Альберт Байкалов - Стреляю на счет три Страница 29

Он сел у стены и стал лихорадочно перебирать в голове варианты своего побега. Вадим понял, что второй бандит все-таки спит, а тот, что за столом, не хочет его будить. Но как только он проснется, Вадима выведут. Наверняка заставят подметать пол. Когда рискнуть лучше всего? От волнения у него затряслись руки. Еще бы. Ведь если побег сорвется, ему не поздоровится. Конечно, до прихода Казима убивать не станут, но наверняка переломают все кости. Да и второй раз убежать уже возможности точно не будет. Бандиты всучат ему лопату и заставят самому себе вырыть зиндан. Могут просто держать связанным либо покалечить ноги. Им ничего не стоит срезать кожу на пятках. Тогда беги. Разве что на четвереньках. Но здесь и босиком без ног остаться можно. С другой стороны, чем дольше он в плену, тем слабее становится. Ему отдают только объедки. Кроме того, неизвестно, когда еще бандиты снова уйдут из своего лежбища.

Поразмыслив и перебрав несколько вариантов, Вадим остановился на том, что больше шансов у него будет убежать не на улице, когда его сопровождают сразу двое вооруженных бандитов, а здесь. Они расслаблены. Автоматы в стороне.

Последний раз взвесив все «за» и «против», он сдвинул в сторону тряпье и ветки, на которых лежал, и ощупал под ними грунт. Выковыряв несколько мелких камешков, он, наконец, нашел кромку большого обломка гранита и стал осторожно ее выкапывать. Когда камень можно было уже ухватить рукой, расшатал его и вытащил. Как раз то, что надо. Острый, и держать удобно. Теперь осталось набрать в другую руку пригоршню песка.

Через пару минут он встал на колени и снова посмотрел в щель. Один бандит продолжал сидеть за столом, тупо глядя перед собой. Второй лежал. Вадим стукнул костяшками пальцев по куску железа.

– В туалет можно?

Бандит нехотя встал, взял в правую руку автомат и подошел к дверце. Это был Адам, худой, длинный чеченец с козлиной бородкой. Вадим напрягся. Главное – бить сразу и наповал. На кон поставлено самое дорогое – жизнь. Едва дверца открылась, он вышел на четвереньках и, распрямляясь, метнул левой рукой в глаза бандиту песок. Тот охнул и отпрянул. В следующий момент Вадим со всей силы врезал ему камнем по голове. Раздался звук, словно разломили арбуз. В нос ударил запах крови. Краем глаза он заметил, как лежавший на нарах бандит слетел на пол. Вадим метнул в него камень и схватил выпавший на пол из рук длинного автомат.

– Суки! – вырвавшийся из легких воздух, казалось, порвет голосовые связки.

Он вскинул ствол, снял с предохранителя, передернул затворную раму и надавил на спуск.

Треск автоматной очереди оглушил. Бандит метался под нарами словно большая серая крыса и кричал. В себя Вадим пришел от наступившей тишины. Он присел и обшарил карманы Адама. Кроме мелочовки ничего. Лейтенант подбежал к стене, на которой висела пара утепленных курток и разгрузочный жилет, заменил магазин. Немного подумал, схватил «разгрузку» и надел на себя. Огляделся и бросился к выходу. В проходе перешел на шаг. Он испугался, что сверху для охраны может находиться еще один боевик, который наверняка слышал стрельбу. Что, если сейчас он попросту стоит в паре шагов от лаза, направив на него ствол? Вадим остановился, прислушался. Что делать? Может, затаиться? Тогда тот, кто наверху, может решить, что в результате потасовки все погибли, и спустится. Точно! Вадим сел на корточки, весь превратившись в слух. Но сердце так сильно стучало, что ему было трудно услышать шорох. Оставалось полагаться на зрение. Он направил ствол автомата вверх и замер. Прошла минута, другая. Никто не спускался.

Вадим одним махом вскочил на бруствер, развернулся вокруг своей оси, но никого не обнаружил. Сделав несколько шагов, встал. Он вспомнил, бандиты заминировали подходы. Даже когда его вели сюда, обходили умело замаскированные растяжки. На тропинке к ручью тоже был «сюрприз». Его он видел и сегодня. Вадим пошел медленнее. Сделав буквально пару шагов, наткнулся на проволоку. Сначала хотел перешагнуть, но неожиданно передумал. Снять гранату «Ф-1» не представляло труда. Через несколько минут он установил ее в проходе к схрону.

Снова оказавшись наверху, Вадим решил идти к оврагу, в котором накануне разгружал машины. Он не надеялся снова увидеть там легковушки. Наверняка на них уехали боевики. Вадим помнил, что рядом с оврагом проходил проселок, и решил узнать, куда он выходит. Так или иначе, лейтенант собирался вернуться сюда в самое ближайшее время, и уже не один, а со своими разведчиками. В предвкушении скорой расправы с Казимом он прибавил шаг. Как и предполагал, ни «Нивы», ни «УАЗа» в овраге не оказалось. Однако оставленные растяжки и аккуратно сложенная маскировочная сетка говорили о том, что рано или поздно боевики намерены сюда вернуться.

Он вышел на проселок и направился на запад. Вскоре стало ясно, что именно в этом направлении уехали и боевики. Он почти сразу наткнулся на пересохшую лужу, в которой отчетливо отпечатались протекторы обеих машин. Несмотря на слабость, Вадим шел довольно быстро. По его расчетам наступил полдень, когда он увидел впереди дорогу. Пошел осторожнее. Когда до выезда оставалось совсем немного, услышал гул приближающейся машины и свернул в орешник. За деревьями промелькнул грузовик. Следом за ним проехала «Газель». Он размышлял, как быть дальше. Выйти и остановить машину? Опасно. Мало ли кто в ней окажется? Чеченцы почти всегда ездят по нескольку человек. Остановятся, а потом разоружат. Что он сможет сделать, если на него навалятся в салоне? Автомат в таком случае бесполезен. Но и идти пешком рискованно.

Вадим не мог точно определить, где находится, но, судя по всему, до равнинной части было еще далеко. Он прикинул, сколько времени бандиты вели его до схрона с того момента, как он узнал очертания знакомой горы, вспомнил карту и попытался сориентироваться. Выходило, идти ему километров двадцать. Это если по дороге. Лесом через овраги, каменистые русла пересохших ручьев, заросшие кустарником спуски и подъемы меньше, но значительно труднее. Стоп! А почему он решил, что придется топать до самой части? Нужно всего лишь добраться до первого села и связаться с комендатурой. Номер телефона дежурного по караулам он помнил хорошо, как и номер начальника разведки. Сотовая связь сейчас в этих районах работает сносно. Главное, чтобы нигде не проводились никакие спецоперации, из-за которых ее отключают. Воспрянув духом, Вадим вышел на трассу и двинулся вдоль обочины.

Трамвай резко остановился. Лена терпеливо дождалась, когда на остановку выберется полная женщина, и спустилась следом. Ветер теребил начавшую желтеть листву тополей, гнал по асфальту обрывки бумаги, обертки из-под мороженого. Какой-то парень невольно задержал на Лене сочувствующий взгляд, напомнив ей о черном наряде. Сегодня именно черный цвет косынки и платья заставлял мужчин обращать на нее внимание. Траурное одеяние лишь подчеркивало ее красоту, но сейчас взгляды мужчин были ей в тягость. Ведь именно ее внешность сгубила сразу двух по-разному дорогих ей людей.

Лена не сразу направилась к воротам городского кладбища. Сначала прошла по противоположной стороне улицы и убедилась, что на обочине нет машины свекра. Она не помнила номера, но старенькая красная «девятка» сразу бросалась в глаза. В день, когда пришло извещение о смерти сына, Авдеев-старший был на работе. Потерявшая от горя рассудок Вера Павловна, мать Гриши, позвонила ему в автосервис. Дмитрий Сергеевич тут же бросился домой, но по дороге прихватило сердце. Он не справился с управлением и зацепил трамвай. Теперь левая сторона машины была сильно помята. Слава богу, сам не пострадал.

Лена торопливо перешла дорогу. У торгующих на входе старушек купила букет гладиолусов, еще раз оглядела улицу, миновала арку и направилась к могиле мужа. Шла осторожно, воровато озираясь по сторонам. Ей было страшно. Она боялась натолкнуться на родителей Григория.

Последняя неделя казалась вечностью. Лена практически не спала, не могла есть, лишь изредка пила кофе. Известие о том, что тело мужа обнаружили, застало ее на дежурстве. Она собиралась выдавать больным лекарства. Основную версию следствия о причинах гибели Григория – убийство на почве несчастной любви, Лена отвергла сразу. Хотя масло в огонь подливали со всех сторон. Появившиеся в Интернете кадры, на которых Пахомов сначала красуется рядом с боевиками, а потом делает роковой выстрел, Лена даже не стала смотреть. «Фальшифка, подделка», – твердила она про себя. Написав рапорт об увольнении, пошла наскоро собираться. Утром, перед отъездом, узнала, что кто-то заботливый включил ее в список команды, убывающей для сопровождения «груза 200».

Дома тоже ждала нервотепка. Она началась на вокзале. Пока сына везли, родителей уже успели навестить «доброжелатели». Вера Павловна категорически запретила снохе появляться у них дома и на кладбище. Лена не пыталась оправдываться, прекрасно зная, что это бесполезно. На похороны она все-таки пришла. Стояла в стороне, на соседней аллее. Видела, как долго рыдала мать Гриши после того, как все ушли. Но подойти не решилась.