Олег Алякринский - Я — вор в законе: Общак Страница 29

— Та-ак! — Евгений Николаевич стремительно стал мерить комнату шагами.

Плащ с белым подбоем развевался, точно на ветру. Похоже, этот счетовод и впрямь не мог знать, где сейчас его бывший босс.

— Не помните, Валерий Петрович, как была фамилия того нового главного бухгалтера, кого вместо вас назначили в «Госснабвооружение»?

— Суриков, — с готовностью вспомнил Авраменко и, упреждая новые вопросы, доложил: — Некий Суриков. Я его не знаю. Ни разу не встречался. Ни до ни после. Но он несколько раз звонил мне по телефону и задавал вопросы. Очень дотошный и въедливый бухгалтер. Настоящий профи.

Урусов задумчиво кивнул. — Ладно, значит, Суриков. Эта фамилия Урусову была знакома.

— Ну что ж, хорошо. Пленку эту я вам дарю, Валерий Петрович. Может, захотите со своей супружницей Капитолиной Петровной на досуге посмотреть на сон грядущий. — И он опять издал свой фирменный мерзкий смешок.

Кивнув свите, Урусов направился в прихожую, всем своим видом давая понять, что визит окончен. В дверях он обернулся и опять, вперив взгляд в глаза Валерия Петровича, строго наказал:

— Никуда не отлучайтесь из Москвы в ближайшие две недели. Подписку о невыезде я с вас не беру — просто даю совет. Чисто дружеский. — И, не прощаясь, вошел в лифт, вызванный Никитой Левкиным.

Глава 15

— Ну и куда же подевался наш финансист? — спросил густым басом Михаил Фаддеевич Юдин, развалясь в кресле перед камином, в котором весело потрескивало пламя. — После того как он с помощью своего человека… как бишь его… нашел воровской общак, его следы резко затерялись на просторах Европы. Меня лично это неприятно поразило. Так Дела не делаются, мягко говоря… Вы так не считаете, Анатолий Игнатьевич?

Этот разговор происходил на старой государственной даче в закрытом подмосковном поселке, где еще с конца 30-х годов по указанию Сталина начали возводить особняки для высокопоставленных чиновников советского государства. В последующие десятилетия поселок разрастался, дачи перестраивались, количество привилегированных чиновников увеличивалось; и, наконец, некогда небольшой, домов на двадцать, поселок превратился в закрытый городок на окраине столицы. И теперь, когда советского государства уже десять лет как не было, старые и новые обитатели этого поселка представляли собой как бы высшую касту российских небожителей, вершивших судьбы миллионов россиян и самой тысячелетней России.

Во всяком случае, три человека, собравшиеся сегодня вечером в гостиной старой дачи, с полным правом могли считать себя судьбоносными гражданами страны. Михаил Фаддеевич Юдин, Андрей Парамонович Толстунов и Анатолий Игнатьевич Черемин, когда-то всевластные генералы Комитета государственной безопасности, хотя давно отошли отдел, по-прежнему сохраняли все рычаги влияния на политику. Это были те могучие старики, чьи имена никогда не упоминались в сводках новостей, но без участия которых многих событий в жизни великой страны просто не было бы…

Весь прошлый год, когда Москву и особенно ближнее Подмосковье сотрясали самые невероятные слухи и домыслы относительно судьбы тогдашнего престарелого президента и сценария предстоящих новых выборов, они выстраивали сложную политическую конструкцию, поддавшись на лестные уговоры и вкусные обещания Алика Сапрыкина, сумевшего втравить трех стариков в свои политические интриги… Ту игру, правда, он проиграл вчистую: когда Дед под самый Новый год внезапно объявил о своей отставке, прозвучало имя преемника, о котором Алик никогда не думал как о серьезном противнике. И вся его конструкция полетела к черту… Но он продолжал трепыхаться, потому что, как намекнул им Сапрыкин, у него проклюнулся доступ к очень большим деньгам. Он даже упомянул вскользь, что порядок цифр сопоставим с бюджетом страны. Тогда-то они и придумали ему шутливое прозвище «наш финансист».

Поняв, что Алик немного темнит, Анатолий Игнатьевич по своим каналам узнал, что Сапрыкин через своего верного помощника Николая Ивановича Соколова, или Колю, сумел раскопать офшорные счета, на которых хранились деньги не только концерна «Госснабвооружение» и куда выводились многомиллионные средства, вырученные за поставки вооружений в страны ближнего и дальнего зарубежья, но и деньги воровского общака, собиравшиеся смотрящими со всей территории России. Сведения эти заслуживали доверия, потому что, как выяснил Анатолий Игнатьевич, всей коммерцией в концерне фактически занимался заместитель директора Владислав Игнатов — крупный криминальный авторитет по кличке Варяг, хранитель российской воровской казны. И очень даже было похоже на то, что на этик самых тайных офшорных счетах «Госснабвооружения» как раз и хранился воровской общак… Наведя далее справки, Черемин узнал, что Игнатов попал на столь высокую должность не просто так, с улицы, а его, сначала отмазав от всех уголовных дел, туда посадили доброхоты, давно сотрудничавшие с Варягом и с его помощью намеревавшиеся решить важные политические вопросы. Мелькнула фамилия депутата Шелехова, убитого за несколько месяцев до начала избирательной кампании…

— Не делаются, — кивнул Анатолий Игнатьевич. — Исчез он и впрямь слишком внезапно. Как говорится, даже записки не оставил.

— Ну так что мы будем делать? — несколько раздраженно спросил Михаил Фаддеевич. — Неужели так и оставим? Этот сопляк нас фактически обвел вокруг пальца!

Анатолий Игнатьевич усмехнулся:

— Ну уж! Мы ж ему ни копейки не дали. Другое дело, что он, похоже, решил самолично этими деньгами воспользоваться. Но если правда то, что я слышал… Там же миллиарды долларов! — Он даже понизил голос. — Куда ему столько? Не подавится?'

— Вряд ли. Алик не настолько дурак, чтобы просто их подгрести под себя. Он же должен отдавать себе отчет, что за присвоение таких денег — тем более воровских денег — его просто убьют! — возразил Андрей Парамонович, до этого момента сохранявший глубокомысленное молчание. — Но у меня есть предложение. Один мой старый приятель, тоже из нашего ведомства, давно уже, как и я, в отставке, занимается крупным бизнесом.

— Нефть? — перебил Юдин, саркастически улыбнувшись.

— Лучше! Лучше, любезный! Чистые якутские алмазы!.. Так вот, я ему грешным делом рассказал как-то еще в прошлом году про нашего Алика, про его дела, и он, знаете ли, заинтересовался. Больше того, он связался кое с кем и установил за Сапрыкиным наблюдение. Он держал его на коротком поводке весь последний год. Не удивлюсь, если ему теперь известно местонахождение нашего финансиста…

— Зачем же вы выложили ему такую важную информацию? — недовольно скривился Михаил Фаддеевич. — Я, кажется, знаю, о ком вы толкуете. Очень ненадежный типус. Очень ненадежный. Это Неустроев! — И по лицу Андрея Парамоновича поняв, что попал в самую точку, продолжал несколько раздраженно: — Нет, милейший, так дело не пойдет. Неустроев и его гоп-компания — я знаю эту публику, — они будут божиться родной мамой, партией Ленина — Сталина, а сами без зазрения совести вас вокруг пальца обведут, потому что нет у них никакой совести!

Он встал и в волнении прошелся по комнате.

— Вот что я вам скажу, Андрей Парамонович, — продолжал он. — Коль вы решили разыграть партию Неустроева, не посоветовавшись со мной… с нами… то ладно, продолжайте, но с условием: вы выведаете у Неустроева местопребывание Сапрыкина и, как только нам это станет известно, в дело вступит наш человек…

— Позвольте полюбопытствовать, какой человек? — встрял в разговор немногословный Черемин.

— Вы его прекрасно знаете, Анатолий Игнатьевич! — усмехнувшись, ответил Юдин. — Это Антон Козлов.

— Из спецгруппы «Бета»? — удивился Черемин.

Юдин махнул рукой:

— А! «Альфа», «Дельта», «Бета»!.. Напридумывали черт знает чего…. Все в подражание америкашкам. Да, из так называемой группы «Бета», а по-нашему, по-старому, из спецподразделения «девятки». Из спецбатальона наружного наблюдения — этих ребят надрессировали вести свой объект до койки или до сортира — и оставаться при этом незамеченными. Антоша — лучший из лучших.

— Ему можно доверять? — с сомнением спросил Черемин.

— Можно, — отрезал Юдин. — Я об этом позабочусь.

Международный аэропорт Шереметьево-2 гудел, как потревоженный улей…

Именно эта дурацкая фраза пришла на ум подполковнику Алексею Васильевичу Кортикову, когда он выскочил из черной «Волги» и, вбежав в зал прилетов, сразу утонул в гомонящем водовороте возбужденных пассажиров, озабоченных встречающих и наигранно вежливых крепышей с пластиковыми карточками «ТАКСИ» на рубашках. Пока он пробирался сквозь толпу, ему раз пять ткнули в глаза цветочными букетами, разок заехали по скуле табличкой «Симпозиум урологов — гостиница «Метрополь» и пятнадцать раз предложили «такси до центра недорого».