стратегии китайцев столетиями развивались под сильнейшим влиянием игры Го. Глава коммунистического Китая Мао Цзэдун играл в вей-чи постоянно и, совершенно очевидно, что это не могло не сказаться на его стиле ведения военных действий.

Стратегические приемы этой игры абстрактны и многомерны, они населяют плоскость вне времени и пространства. При такой форме ведения боевых действий движение ценится намного выше, чем удачная позиция. Мобильность и скорость не позволяют прогнозировать ваши действия. Противник, которому не удается понять вас, не в силах разработать стратегию, чтобы с вами справиться.

Станьте подобными пару. Не представляйте сопернику никакой пространственной мишени, которую он мог бы атаковать. Наблюдайте, как он истощает свои силы, гоняясь за вами, пытаясь справиться с вашей неуловимостью. Только отсутствие формы и многоликость позволяет по-настоящему поразить ваших врагов — к тому моменту, как они сообразят, где вас искать и каковы ваши намерения, будет уже слишком поздно.

Ключевой стратегией этой игры являлось использование в своих интересах всего пространства доски, распространяясь сразу по всем направлениям. При этом соперник не может рассчитать эти действия простым линейным способом. В реальной жизни, во время ведения войны, все происходит точно так же.

«Каждый китаец, — открыто заявлял своим военачальникам Мао, — должен окунуться в войну, как в головоломку игры Го. Расставляйте своих людей в точности так же, как шашки на доске Го. Ваш соперник сломает голову, стараясь сообразить, каковы ваши намерения. Он либо теряет время, гоняясь за вами, либо недооценивает вас, считая неумелыми, не защищается должным образом и в результате проигрывает. Если же он концентрирует силы и внимание на отдельных участках, как учат западные стратегии, то становится легкой добычей, позволяя себя окружить. В ведении вей-чи вы окружаете врага не только физически, но и воздействуете на его психику, ведя пропаганду, раздражая его, чтобы запутать и деморализовать».

Такой была стратегия китайских коммунистов, почерпнутая в игре Го, — отсутствие четко очерченной формы, которое помогло дезориентировать их врагов и вселило в них ужас…

На нашей доске игра подходила к концу. Разыгрывалась заключительная фаза — набор очков. Майкл азартно расставлял последние камни, непрерывно затягиваясь сигаретой. Я пытался определить результат партии.

— Пас, — первым закончил игру Мишка. — По-моему, здесь все.

Я внимательно изучил окончательную позицию на поле, бесцельно переставил свою чашу из под камней и согласился:

— По-моему тоже. Пас. Считаем.

Мы дружно занялись подсчетом очков. Мишки сбился и начал сначала. Я закончил свои расчеты и иронично заметил:

— Хоть головушкой об камешек, хоть камешком по головушке. Все равно черепушке хана. Результат один. Не напрягайся, я выиграл.

— На сколько? — не прекращая своих подсчетов, спросил Мишка.

— На два очка.

— Нет уж, сам пересчитаю. — Майкл упорно не хотел признавать проигрыш. Спустя минуту лихорадочных математических упражнений ему пришлось смириться со своим поражением:

— Так и есть. Ты прав. На два очка.

— А что было такое, чтобы я оказался не прав?

— Как тебе сказать…