Анатолий Гончар - Черновая работа Страница 29

«Незаметность, блин», — Зурский мысленно выругался, — придём с Б/З — неделю на брюхе будут ползать, но настоящих разведчиков-спецназовцев я из них сделаю». Больше слов не было, их не хватало даже на то, чтобы материться. Он сел, вперил задумчивый взгляд в серо-тёмный ствол стоявшего напротив бука и застыл в неподвижности. Но минуту спустя от творившейся повсюду кутерьмы в его желудке произошло некое шевеленье и рука непроизвольно потянулась к расстегнутому кармашку рюкзака, в котором лежали галеты и две банки тушенки. Повертев в пальцах одну из банок, Зурский поморщился и бросил её обратно. Есть не хотелось. Но после непродолжительного раздумья он все же вытащил пачку галет, собрал газовую горелку и, нацедив в металлическую кружку воды из притороченной к поясу флаги, вскипятил немного чайку.

Легкий перекус отогнал мучавшую капитана жажду, но удовольствия не доставил. Всё ещё пребывая не в лучшем расположении духа, Зурский аккуратно упаковал кружку и прочие причиндалы в рюкзак, залез в спальник, сладко зевнул, с хрустом потянувшись растянулся на расстеленном на земле коврике, а затем довольно долго лежал, безуспешно борясь с изобильно расплодившимся мелким гнусом. И лишь когда солнце уже окончательно померкло, а в лесу наступила беспроглядная тьма, Зурский, наконец, забылся и уснул сном много повидавшего человека, — чутким на грани бодрствования.

Как следует выспаться ему не дали. Где-то в полночь над самым ухом раздались настороженные шаги.

— Товарищ капитан, товарищ капитан, — едва слышный в ночи голос на Б/З будил не хуже набата. Зурский машинально сжал в руке автомат, осторожно приподнявшись на локте, согнул в коленях ноги и застыл, готовый в любую секунду сорваться с места.

— Что? — на грани слуха вопросил он склонившегося над ним бойца.

— Фонарики, товарищ капитан. — Зурский протер глаза и сел.

— Где? — осторожно разминая затекшие пальцы, капитан начал выползать из спальника. Свежий воздух сразу же устремился под одежду.

— На соседнем хребте. Много.

— Хорошо, — прошептал Зурский, сам не понимая что в том хорошего. — Где командир?

— За вами послал.

— Иду, — капитан осторожно встал и с усилием подавил зевок. Вновь захотелось закурить. Отослав бойца, он выковырнул из упаковки таблетку сиднокарба и, быстро проглотив, запил вытащенной из рюкзака минералкой. Спать он больше не собирался. Перехватив поудобнее автомат, Сергей шагнул в сторону от своей лежанки и бесшумно растворился в темноте окружающей ночи.

— Где видели? — минутой спустя Зурский присел на корточки подле лежавшего с биноклем в руках Шахмедзянова и зябко поёжился.

— Там, — лейтенант ткнул рукой в зияющую черноту ночи.

— Ясно, — не увидев в темноте ничего кроме самой темноты, раздосадовано буркнул капитан.

— Клянусь, не показалось, — Шахмедзянов тяжело, взволнованно дышал, казалось, что он долго сдерживал дыхание, и вот теперь наступила пора отдышаться.

— Хм, — протянув руку Зурский, выхватил БН из пальцев Шахмедзянова, пристально вгляделся в окружающее пространство и снова ничего не увидел. — На, — он сунул ночной бинокль обратно в руки группнику и начал приподниматься, когда за спиной послышалось чье-то едва уловимое дыханье и рядом словно опустилась большая серая тень.

— Были фонарики, были, — в раздавшемся над ухом шёпоте Зурский расслышал голос старшины Ермолова, — десятка три, не меньше, вниз по хребту спускались. Пошли на юг.

— Точно? — сон сняло как рукой, в теле появилась необыкновенная бодрость и желание что-то делать. Заброшенный в пустой желудок сиднокарб возымел действие.

— Без вопросов.

— Тогда хоп. Наблюдать. Никто не спит. Утр… оба-на. Они что, костёр разводят?! Оборзели, пидоры. Жаль, далеко. Вот шакалы! Алик, пошли радиста, пусть всем передаст, если ночью ничего не произойдёт — выдвигаемся едва забрезжит.

— Да, есть, — Шахмедзянов предпочёл не спорить. — Макаров, — окликнул он притулившегося под деревом радиста, — слышал?! Пробегись по тройкам, скажи.

Тот кивнул и растворился в ночи.

Зурский ещё раз взглянул в сторону притушенного, но всё же отлично видимого костра и больше не говоря ни слова, отправился к своей лежанке. Спать не хотелось, поворочавшись с десяток минут, он, подтянув колени, сел.

Посидев так несколько минут, Сергей достал из рюкзака бутылку минералки, свинтил пробку и, приложив горлышко к губам, сделал один большой глоток. Положив бутылку на землю, он зевнул, улёгся на расстеленный на земле коврик и укрылся спальником. На этот раз заснуть он даже не пытался, а долго, бесконечно долго смотрел на бездонное и черное, как сама ночь, небо.

Утро наступило быстро. Сонные зазябшие разведчики лениво собирали разбросанное в ночи имущество. Слышался шелест и приглушенное бормотание: неподалеку от Зурского старшина Ермолов усиленно жестикулировал, распекая кого-то из тыловой тройки. Заместитель командира роты окинул взглядом творящийся вокруг бедлам, досадливо поморщился и, нашарив бутылку с минералкой, от души напился. Затем вылез и принялся собирать выложенные на ночь шмотки. Застегнув рюкзак и прикрепив к нему свёрнутый в рулон коврик, он привычным движением закинул его на плечо и, готовый двигаться дальше, вышел к уже стоявшему в ожидании Николаю.

— Поведёшь группу — не спеши, дистанция по максималке.

— Знаю, — ответил Ермолов и поманил пальцем стоявшего неподалеку Рогова. — Ты первый, второй Рибов, и что бы ни звука. Ясно?

— Угу, — тот кивнул и, выставив перед собой автомат, двинулся в указанном направлении. За ним медленно, постепенно наращивая дистанцию, стали вытягиваться и остальные. Тем временем Рогов, нырнув в заросли непролазного кустарника, начал осторожно спускаться, испуганно зыркая по сторонам и ежеминутно оглядываясь назад: не ушёл ли он слишком далеко от Рибова? Вскоре заросли кустарника стали редеть, сменяясь темными исполинами ещё не тронутых топором буков и расползшимися по земле, цепляющимися за ноги плетями ежевики. Изредка то там, то здесь виднелись пока ещё одиночные кусты до безобразия колючего шиповника. Оглянувшись в очередной раз на медленно ползущую позади группу, Рогов не заметил торчащего из-под земли корневища и, зацепившись за него ногой, с грохотом шлепнулся.

— У е…, - простонал Ермолов, жестами, но красноречиво показывая поднимающемуся с земли разведчику что с ним будет, если подобное повторится ещё раз, но, похоже, погруженный в свои мысли боец всё одно ничего не видел и не понял. Поднявшись, он лишь шмыгнул носом, втянул пахнущий прохладой, сырой, утренний воздух леса и прежним темпом побрёл дальше.

Когда группа подобралась к подножию соседнего хребта, время приближалось к полдню. Взмыленный от ходьбы, а ещё больше от постоянного нервного напряжения, Рогов повернулся к шедшему позади Ермолову, но тут же его взгляд заметил спешившего к головняку Зурского.

«Вперед, вперед», — махая рукой, показывал тот, быстро приближаясь к застывшему на месте Ермолову. Что ж можно было поделать? Ничего, и Рогов тяжело вздохнув и опустив голову, зашагал дальше. Идти не хотелось, но замкомроты был прав: прежде чем сделать привал, нужно было на всякий случай оседлать хребтину. Тем временем спешивший вперёд капитан догнал головняк и пристроился позади старшины, заставляя тем самым головную тройку увеличить темп. Задерживаться внизу было нельзя. Пошли чуть быстрее, хотя скат становился всё круче и круче. Разведчики насквозь промокли от пота, тяжело дышали, но, подгоняемые Зурским, остановились лишь на самом верху хребта. Там повинуясь командам Ермолова, бойцы начали расползаться в разные стороны, занимая оборонительную позицию. А Зурский в это время оглядывался по сторонам в поисках командира группы. Как оказалось, тот вместе с тыловой тройкой еще только выползал из-за крутого ската. Тяжело дышащий, с бесконечной мукой на лице, он казался воплощением библейского страдания. Сергей посмотрел на его вытянувшееся от усталости лицо и, невольно улыбнувшись, махнул рукой: «Привал». И сам тоже уселся на здоровенные корни бука.

— Товарищ капитан! — продираясь сквозь кусты шиповника и сопровождаемый треском раздираемых веток, выглянул перепуганный Рогов, — там, — сказал он, тыкая рукой куда-то себе за спину.

Зурский, схватив автомат, поспешно поднялся на ноги.

— Где? Что?

— Берцы…

— Что берцы? — стоявший неподалеку от Зурского Ермолов схватил правой рукой побелевшего Рогова и слегка встряхнул.

— Ну, там, на тропе, берца, вдрызг и бинты…

— Тьфу ты, зараза, а я — то… — Старшина, слегка ткнув Рогова кулаком в грудь, отошёл в сторону. Затем повернулся и, глядя на замкомроты, уточнил:

— Так что, через десять минут топаем дальше?