Александр Никифоров - Дневник офицера КГБ Страница 29

Подошел к мешкам. Воздух тяжелый, и запах… Откинул один мешок. Туман-дурман тонкой струйкой потянулся к небу. Вон оно в чем дело. При температуре плюс сорок пять градусов сырец начал разлагаться. Отсюда и этот дурман.

— Санек, — окликнул меня Стас, — что ты там рассматриваешь? Наркотиков на черный день хочешь «прикупить»?

— Можешь даром все забрать, — с этими словами я откинул все мешки.

Над землей повисло целое облако дурмана.

— Ничего себе! То-то мне вчера вечером плохо стало… Думал, из-за сигарет… Надо срочно от этой гадости избавляться, — говорит Стас.

По нашей просьбе военные вывезли мешки за гарнизон и сожгли.

Глава 14

Но пасаран![55]

Летим в Союз. Стас — по замене, я — в отпуск. Настроение отличное, но…

На спецрейс меня не записали. Мало того, чуть выговор не влепили за отсутствие обратного билета на самолет.

— Вы же сами в феврале говорили, чтобы я обратный билет не брал. Обещали отправить спецрейсом, — возмущался я.

— Кто тебе такое мог сказать?

Называю фамилию кадровика.

— Вспомнил! Он уже два месяца как в Союзе.

— Выходит, я виноват?

— Выходит, ты!

— Билета нет. На спецрейс не записали. Остается у душманов политического убежища просить, — пытаюсь шутить.

Хотел еще что-то добавить, но «чекистский взгляд» кадровика быстро охладил мой пыл. Язык голову бережет…

Тут в разговор вмешивается Стас.

— Позвольте! Позвольте, господа хорошие! А где фамилия, на которой вся Россия держится? — начал он, тыкая пальцем в листок. Стаса в списках тоже не оказалось. — Где она? Где Ивановы, Петровы, Сидоровы? Где, я вас спрашиваю?

За время совместной службы я Стаса хорошо изучил. Душманский обстрел по сравнению с его монологами — детский лепет. На всякий случай отошел в сторонку. Как бы не зацепило…

— Успокойся, успокойся! — призывали Стаса кадровики, чем еще больше распаляли его.

— Успокоиться?! Я сейчас успокоюсь. Пойду к руководителю Представительства и про все ваши махинации расскажу. Ишь, чего удумали! Дембелю в спецрейсе места не нашлось…

«Какие еще махинации? — подумал я. — Перегибает Стас! Хотя, главное первому «наехать», а там разбирайся, кто прав, а кто виноват».

В разгар перепалки в кабинет вошел секретарь парткома Представительства.

— Вот мы сейчас партийное руководство и спросим, почему рядовых коммунистов обижают? — обратился к нему Стас.

— Кто это вас обижает? — поинтересовался секретарь парткома.

— Недоразумение вышло. Станислава Петровича… — начал объяснять кадровик…

— И меня тоже, — быстро поправляю его.

— Да, да, их обоих, — показывает на нас, — не оказалось в списке на спецрейс. Сейчас разберемся.

— Разберитесь! Из каких провинций? — обратился к нам Николай Иванович, так звали секретаря парткома.

— Кандагарские мы, — ответил за нас Стас. — Я по замене, почти два года отслужил. Александр в отпуск летит.

— Из такой боевой провинции, а вы их обижаете… Разберитесь. — Секретарь парткома снова обратился к кадровикам. — Удачи вам. — Пожав нам руки, он вышел из кабинета…

Через пять минут наши фамилии стояли в середине списка.

Ворча, вышли из отдела кадров. В коридоре столкнулись со знакомым кадровиком Евгением. Надо было сразу к нему обратиться — он легко решал проблемы.

— Похоже, опять с кадрами «воевали», — весело приветствовал он нас. — Напрасно. Кадры решают все! — Евгений шутливо нахмурил брови, многозначительно подняв указательный палец вверх.

— Может, по шашлычку? — предложили мы ему.

— Нет, друзья, спасибо. Это вам, «вольным стрелкам», все дозволено, а у нас каждый шаг на контроле. Но пасаран! — произнес он, сжав кулак.

— Пасаран но! — в тон ему ответили мы…

На следующий день, набрав высоту, самолет взял курс на Ташкент. В салоне было полно свободных мест.

Глава 15

Ташкент — город хлебный

А теперь, в преддверье раяЗдесь таможня есть такая.Смотрят тут и вкривь, и вкосьВсе ощупывают насквозь!Сколько взял с собой спиртного?Нет ли песен «под блатного»?Может, спрятал рубль, где?Дай пощупать в бороде.Но Иван, душа открыта,Все кальсонами забито.Смело смотрит стерве в глазС рюкзака, — все напоказ![56]

Ташкентская таможня — это что-то!..

На таможне изымалось все. Все, что могло нанести «экономический» и «политический» ущерб нашему великому государству. Изымались даже брелки — глобусы китайского производства: кто-то углядел, что на них неправильно (не в пользу Советского Союза) была проведена линия границы с КНР… Изымалось все, что могло нанести моральный ущерб нашему целомудренному народу. В общем: «Руссо туристо, облико морале!»

Стоим со Стасом в очереди на таможенный досмотр. Почти как у В. С. Высоцкого: «Я стою встревоженный, бледный, но ухоженный, на досмотр таможенный в хвосте…».

Чтобы не скучать, наблюдаю за пассажирами. По поведению каждого можно догадаться, у кого какой имеется «криминал». А что, собственно, догадываться? Всем хочется привезти домой для родных и друзей кое-какие бакшиши. Но и в подарках ограничение: трое наручных часов (часы с авторучкой тоже считаются), не более блока магнитофонных кассет, ну и тому подобное…

В соседней очереди стоит женщина средних лет, с томиком А. С. Пушкина. Прижала книгу к груди так, словно кто-то собирается ее отнять.

«У нее точно будут проблемы», — подумал я.

Действительно, закончив досмотр вещей, таможенник попросил у женщины книгу и начал быстро ее пролистывать. Из середины книги выпали двадцать пять рублей одной банкнотой. О, Боже!.. По правилам разрешено провозить тридцать рублей (которые вносятся в декларацию), а тут лишний четвертак! Женщина близка к обмороку. Видя ее состояние — ненароком упадет в обморок, — таможенник (парень опытный), укоризненно качая головой, ставит штамп «досмотрено» и пропускает ее в зал.

Машинально ощупываю карман своей рубашки, где лежат лишние восемьдесят рублей. Если что, — просто забыл задекларировать. Я же их не спрятал. Приходится хитрить. А куда деваться? Билет на самолет от Москвы до Бийска стоил более шестидесяти рублей. Самолет прилетает в Москву в пятницу, когда «контора» уже не работает. Где денег взять?

Впереди Стаса стоит парень. Подошла его очередь.

— Откройте, пожалуйста, «дипломат», — просит его таможенник (из начинающих).

Почти у всех пассажиров из Афганистана были «дипломаты» с кодовым замком. Наверное, круче этих «дипломатов» в Союзе была только машина.

Парень открывает «дипломат». Сверху аккуратно уложены: носовые платки, носки, рубашки, трое часов, магнитный браслет, две зажигалки… Ничего лишнего и запрещенного. Полный ажур! Но служивых не проведешь. Таможенник «ныряет» на дно дипломата, немного пошарив, достает еще двое часов. Счастливая улыбка расплывается по его лицу. «Попался, парниша». Парень теребит носовой платок. Его с вещами отводят в сторону — видимо, для решения финансовых вопросов…

Стас открывает свой «дипломат». В нем джентльменский набор чекиста: чеки, валидол, туалетная бумага, но главное — все кармашки на крышке дипломата утыканы ручками с часами, магнитными браслетами, зажигалками… Не отреагировав на это «богатство», таможенник вновь «ныряет» на дно дипломата. Немного пошарив, он с удивлением достает изделие № 2.

— Это вам, бакшиш, — тут же реагирует Стас.

— Спасибо, не нужно, — таможенник в недоумении. — А откуда у вас столько чеков?

— Из Кандагара. Вот справка.

Нам в финансовом отделе Представительства выдавали справки на заработанную честным трудом сумму чеков. Что говорить? Получали мы неплохо, но и тратили хорошо. В основном на бакшиши.

По поводу чеков в Афгане можно было услышать подобный диалог:

— А где чеки?

— В мешках.

— А где мешки?

— Под глазами!..

Настала моя очередь проходить досмотр…

— Это как «откуда деньги»? — услышал я женский голос.

Повернувшись вправо, я увидел, как две симпатичные блондинки трясут у носа таможенника записными книжками.

— А это вам что? Не документ? — шумели они.

Листая записную книжку, одна из девушек громко прочитала:

— Тридцать первое декабря. Майор Иванов — пятьдесят чеков. Первое января подполковник Сидоров — пятьдесят чеков, десятое января Петров — тридцать чеков…

Я посмотрел на Стаса.

— Чекистки. Ну, бывают девушки, которые — за рубли, бывают — за валюту. В Афгане — за чеки, — ответил он на мой немой вопрос, хотя я уже и сам догадался.